Понсон Террайль - Похождения червонного валета (Король-сердцеед, Молодость короля Генриха - IV)
Анна вздрогнула.
-И до безумия любит ваше высочество! - договорил Лагир.
Герцогиня вскочила и с криком отбежала в сторону:
-Что такое? Высочество?
-Разве я имею честь говорить не с ее высочеством герцогиней Монпансье? О, не бойтесь, ваше высочество! Я дворянин и умею быть благородным...
-Но позвольте...
-Когда нужно, я умею быть молчаливым. Тем не менее не скрою, мне пришлось сделать кое-какое сообщение этому сиру Льву, которого я видел в этой комнате через щель в дверях!
-Как? - крикнула герцогиня.- Ты осмелился, негодяй...- Но она тут же сдержалась и заговорила сухим, повелительным голосом:
-Будем играть в открытую! Вы вылили питье за кровать и, вместо того чтобы спать, подглядывали?
-И, подслушивал, ваше высочество!
-Значит, вы проникли в мои секреты?
-Более или менее.
-И сюда вы явились затем, чтобы продать мне свое молчанье?
-Быть может...
Герцогиня презрительно смерила Лагира надменным взглядом и затем сказала:
-Бедные гасконцы из всего извлекают деньги!
-О нет, ваше высочество, в данном случае дело обстоит не совсем так! Разрешите мне представить вашему усмотрению небольшое рассуждение.
-Говорите.
-О каком именно молчании идет у нас речь? О тех событиях, которые произошли в этом самом домике?
-Конечно!
-Ну так вот, ваше высочество, прошу вас: забудьте первая о том, что здесь произошло, тогда забуду и я обо всем!
-Что вы хотите сказать этим?
-Я хочу сказать, что в этом самом доме ваше высочество связали меня необдуманной клятвой. Освободите меня от нее, и я буду нем как рыба!
-Да,- ответила Анна Лотарингская,- но раз вы посвятили в это сира Льва...
-О, не беспокойтесь, в этот час сир Лев, наверное, умер!
-Вы убили одного из самых верных моих слуг, да еще чуть ли не хвастаетесь этим! А кроме того, если Лев еще не умер, то он мог сказать обо всем... другим...
"Эге! - сказал себе Лагир.- Да тут, кажется, устроено целое сообщество пижонов, безнадежно влюбленных в красавицу герцогиню!"
В этот момент послышался топот быстро скачущей лошади.
-Боже мой! - в ужасе крикнула герцогиня.- Это Эрих!
-Какой Эрих?
-Да это... друг Льва! Бегите, спасайтесь! Быть может, он уже знает все!
-Тем лучше для вас, герцогиня, потому что тогда вам ничего не будет стоить доказать ему, что гасконец Лагир сущий болван, которого легко мистифицировать! Разрешите мне действовать по- своему, и все будет улажено!
Это действительно был Эрих; он вошел в комнату - бледный, готовый скрежетать зубами в муках невыразимого ревнивого бешенства.
-Здравствуйте, милый граф,- с улыбкой сказала ему герцогиня.- Вы очень быстро ехали, спешили? Ну, так присаживайтесь ко мне на диван!
-Я был очень удивлен, получив приглашение вашего высочества,- сквозь зубы ответил Эрих.- Я был уверен, что мои услуги не нужны больше!
-Господи, да как вы могли подумать это?
-Мне рассказывали, что у вас завелся новый слуга по имени Лагир.
-Вот как? Разве вам уже успели рассказать? Кто же?
-Лев.
-Разве Лев знает его?
-Вчера утром Лев свалил его ударом приклада по голове на улице Каландр, а сегодня вечером они дрались на дуэли, и Лев получил тяжелую рану.
-Как странно, что Лагир ничего не сказал мне об этом!
-Как? Разве вы видели его?
-Да, он здесь.
-Здесь?!
С графом сделался такой припадок бешенства, что он, задыхаясь, схватился за шпагу.
-Да что с вами, граф? - удивленно спросила его герцогиня.
-Ваше высочество! - с трудом выговорил Кревкер.- Я знаю, что я - только вассал... Конечно, расстояние, отделяющее нас... Я все понимаю... Но... но в тот день, когда вы насильно вырвали из моего сердца тайну любви к вам, вы дали мне этим право ревновать вас!
-Ревновать?
-Да, потому что этот Лагир, этот гасконец, этот бродяга осмелился...
-Но договаривайте же до конца, граф!
-Ну... этот субъект осмелился уверять, будто три дня тому назад...
-Вы не решаетесь договорить до конца? Ну так я договорю за вас! Три дня тому назад я ехала к себе домой, и Лагир, ехавший в Париж, повстречался со мною. Хотя я и была замаскирована, но %,c понравились мои волосы, и он с истинно гасконской дерзостью увязался за мной... Ну, и... Я оставила его в доме!
-А, так вы сами признаетесь, сами признаетесь! - со страданием крикнул Эрих.
-Этот бедный Лагир! - с холодным сожалением продолжала герцогиня.- Ведь он воображает, будто он любим, как никто! Бедняжка не знает, что ночью все кошки серы... Идите за мной, я покажу вам интересную картину!
