Майкл Грант - Крушение Римской империи
Наиболее толковые люди вообще не шли на такую работу. Причиной этому была, частично, очень слабая перспектива продвижения по службе из-за правила наследования, и, частично то, что наиболее компетентные люди обратились в христианство, оставив службу государству менее одаренным, менее надежным и, сверх того, менее добросовестным карьеристам. Кроме того, Западная империя была слишком бедна, чтобы платить чиновникам достойную зарплату — а потому они были готовы хватать все, что могли. Даже отставные чиновники стремились к наживе. «Прежняя работа в каком-либо ведомстве, — замечал Сальвиан, — давала им привилегию постоянного права грабить других».
Самым легким делом на свете для чиновников и эксчиновников было обходить приказы правителей провинций и требования сборщиков налогов. Если вы хотели добиться у этих функционеров принятия нужного вам решения, то в расчет принимались только ваша влиятельность и взятка, известная как «продажа дыма». Мы уже говорили о том, что моральное разложение было одной из причин падения Рима, а когда речь идет об общественных службах, то утверждение о коррупции особенно оправдано. К несчастью, даже среди императоров не набралось бы несколько компетентных людей, способных оценить порядочность своих подчиненных. Например Валентиниан I и его брат были ответственны за подбор нескольких приближенных, которых Аммиан позже назвал отвратительными.
Результат этого дикого, неконтролируемого размножения бесчестной бюрократии был ужасен. Управление оказалось парализовано. Лекарства от этой болезни, если их вообще применяли, были смехотворно неэффективными. Через десять лет после смерти Валентиниана I общественная критика пороков его правления стала настолько громкой, что власти абсурдным актом самообороны постановили считать святотатством даже обсуждение заслуг бывших приближенных императора. Правительство прекрасно представляло себе не только всю глубину коррупции чиновников, но и силу их власти. Оно пыталось бороться с этой практикой многочисленными и жесткими эдиктами, постановлениями и предупреждениями. Каждый очередной правитель угрожал своим чиновникам штрафами, наказаниями, пытками и даже смертной казнью. В 450 г. Валентиниан III специальным актом осудил сборщиков налогов и целый ряд других государственных чиновников. Затем и Майориан атаковал их в самых жестких и даже оскорбительных выражениях, но все это, безусловно, не давало никакого результата.
Не оказались более полезными и чисто административные меры, к которым прибегали императоры. Это была дальнейшая интенсивная централизация; она не только ограничивала свободу личности, но и наделила правительство куда большей ответственностью, которую оно было просто не в силах выдержать.
Организационная структура империи была намного сложней, чем в былые времена. С начала четвертого века нашей эры Западная и Восточная империи совместно образовали сто провинций — вдвое больше, чем прежде. Этим дроблением хотели добиться того, чтобы ни одна деталь управления не ускользнула от внимания правителей провинций. Дополнительной целью было снижение могущества отдельных правителей (наместников), чтобы они не располагали силами для борьбы за трон императора.
При реорганизации не достигли ни одной из поставленных целей. Боясь провала и понимая, что установить персональный контроль за каждым правителем вне их возможностей, императоры использовали не менее двухсот чиновников-посредников для выполнения поставленных задач.
Во-первых, эти чиновники (викарии) были поставлены во главе тринадцати диоцезов, на которые были разбиты эти сто провинций. Во-вторых, эти тринадцать диоцезов были распределены между тремя, позднее четырьмя, преторианскими префектурами, во главе каждой из которых были поставлены префекты.
Во времена ранней Империи преторианский префект являлся командиром личной гвардии императора и, иногда, главой его аппарата. Но теперь все полностью изменилось. Хотя префектуры и сохранили огромное значение, они приняли в большей своей части гражданский характер. Префекты поздней Империи являлись могущественными сановниками, которые, будучи в непосредственном подчинении у самого правителя и в постоянном контакте с его внутренним кабинетом, или консисторией, контролировали правительства имперских территорий. «Их мудрости, — как заметил Гиббон, — было доверено высшее управление юстицией и финансами, двумя объектами, которые в состоянии мира соответственно определяют почти все обязанности монарха и народа».
