Михаил Сарбучев - Крест против Коловрата – тысячелетняя война
За влияние на юного царевича сразу же началась жестокая битва. В том числе и между кланами внутри церковного сообщества. И тут можно смело сказать: никогда в православном сообществе не будет звучать дискуссия о канонизации государя Петра Алексеевича, потому что этот вопрос имеет однозначный ответ – НЕТ! Просто нет даже поля для дискуссии. И думать нечего.
Таким образом, в лице Петра Великого мы имеем первого по-настоящему светского (в европейском понимании этого слова) монарха, никакого отношения к «духовному подвигу» не имеющего. Однако его деяния стали не менее значимыми для потомков, чем деяния того же Грозного царя-подвижника.
Мы не очень любим точно цитировать тексты, цитируем их «приблизительно», значения слов трактуем «приблизительно» и смыслы воспринимаем «приблизительно». Когда слышим строки Пушкина:
Отсель грозить мы будем шведу,
Здесь будет город заложен
Назло надменному соседу.
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно,
Ногою твердой стать при море.
Сюда по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам,
И запируем на просторе —
мы как-то не задумываемся, что все это значит. Наиболее распространенный (это не означает правильный) ответ: ну вот, мы, азиаты, ломимся в Европу – очень хорошо ложится на советский опыт – «Окно в Париж» Юрия Мамина. Но мало кто готов читать строки поэта буквально, уж кто-кто, а Пушкин всегда подбирал точные слова: «Прорубить окно в Европу». Какие ассоциации вызывает слово «окно»? Дуновение свежего ветра, свет, и, главное, «прорубить окно в Европу» – это преодоление, ВОССОЕДИНЕНИЕ ранее разделенного – «все флаги в гости». Ну бред же! Бились с Европой за выход в Европу, и «гости», с которыми собираются «пировать на просторе», пришли ИЗ ЕВРОПЫ ЖЕ! Получается, Петр не «осваивал», не «завоевывал» Европу и не «навязывал» себя ей. Он соединял части целого. И выходит, что Швеция – это вовсе не Европа (вопреки тому, как она показана у Ю. Германа в «России молодой»), а преграда на пути в Европу. Это очень полезно помнить нашим псевдопатриотам, когда, видимо, не особо разбираясь в географии, кидают пресловутое «это все Запад нам гадит!». Уточните, пожалуйста, какой именно «Запад»! А есть еще такой «Запад», что это уже вовсе и не Запад, а Восток (Афганистан, например, де-юре долгое время считался территорией Великобритании, как, впрочем, и Иран, и Палестина, и даже Китай!).
Вильям Рубрукус – посол короля Людовика IX, проезжая по Руси в самый разгар «бесчинств» татарских монголов (1252 г.), писал следующее: «Жены русских, как и наши, носят на голове украшения и отделывают подол платья полосами горностаевого и другого меха. Мужчины носят короткую одежду, кафтаны, чикмени и барашковые шапки. Женщины украшают свои головы головными уборами, похожими на уборы француженок. Мужчины носят верхнюю одежду наподобие немецкой». Это портрет русского «варвара», «почти зверя», потомка монгольских рабов? Портрет человека, раз и навсегда вычеркнутого из контекста европейской цивилизации? Для француза, хоть 50 раз «святого», на равных рассматривать француженок и чужестранок? Да это неслыханно! (Это тоже культурный код! Французский.) Но кому-то очень было нужно уполовинить Европу. Так вокруг России был создан «санитарный кордон» из недружественных этнополитических образований, подконтрольных Британской короне. Между Россией и Европой возникла стена. («Железный занавес»?) Эта стена воздвигнута не Европой, а «надменным соседом». Кстати, кого имел в виду Пушкин? Кто этот высокомерный, гордый, кичливый сосед? Ну ясно же – швед! Но много ли вы знаете описаний шведов как «надменных»? Через Архангельск (пока не было Петербурга) грузопоток шел в основном на Туманный Альбион. А вот уж кому и пристал эпитет «надменный», то для британца это почти что национальная черта (ну или тоже культурный код). Как же все это перекликается с идеями о «мускулах мира» и «братской ассоциации англоговорящих народов», озвученных Уинстоном Черчиллем в 1946 году в Фултоне!
Третий Киев
История не имеет сослагательного наклонения. Это можно считать аксиомой. Но пока история еще не свершилась, пока поступок еще только в мыслях, есть варианты, и вариантов – множество. Давайте пофантазируем, что бы было, если бы после Полтавской битвы государь Петр Алексеевич взял бы да перенес столицу не на берега Невы, а на берега Днепра? Выбор Киева, «матери городов русских», столицей России более чем логичен. Во-первых, преемственность. Историю России можно будет смело писать, причем без каких бы то ни было изъятий, от древнейших, еще «довладимирских» времен. Во-вторых, мощная религиозная традиция. Все-таки Киев куда ближе к Византии, чем Питер и даже Москва. Обосновать столицу Нового Рима в стольном Киеве – не проблема. Пара Филофеев посидят недельку, и вот вам и ответ Чемберлену римскому папе. Как бы развивалась история России, если бы в устье Невы так бы и остался только лишь Петропавловский форт, а центр государственной экономической и финансовой жизни переместился бы на юг? Прежде всего, как основной геополитический вектор (и камень преткновения) возникла бы идея возвращения Царьграда/Константинополя. Таким образом, турецкий гамбит был бы разыгран много раньше, и как бы хотелось, чтобы русские полки дошли до Синая! Конечно, Сибирью скорее всего пришлось бы пожертвовать. Наверное, контакты с Венецией, Чехией, Венгрией были бы более тесными. Наверное, Балканы были бы более христианскими.
