Иван Исаков - Военно-морской флот СССР в Отечественной войне
За два-три дня система обороны врага, подготовлявшаяся почти два года, была прорвана, и два стремительных потока героических воинов, жаждущих отомстить захватчикам, начали прорезать Крым по сходящимся направлениям к Севастополю. 11 апреля был занят важнейший железнодорожный и аэродромный узел Джанкой и одновременно с другого направления - Керчь. Еще через два дня, 13 апреля, противник оказался выбитым из Феодосии, Евпатории и Симферополя, который был ставкой германского командующего в Крыму. На следующий день, 14 апреля, наши войска заняли Бахчисарай, Алушту, Карасубазар и Судак. 15 апреля передовые части Красной Армии уже подошли к переднему краю оборонительного пояса легендарного Севастополя, захватив Качу, Мамашай, Бельбек, Дуванкой, Шули и другие пункты.
16 апреля была взята Ялта и вслед за тем замкнулось кольцо осады вокруг Севастополя, от Качи до Балаклавы, т.е. от моря до моря.
Итак, в пять-шесть суток были пройдены пути от Перекопа до стен Севастополя (около 250 км) и от Керчи до того же Севастополя (около 300 км). Этот стремительный смелый маневр, синхронно начатый с двух направлений и выполненный в таком темпе, что некоторым подвижным отрядам приходилось делать по 40-50, а в отдельных случаях по 80 км в сутки, предопределил разгром вражеской группировки в Крыму.
Преодолевая попытки врага организовать подвижную оборону, заслоны, завалы и все виды заграждений, наши войска, наступавшие с севера и с востока, сомкнулись вокруг Севастополя, который превратился в пункт последнего прибежища врага на крымской земле.
Ни старинные "турецкие валы"{63}, ни естественные рубежи или оборудованные позиции, вроде Ак-Манайских, подготовленные руками насильно согнанного населения и строительной организацией Тодта, ни, наконец, упорство обреченных солдат, брошенных германским командованием на уничтожение с расчетом затянуть падение Крыма, - ничто не помогло. Замелькали телеграфные сообщения о массовых трофеях, о десятках тысяч пленных. В газетах появились корреспонденции с унылыми рассказами уцелевших немцев о предательстве начальства, заблаговременно улетевшего в Румынию, заявлениями о бесцельности попыток удержания Крыма и т. д.
В Крымской кампании Красная Армия показала образцы исключительного мастерства и искусства подготовки и ведения современной наступательной операции в условиях преодоления сильнейшей системы обороны и последующего стремительного маневра в глубину расположения противника на сотни километров. Немцы много писали и говорили о молниеносных операциях в процессе всей войны, но на практике такие операции продемонстрировала Красная Армия, в частности при очищении Крыма.
Черноморский флот и Азовская военная флотилия в начальной фазе этой операции помогали Отдельной Приморской армии высадкой тактических десантов во фланг германских частей на Керченском полуострове, а в последующем перевозкой через пролив всех частей этой армии, ее вооружения и тылов. Авиация Черноморского флота с полным напряжением действовала совместно с фронтовой авиацией по наземным целям при прорыве перекопских и ишуньских позиций, а большая часть ее вместе с торпедными катерами и подводными лодками осуществляла блокадные действия, срывая подвоз и вывоз из Крыма. Другие соединения морской авиации помогали Отдельной Приморской армии непосредственно и кроме того непрерывно атаковывали Феодосию, Судак и другие порты, в которых противник сперва имел резервы или склады, а позднее старался сажать свои уцелевшие войска на транспорты для их эвакуации. Эта боевая работа получила свое признание в том, что чаще всех из черноморцев в приказах Верховного Главнокомандующего упоминались как отличившиеся летчики генерал-лейтенанта авиации Ермаченкова.
Тщательно подготовленный исторический штурм Севастополя длился непрерывно трое суток, с 7 по 9. мая. В результате его войска 4-го Украинского фронта "прорвали сильно укрепленную долговременную оборону немцев, состоящую из трех полос железобетонных оборонительных сооружений"{64}, и город Севастополь был взят. Еще раз сталинская стратегия продемонстрировала миру образец классической операции.
Три дня грандиозных усилий, концентрированного огня, массированного использования танков и авиации, движимых волей людей, которые были охвачены патриотическим подъемом, ненавистью к захватчикам и страстным желанием отомстить врагу именно здесь, на священных камнях героического города.
Три дня точного расчета, твердого руководства и искусного управления взаимодействующими пехотой, артиллерией, авиацией и всеми другими современными средствами борьбы, наносящими удар с нескольких направлений.