Двое из этих префектов принадлежали Западной империи. Один контролировал Италию, Северную Африку и Иллирию (Центральная Европа на всем протяжении Дуная и одно время Балканы вплоть до Черного моря). Его коллега был префектом Галлии, контролируя Галлию, провинции по Рейну, Британию и Испанию. Мавритания в Северо-Западной Африке была поделена между этими двумя западными префектурами.
Как и в любой большой стране, уровень эффективности и целостности, обеспечиваемый установленной чиновничьей иерархией, нельзя было признать, как правило, ни хорошим, ни плохим. Например, законодательство сменяющих друг друга императоров отражает отчаянные попытки целого ряда преторианских префектов задержать быстро ускоряющееся соскальзывание в хаос.
К несчастью, префектом Италии, Африки и Иллирии при Валентиниане I был Петроний Проб, занимавший этот пост не менее четырех раз при трех следовавших друг за другом правителях. Невозможно не согласиться с мнением Аммиана о Петроний, как о человеке, хотя и достаточно осторожном, чтобы идти на явное нарушение закона, но в то же время подозрительном и безжалостном лицемере, съедаемом беспрерывной тревогой и завистью.
Более того, есть свидетельства тому, что и наместники провинций далеко не удовлетворяли высоким требованиям времен ранней Римской империи. Вряд ли стоило ожидать в такое тяжелое и бурное время, что каждый из сотни наместников в любой момент времени будет оставаться на высоте положения. Слабость городских советов давала повод этим высокопоставленным чиновникам вмешиваться во все. Автор «О делах войны» рисует уж очень удручающую картину. «Невероятная алчность наместников провинций, — пишет он, — наносила ужасный вред интересам налогоплательщиков… Выкуп рекрутов, закупки лошадей и зерна, деньги на строительство городских стен — все это было для них источниками регулярного дохода, их постоянными методами грабежа». Именно из-за безграничного цинизма наместников и их приспешников вестготы были обречены на тяжелые испытания и были вынуждены в отчаянии выступить против римлян в 378 г. Ораторы в присутствии императоров повсеместно говорили вслух о том, что поведение таких администраторов побуждает жителей провинций страстно желать вторжения варваров на их территории.
Сальвиан называл наместников продажными и жестокими — людьми, подвергавшими бедные общины фактическому опустошению. Резкого осуждения от критически настроенного писателя следовало ожидать, но и куда более консервативный Сидоний также чувствовал, что злоупотребления, творимые римскими представителями власти в Галлии, становятся совершенно невыносимыми. Один из таких функционеров пятого века, Серонат, совершал такие зверства, что многие люди бежали от него в окрестные леса.
После всего этого смешно, если не скатать — печально, читать императорский эдикт, который рекомендует наместникам не посещать слишком часто притягательные дома с плохой репутацией (non diverticula deliciosa sectetur).
Специальные слова проклятия следует произнести в адрес «законников» поздней Империи. Одним из выдающихся документов того периода является Кодекс Феодосия, написанный в 438 г. по приказу монарха Востока Феодосия II и принятый к исполнению также и на Западе. Кодекс состоит из шестнадцати томов, каждый из которых содержит собрание имперских государственных актов (законов, указов) за последние сто лет и более.
Его целью было ликвидировать множество наиболее очевидных неясностей, двусмысленностей и противоречий, которыми были полны действовавшие тогда законы. Хотя и испытывая влияние последующего германского законодательства, он был во многом превзойден в шестом веке Кодексом Юстиниана I.
Однако как источник исторической информации, он остается и поныне весьма значительным документом. Меры, предусмотренные содержащимися в нем государственными актами, рисуют нам очень подробную картину обстановки в двух империях, как в Восточной, так и в Западной. В той же мере информативны некоторые последующие эдикты императоров Запада того же и более поздних периодов, особенно Валентиниана III и Майориана.
Но эти акты в особенности полезны нам по причинам, которые не доставили бы удовольствия составителям законов, если бы они могли их узнать. В большинстве рассматриваемых документов, особенно заключительных десятилетий истории Западной империи, проявляется почти истерическое неистовство, приводящее к эмоциональной путанице между грехом и преступлением, что было совершенно чуждо классическим римским законам раннего периода. Сэр Сэмюэль Дилл, прочувственно писавший о тяготах римлян того позднего периода, был убежден с большой долей правоты, что такое расплывчатое жесткое законодательство было не только симптомом приближавшегося коллапса Рима, но и в большой мере способствовало ему.