Она взяла графа Эриха и осторожно повела его в соседнюю комнату. Там она шепотом сказала ему, чтобы он прижался ухом к замочной скважине.
Эрих прислушался, и до него донесся страстный шепот:
-Анна, дорогая моя Анна! Я боюсь, что у меня не хватит крови в жилах, чтобы достаточно пролить ее на службе тебе! Анна, моя жизнь, моя любовь! Я люблю тебя, обожаю!
-Теперь посмотрите! - шепнула герцогиня. Эрих заглянул в скважину и увидел при неверном свете лампы Лагира, стоявшего на коленях пред белокурой женщиной, одетой и причесанной, как герцогиня, и тоже замаскированной. Это была камеристка Марион.
Эрих вскрикнул и упал на колени с жалобным шепотом:
-Простите! О, простите!
XXVIII
Герцогиня поторопилась отвести графа подальше от двери, как бы опасаясь, чтобы Лагир не услыхал их. Этот маневр еще более убедил Кревкера, насколько он виноват в своих подозрениях.
-Ах, герцогиня, герцогиня! - бормотал он, чуть не рыдая.Найдете ли вы когда-нибудь возможность простить нас? Герцогиня провела его обратно в будуар и, заперев двери, сказала:
-Ну, а теперь поговорим! Дорогой мой граф! Знаете ли вы, что за народ гасконцы?
-Еще бы! Это хвастуны, фаты...
-Да, да, но зато они храбры!
-Ну вот еще!
-И очень верны и неизменны в преданности. Вот я и захотела сделать себе верного раба из этого Лагира. Нам необходимо иметь своего человека в свите наваррского короля, тогда мы всегда будем осведомлены. Но вдруг мне пришло в голову, что у вас с Лагиром могут быть свои счеты из-за схватки на улице Каландр. Вот я и послала Амори за вами, чтобы предупредить вас о Лагире. Я боялась, чтобы у вас не произошло столкновения... Но - увы! - я спохватилась слишком поздно! Боюсь теперь, как бы этим досадным столкновением не было испорчено все дело. И так тут разыгралась драма ревности...Граф Эрих опять рассыпался в извинениях. Герцогиня продолжала:
-Да, но вы ведь сказали мне, что Лев опасно ранен?
-Быть может, теперь он уже умер!
-Боже мой! Такой верный слуга! Но поезжайте же поскорее в Париж и возвращайтесь обратно сюда, чтобы сообщить мне, как его здоровье!
Герцогиня была умелой комедианткой, а Кревкер - слишком влюбленным человеком, чтобы не поверить ее искренности. Поэтому, смущенно пробормотав еще несколько извинений, он поспешил вскочить на лошадь и стрелой умчался к Парижу...
Когда топот его лошади замер вдали, Анна отправилась в ту комнату, где Лагир сидел с Марион.
-Долой маску! - сказала она камеристке.- Ступай вон, комедия сыграна!
Затем она знаком приказала Лагиру следовать за ней в будуар. Здесь он спросил ее:
-Так что же, герцогиня, комедия удалась?
-Вполне. Он поверил всему!
-Какие глупцы - мужчины! - пробормотал Лагир.- Итак, ваше высочество, дело сделано, я сдержал свое обещание. Для сира Льва и его друзей я - обмороченный дурак, а вы целомудреннейшая o из женщин!
-Да, вы сдержали свое обещание, но ведь я тоже сдержала свое, освободив вас от клятвы!
-Да, прошлым мы поквитались, ваше высочество, а будущее...
Анна вспыхнула:
-Что такое? - крикнула она.- Уж не осмелитесь ли вы ставить мне новые условия за свое молчание в будущем?
-Фи! - с негодованием ответил Лагир.- Право же, я гораздо лучше, чем вы думаете обо мне! Поверьте, светлое воспоминание о вашем высочестве будет с признательностью сохраняться моим сердцем! - Анна Лотарингская ответила ему лишь пренебрежительным жестом. Он продолжал: - О, к чему между нами встала эта проклятая политика, которая невольно разъединила нас! Я был бы так счастлив служить вам, как обожаемому светлому ангелу, но это несовместимо с моим долгом подданного наваррского короля.
-Значит, вы очень любите своего государя? - спросила Анна.
-Это мой долг.
Герцогиня окинула его своим магическим взором и тихо сказала:
-А если бы я попросила вас избрать себе другого повелителя? Ах, вы вообразили себе, что я женщина без сердца, способная отдаваться лишь сухому политическому расчету... А ведь как знать! Быть может, я, несмотря ни на что, не буду в силах забыть проведенные с вами часы.
Говоря это, Анна была хороша как никогда; быть может, и искренна она была в этот момент тоже как никогда.
-Герцогиня!- задыхаясь, сказал Лагир.- Во имя неба, заклинаю вас: не говорите со мной так!..
Она продолжала взволнованным, нежным голосом, обдавая пылкого гасконца магнетизирующим, одурманивающим взглядом:
