Коллектив авторов - Сборник рефератов по истории. 9 класс
В 1903 г. Столыпин был назначен губернатором Саратовской губернии, где ощутил на себе все прелести крестьянских бунтов. Показал он себя и мастером по их подавлению, причем действовал очень хладнокровно. Один из почитателей Столыпина, В. В. Шульгин, например, писал, как однажды губернатор оказался без охраны перед лицом взволнованного схода, и «дюжий парень пошел на него с дубиной. Не растерявшись, Столыпин бросил ему шинель: „Подержи!“ – и буян опешил, послушно подхватил шинель и выронил дубину»[118].
В докладах царю Столыпин утверждал, что главной причиной аграрных беспорядков является стремление крестьян получить землю в собственность. Если крестьяне станут мелкими собственниками, они перестанут бунтовать. Кроме того, он ставил вопрос о передаче крестьянам части государственных земель[119].
Вряд ли, однако, эти доклады сыграли важную роль в выдвижении Столыпина на пост министра внутренних дел. Молодой губернатор, малоизвестный в столице, неожиданно взлетел на ключевой в российской администрации пост. Какие пружины при этом действовали, до сих пор недостаточно ясно. Впервые его кандидатура обсуждалась в октябре 1905 г. на совещании С. Ю. Витте с «общественными деятелями». Обер-прокурор Синода князь А. Д. Оболенский, родственник Столыпина, предложил его на пост министра внутренних дел, стараясь вывести переговоры из тупика. Но Витте не хотел видеть на этом посту никого другого, кроме П. Н. Дурново, общественные же деятели мало, что знали о Столыпине[120].
Вторично вопрос о Столыпине встал в апреле 1906 г. когда уходило в отставку правительство Витте. Замена непосредственно перед созывом Думы либерального премьера Витте на реакционного И. Л. Горемыкина была вызовом общественному мнению. И чтобы вместе с тем его озадачить, было решено заменить прямолинейного карателя Дурново на более либерального министра. Выбор пал на Столыпина. «Достигнув власти без труда и борьбы, силою одной лишь удачи и родственных связей, Столыпин всю свою недолгую, но блестящую карьеру чувствовал над собой попечительную руку Провидения», – вспоминал товарищ министра внутренних дел С. Е. Крыжановский[121].
Столыпин был назначен министром внутренних дел 26 апреля 1906 г. Депутаты первой Думы были приняты царем, обратившимся к ним с речью в Зимнем дворце на другой день – 27 апреля[122]. Однозначно, что Столыпин получил свой пост именно под Думу, в том смысле, что ему было доверено проложить политический курс в новых, совершенно непривычных для царизма исторических условиях – обеспечить сожительство дотоле ничем не стесненного самодержавия с Думой. То, что Столыпин начал свой «конституционный» путь в ранге не главы правительства, а всего лишь министра внутренних дел, никого не обманывало. Во-первых, министерство, которое он возглавил, было ключевым, ибо именно оно определяло в первую очередь внутреннюю политику правительства. Этот пост остался за ним и тогда, когда он сменил И. Л. Горемыкина на посту председателя Совета министров. Произошло это уже через 72 дня. И здесь судьба Думы и Столыпина оказались полностью взаимосвязаны. Ее роспуск и его назначение на пост премьера произошло в один и тот же день – 8 июля 1906 г.
Именно с этого момента начинается стремительный взлет Столыпина. Взятый им курс в аграрном вопросе, жесткое подавление революции, вызывающе провокационные речи во второй Думе с угрозами в адрес ее левой части в короткое время делают его кумиром всех ненавистников революции, начиная от крайне правых и кончая октябристами. Престиж его при дворе, во влиятельнейших дворянских кругах, Государственном совете, в самом правительстве очень высок. Теперь он мог более-менее спокойно приняться за осуществление своих реформ, в частности, главной из них – аграрной.
Спустя 12 дней, 24 августа 1906 г., после покушения на Столыпина было опубликована правительственная программа, состоявшая из двух частей – репрессивной и реформистской[123]. «Правительство, не колеблясь, противопоставит насилию силу», – говорилось в ней. В местностях, объявленных на военном положении и положении чрезвычайной охраны, вводились военно-полевые суды. В центре реформистской части программы был знаменитый указ 9 ноября 1906 г. о выводе из общины с сопутствующими этому законами[124]. Именно с этими двумя составляющими – столыпинской аграрной политикой и «столыпинскими галстуками», как была прозвана виселица, – у современников в первую очередь и ассоциировался новый глава правительства.