Что интересно, оказывается, подобный проект существовал в Российском государстве и носил название «Греческий проект», предполагавший сокрушение Османской империи и раздел ее территории между Россией, Священной Римской империей и Венецианской республикой. В Константинополе предполагалось возродить Византийскую державу, во главе которой должен был встать внук российской императрицы, которому было дано имя основателя города – Константин. Согласно православному пророчеству, первым императором Восточно-Римской империи был Константин, последним (погибшим при штурме Константинополя турками в 1453 году) также Константин; восстановит же империю и станет ее первым новым императором человек с тем же именем. Поэтому Екатерина Вторая и назвала своего внука Константин Павлович. Старшего своего внука она назвала Александром в честь великого греческого же полководца Александра Македонского; правда, крещен же он был в честь другого известного полководца, русского – Александра Невского. А вот это смешно уже, право. «Русским именем Владимир – крещен Василием…» Странные все-таки эти русские… К ним, можно сказать, со всей широко открытой христианской душой, а они все норовят в «еллинское беснование» свалиться. Только теперь уже эллины именно те самые, «из Итаки, конями богатой». И кто!!! Ладно бы еще смерды какие неотесанные, а то – цари! Одной рукой восстанавливают Византию – другой крестят внука в честь какого-то нехристя богомерзкого… Но такие «мелкие огрехи» можно и простить, поскольку тут игра по-крупному. Перед Русской… э… Грекороссийской Вселенской Православной церковью, или, вернее, политическими силами, которые этой Церковью олицетворялись, открывались фантастические перспективы встать на место Византийской. Той уже нет, а новая, причем без особых трудов выводимая генетически от материнской, естественно, «подвигала» Греческую и становилась доминирующей в регионе. Лелеемые в Петербурге планы воссоздания Византийской империи на руинах Османской вызвали серьезную озабоченность некоторых иностранных держав, в том числе Франции, которая была связана с Турцией вековым союзом, и Англии, которая опасалась нарушения «баланса сил» в Европе и установления российской гегемонии в Восточном Средиземноморье. Патовая ситуация, при которой христианское государство поддерживало существование крупнейшей исламской державы, притеснявшей христиан на Балканах, получила название «восточного вопроса». После воссоздания независимой Греции «Греческий проект» принял форму так называемой великой идеи. Идеи, надо сказать, весьма губительной для российской внешней политики. Но об этом позже.
Почему Петр не стал двигаться на юг? Во-первых, просто не хватало сил, «турецкие походы», если принять как «исторический» роман А.Н. Толстого «Петр I», закончились лишь «демонстрацией флага». Но было и во-вторых, и это было куда важнее. Южная Европа, лежащая в руинах под пятой турок-осман, в отличие от Дании, Голландии, германских государств не была ни завидным торговым партнером, ни серьезной базой для военно-промышленных заимствований. Южный вектор российской политики появился существенно позже, когда страна уже, преодолев большинство болезней роста, получив немецкие и трофейные шведские технологии и специалистов, могла вести активную политику. В Петербурге уже находилась библиотека Вольтера и принимали венецианца Казанову, а императрица переписывалась с Бомарше и Руссо. Только тогда «Греческий проект» получил должное оформление сталью и свинцом. Только тогда граф Александр Васильевич Суворов, князь Италийский, граф Рымникский, граф Священной Римской империи, генералиссимус российских сухопутных и морских сил, генерал-фельдмаршал австрийских и сардинских войск, гранд Сардинского королевства и принц королевской крови с титулом «кузен короля», стал перекраивать карту Черноморского побережья под масштабные задачи мегапроекта. Кстати, и вопрос о его канонизации, хотя свидетельств о его благообразной христианской жизни более чем достаточно, и вроде ни в каких «военных преступлениях» он не был замечен, долгое время дискутировался в православном сообществе, и результатом этой более чем десятилетней дискуссии (и «сбора документов») стало прославление Святого Праведного Воина Александра Суворова (УКАЗ № 5 от 30/08/2011 (12/09/2011н/с) епископа Тверскаго Корнилiя) как местночтимого святого Тверской епархии. Наверное, в Тверской губернии наименее сильно мусульманское влияние, поскольку в нашей «многоконфессиональной» стране праведность воина, отличившегося преимущественно в войнах с турками, может быть ведь и оспорена как «проявление религиозного экстремизма».
