KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » Арнольд Джозеф Тойнби - Исследование истории. Том I: Возникновение, рост и распад цивилизаций.

Арнольд Джозеф Тойнби - Исследование истории. Том I: Возникновение, рост и распад цивилизаций.

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Арнольд Джозеф Тойнби, "Исследование истории. Том I: Возникновение, рост и распад цивилизаций." бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

История, подобно драме и роману, выросла из мифологии, примитивной формы представления и выражения, где, так же как и в сказках, которые слушают дети, или во снах, которые снятся искушенным взрослым, граница между фактом и вымыслом остается открытой. Например, говорили, что «Илиада» для всякого, кто начнет читать ее как историю, окажется полной выдумкой, но равным образом и для всякого, кто начнет читать ее как вымысел, она окажется полна истории. Все истории похожи на «Илиаду» в том отношении, что не могут полностью освободиться от элемента вымысла. Простой отбор, упорядочение и показ фактов — метод, относящийся к сфере вымысла, и совершенно право общераспространенное мнение, настаивающее на том, что не может быть «великим» историк, не являющийся великим художником, и что Гиббон и Маколей[137] — более великие историки, чем «драйездасты»[138] (имя, вымышленное сэром Вальтером Скоттом, который сам в отдельных своих романах был большим историком, чем в любой из своих «историй»), избегавшие фактических неточностей своих более вдохновенных собратьев. В любом случае вряд ли возможно написать две связные строчки исторического повествования, не прибегая к таким вымышленным персонификациям, как «Англия», «Франция», «консервативная партия», «Церковь», «пресса» или «общественное мнение». Фукидид[139] драматизировал «исторических» персонажей, вкладывая «вымышленные» речи и диалоги в их уста, но его oratio recta[140], хотя и более живая, на самом деле не менее вымышлена, чем тяжеловесная oratio obliqua[141], в которой современники показывают свои сложные фотографии общественному мнению.

С другой стороны, история наняла на службу некоторое количество вспомогательных наук, которые формулируют общие законы не относительно примитивных обществ, но относительно цивилизаций, — то есть экономику, политологию и социологию.

Хотя в этом и нет необходимости для нашей аргументации, мы можем показать, что точно так же, как история не свободна от использования методов науки и художественного творчества, так и наука с художественным творчеством никоим образом не ограничиваются тем, что считается их собственными методами. Все науки проходят через стадию, на которой выяснение и регистрация фактов являются единственным доступным для них родом деятельности, и антропология едва выходит из этой фазы. Наконец, драма и роман не представляют собой вымысел, полный вымысел и ничего, кроме вымысла, касательно личных отношений. Если бы это было так, то их плод, вместо заслуженной похвалы Аристотеля за то, что он «истиннее и философичнее истории»[142], состоял бы из бессмысленных и невыносимых фантазий. Когда мы называем литературное произведение плодом художественного вымысла, то имеем в виду лишь то, что нельзя ни героев отождествлять с любым человеком, жившим во плоти, ни вымышленные эпизоды — с любыми частными событиями, действительно имевшими место. Фактически, мы имеем в виду, что вымышленным является передний личный план произведения. Если мы и не упоминаем о том, что задним планом являются подлинные факты общественной жизни, то попросту потому, что это кажется настолько самоочевидным, что не требует доказательств. Действительно, мы осознаем, что высочайшей похвалой, которую мы только можем воздать хорошему произведению художественного творчества, будут слова «жизненно правдивый» и что «автор показывает глубокое понимание человеческой природы». Чтобы быть точнее, скажем: если роман имеет дело с вымышленной семьей йоркширских шерстяных фабрикантов, то мы можем похвалить автора, сказав, что он, несомненно, знает фабричные города своего Уэст Райдинга во всех отношениях.