Те 16 километров от внешнего обвода до города, которые немцы в 1941/42 г. преодолевали в течение 250 суток, сейчас были пройдены нашими войсками фактически в трое суток, а если считать с начала подготовки к штурму - в 23-24 дня. 104
Не спасли немцев ни двухлетняя напряженная работа по восстановлению и наращиванию новых оборонительных сооружений крепости, ни громадные минные поля, ни многослойная проволока, ни объявленная на весь мир немецкая гарантия, что Севастополь абсолютно неприступен, ни приказы из Берлина держаться во что бы то ни стало и оборонять "каждую траншею, каждую воронку, каждый окоп"{65}.
Не помогла даже более вещественная помощь в виде свежих пополнений, перебрасывавшихся в последние дни из Румынии на самолетах.
Уцелевшие части немецкой 17-й армии, ее средства усиления, части СС и румынские дивизии и бригады, помимо штатного гарнизона с его вооружением, создали в крепости исключительную концентрацию тяжелой и полевой артиллерии, минометов, зенитной артиллерии, танков и прочей техники. Отходя в обвод Севастополя, противник взорвал за собой все дороги, мосты и тоннели. Наконец, он имел те же три недели для подготовки к отражению штурма.
Красная Армия не оставила немцам даже такого утешения или оправдания в поражении, как длительность обороны. Они были разбиты в три дня, и разбиты наголову.
После падения Севастополя понадобилось только три дня, чтобы окончательно разделаться с остатками разбитых частей противника, прижатых к оконечности Херсонесского полуострова.
В этот период Крымской кампании главной задачей Черноморского флота явился срыв эвакуации остатков германо-румынских частей из Севастополя.
Морская и воздушная блокада начала последовательно уплотняться. Для этого стали продвигаться вперед аэродромы черноморской авиации; торпедные катера переходили на манeвpeннoe базирование вплотную к вражеской коммуникации; число подводных лодок на позициях блокады увеличилось. Темп и напряжение действий блокадных сил также последовательно возрастали, что в свою очередь привело к возрастанию числа потопленных немецких и румынских кораблей, транспортов, барж, катеров и сбиваемых самолетов. Противник менял курсы, применял дымзавесы, демонстрации и т. д., но в связи с сокращением темного времени суток и критическим положением в конце концов вынужден был, не считаясь с потерями, перейти на круглосуточную эвакуацию, лишь бы спасти то, что еще было возможно.
В условиях современной войны воздействие на коммуникации дает наибольший эффект, если атаковывать транспорты не только в море - на переходе, но и в базах - в процессе погрузки и выгрузки, если разрушать пирсы и причалы с их оборудованием, складами, подъездными путями, т. е. если одновременно снижать пропускную способность портов. Вот почему авиация дальнего действия 12 и 18. апреля бомбардировала гавани и причалы Констанцы, 17, апреля - Галац и многократно - бухты и рейды Севастополя. В свою очередь, черноморская авиация атаковывала Сулину и Севастополь и ставила мины на подходах к этим портам.
Торпедоносцы, штурмовики и бомбардировщики соревновались в числе потопленных вражеских судов между собой, а авиация в целом - с торпедными катерами и подводными лодками. Но особенный праздник выпал на долю черноморских торпедных катеров. За всю войну, несмотря на напряженную и успешную боевую деятельность, они не имели таких возможностей, как в этой операции, и торпедники полностью эти возможности использовали.
Избиение врага на воде и в воздухе продолжалось до того момента, пока оконечность Херсонесского мыса не оставили не только последние немецкие катера, но и импровизированные плоты, и пока не добрались к своим берегам последние уцелевшие шлюпки.
В сообщении Совинформбюро об итогах Крымской кампании приведены показательные данные: "...нашей авиацией и кораблями Черноморского флота с 8 апреля по 12 мая потоплено с войсками и военными грузами противника: транспортов - 69, быстроходных десантных барж - 56, сторожевых кораблей - 2, канонерских лодок - 2, тральщиков - 3, сторожевых катеров - 27 и 32 других судна. Всего потоплено за это время 191 судно разного тоннажа"{66}.
Как всегда бывало и раньше в критические моменты войны, взаимодействие пропагандистов германской армии и флота опять оказалось несостоятельным. В то время как радиокомментатор генерал Дитмар и часть прессы, забыв о том, что они проповедовали в течение двух лет, перестроились и стали утверждать, что Крым и Севастополь уже не имеют военной ценности, а эвакуация прошла удачно, своевременно и точно по планам германского командования, известный немецкий морской обозреватель контр-адмирал Гадов, правдa, в очень деликатных выражениях, говорит о другом. "Мы отнюдь не намерены, - пишет Гадов в "Дейче Аль-гемейне Цейтунг" 17 мая 1944 г., - изобразить наш отход из Крыма, как славную победу... Мы лишь воздаем должное этой необычайной операции.