Вторая Государственная дума избиралась Столыпиным как испытательный полигон для проводимого им курса. Но если в прежней Думе Столыпин, памятуя об обстановке в стране, пытался хотя бы внешне демонстрировать лояльность и даже заинтересованность в сотрудничестве с «народным представительством», то теперь тон резко изменился. Премьер явно провоцировал Думу на открытые конфликты с правительством, приближая час ее разгона. Вторая Дума начала свою работу 20 февраля 1907 г., а уже 6 марта Столыпин выступил перед ней с правительственной программой реформ. Список открывал указ 9 от ноября и другие аграрные мероприятия[125].
Указ от 9 ноября трактовался как выбор между крестьянином-бездельником и крестьянином-хозяином в пользу последнего. «Всегда были и будут тунеядцы, – решительно заявил премьер, – но не на них должно ориентироваться государство: только право способного, право даровитого создало и право собственности на Западе. Правительство желает видеть крестьянина богатым, достаточным, т. к. где достаток, там, конечно, и просвещение, там и настоящая свобода. Способный, трудолюбивый крестьянин – соль земли русской и поэтому его надо поскорее освободить от тисков общины, передав ему землю в неотъемлемую собственность»[126].
Чтобы подчеркнуть генеральное значение избранного курса и твердую решимость претворить его в жизнь, Столыпин закончил свою речь фразой, которая, конечно, была заготовлена заранее: «Противникам государственности, конечно, хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!»[127]. Из всех крылатых фраз Столыпина эта, как показало время, в его ораторском арсенале оказалась лучшей и наиболее политически эффектной. Чтобы Столыпину ничего не мешало в проведении его реформ – главным образом аграрных, 3 июня 1907 г. был подготовлен указ о роспуске второй Думы. Одновременно с Манифестом от 3 июня 1907 г. о ее роспуске было опубликовано Положение о выборах в Думу, т. е. новый избирательный закон. В Манифесте указывался также и срок открытия новой Думы – 1 ноября 1907 г. [128]
Этот акт можно справедливо назвать государственным переворотом: он был совершен в нарушение Манифеста от 17 октября 1907 г. и Основного закона 1906 г., согласно которому ни один новый закон не мог быть принят без санкции Государственной думы.
Социально-политический смысл акта 3 июня сводился к тому, что Дума «крестьянская» превращалась в Думу «господскую». Это было достигнуто путем коренного перераспределения квот выборщиков в пользу помещиков и буржуазии за счет крестьян и рабочих, лишения избирательных прав целых народов и территорий, уменьшения общего числа членов Думы с 524 до 442 и других ограничений.
Сам Столыпин в интервью проправительственному журналу «Волга» заявил, что установленный строй есть «чисто русское государственное устройство, отвечающее историческим преданиям и национальному духу» и что Думе ничего не урвать из царской власти"[129].
В Думе образовалось проправительственное большинство, состоящее из «октябристов» во главе с Гучковым, которое являло собой «центр». В зависимости от необходимости, «октябристы» консолидировались то с «правыми», то с «левыми» фракциями. Так была создана третьеиюньская система с двумя большинствами в Думе, где первому большинству – «правому» отводилась охранительная роль, а второе должно было осуществить тот пакет либеральных «реформ», который был выработан Столыпиным. Это типично бонапартистская система, «специально рассчитанная на использование, в очень широких пределах, антагонизма либеральной буржуазии и помещичьей реакционности при гораздо более глубоком общем их антагонизме со всей демократией и с рабочим классом в особенности»[130].
Теперь Столыпин мог взяться за осуществление своих реформ. Просто сказать, что указ от 9 ноября 1906 г. был главным делом жизни Столыпина, – значит не сказать ничего. Это был символ веры, великая и последняя надежда, одержимость, его настоящее и будущее – великое, если реформа удастся; катастрофическое, если ее ждет провал. «Крепкое, проникнутое идеей собственности, богатое крестьянство, – говорил Столыпин в особом секретном журнале Совета министров от 13 июня 1907 г., – служит везде лучшим оплотом порядка и спокойствия; если бы правительству удалось проведением в жизнь своих землеустроительных мероприятий достигнуть этой цели, то мечтам о государственном и социалистическом перевороте в России раз и навсегда был бы положен конец»[131].