Тем не менее аристотелевское различение между методами истории, науки и художественного творчества, в общем, остается ценным, и, возможно, мы поймем почему, если рассмотрим эти методы вновь. Мы обнаружим, что они отличаются друг от друга пригодностью для распределения «данных» различной величины. Выяснение и регистрация отдельных фактов — это все, что возможно в той сфере исследования, где данных оказалось мало. Выведение и формулировка законов одинаково возможны и необходимы там, где данные слишком многочисленны для того, чтобы свести их в таблицы, и не слишком многочисленны, чтобы их обозреть. Форма художественного творчества и выражения, называемая вымыслом, является единственным методом, который может употребляться или который стоит употреблять там, где данные неисчислимы. Здесь, в трех этих методах, мы сталкиваемся с существенной разницей в количестве. Методы отличаются по своей пригодности в трактовке различного количества данных. Можем ли мы разглядеть соответствующую разницу в количестве данных, действительно представленных в трех соответствующих сферах нашего исследования?

Начиная с исследования личных отношений, являющихся сферой художественного вымысла, мы можем сразу же увидеть, что есть немного индивидов, чьи личные отношения представляют такой интерес и такое значение, что их можно было бы взять в качестве подходящего предмета для той регистрации отдельных личных фактов, которую мы называем биографией. За редкими исключениями, те, кто изучает человеческую жизнь, сталкиваются в сфере личных отношений с бесчисленными примерами повсеместно знакомых опытов. Сама идея исчерпывающей записи этих отношений — абсурдна. Всякая формулировка их «законов» была бы невыносимо пошлой или невыносимо грубой. В подобных обстоятельствах данные не могут быть существенным образом выражены, кроме как в некоего рода нотации, которая дает интуицию бесконечного в конечных формах. Такой нотацией является художественный вымысел.

Обнаружив, наконец, в количественных выражениях частичное объяснение того факта, что в исследовании личных отношений использование метода художественного вымысла обычно, давайте посмотрим, не сможем ли мы найти подобные же объяснения для обычного использования законополагающего метода в исследовании примитивных обществ и метода фактографического в исследовании цивилизаций.

Первое, что можно заметить, это то, что две другие сферы исследования касаются человеческих отношений, но не отношений хорошо знакомого, личного свойства, входящих в непосредственный опыт каждого мужчины, женщины и ребенка. Общественные отношения человеческих существ простираются далеко за пределы самого дальнего возможного диапазона личных контактов, и эти безличные контакты поддерживаются благодаря социальным механизмам, называемым институтами. Без институтов общества не могли бы существовать. Действительно, общества сами являются институтами, просто институтами высочайшего рода. Исследование обществ и исследование институциональных отношений — одно и то же.

Мы можем сразу же увидеть, что количество данных, с которыми сталкиваются исследователи институциональных отношений между народами, гораздо меньше, чем количество данных, с которыми сталкиваются исследователи личных отношений. Далее мы можем увидеть, что количество зафиксированных институциональных отношений, относящихся к исследованию примитивных обществ, будет гораздо большим, чем количество отношений, относящихся к исследованию обществ «цивилизованных». Так, количество известных примитивных обществ достигает примерно шестисот пятидесяти, в то время как наш обзор обществ, находящихся в процессе цивилизации, дал нам возможность идентифицировать самое большее двадцать одно. Теперь шестисот пятидесяти примеров (количества, лишающего необходимости заниматься вымыслом) будет вполне достаточно, чтобы дать исследователю возможность начать формулировку законов. С другой стороны, у тех, кто изучает явление, примеров которого известна лишь дюжина или две, отбивается всякая охота делать что-либо, кроме как сводить факты в таблицу. Это, как мы видели, та стадия, на которой «история» оставалась так долго.

На первый взгляд может показаться парадоксальным утверждение, что количество данных, которые исследователь цивилизации имеет в своем распоряжении, до неудобства мало, в то время как наши современные историки жалуются, что завалены массой своих материалов. Но в силе остается то, что фактов высшего порядка, «умопостигаемых полей исследования», сравнимых единиц истории до неудобства мало для того, чтобы применять научные методы выведения и формулировки законов. Тем не менее на собственный страх и риск мы собираемся отважиться на подобную попытку, и результаты этого будут отражены в оставшейся части данной книги.

II.

Возникновение цивилизаций

IV. Проблема и неверные пути ее решения

1. Формулировка проблемы

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*