Виктор Суровов - Ледокол 2
«Мы изо всех сил стремились к миру, хотя бы ценою крупнейших уступок. Может быть, больше всех этой войны не хотел я, так как слишком ясно представлял себе, как трудно нам будет вести ее после трех лет непрерывной гражданской войны…»
Учитывая вышесказанное, крайне странно, что в момент наибольших успехов Красной Армии за решение «отказаться совсем» от наступления на Варшаву, остановиться на Западном Буге и добиваться заключения мира выступал один только Троцкий. (Именно Троцкий, а не Сталин.)
Впрочем, не менее странным, чем поведение Троцкого, было в дни «похода за Вислу» поведение другого «посвященного» – большевика К. Радека, который, по словам К. Малапарте (Н. Зуккерта), был «единственным человеком, не питавшим иллюзий насчет возможной революции в Польше».
* * *
Ленин в мечте о советской Польше, а там, гляди, и советской Германии совершил одну серьезную [132] оплошность и одну серьезную глупость. Он полагал, что при вторжении Красной Армии на территорию Польши у польских рабочих взыграет чувство классовой солидарности, а у тех вдруг сыграло совсем иное чувство – национальное. А вот глупость его состояла в том, что он решил с ходу внедрить в Польше российскую «модель» комбедов. В районах, «освобожденных» Красной Армией, помещичьи земли передавались не крестьянам, а батрацким комитетам. Совершенно они не учли и роли католической церкви в жизни поляков. Все это в совокупности во многом и предопределило исход всей кампании{8}.
А доблестная польская армия продолжала драпать без оглядки, бросая все, что так любезно предоставили ей союзники. Впереди отступавших мчалась доблестная польская кавалерия (лучшая в Европе). Польские жолнеры убегали так быстро, что плохо обутая, одетая и зачастую вооруженная одними винтовками без патронов (иногда винтовка со штыком приходилась на пятерых красноармейцев), т. к. обозы безнадежно отставали, красноармейская толпа, в которую превратилось воинство Тухачевского, не успевала их догонять.
14 августа 1920 г. Пилсудский ввел заградительные отряды с пулеметами, которые расстреливали отступавшие польские части. Тогда же, в августе Антанта спешно, через Румынию, направила полякам около 600 орудий, которые были немедленно введены в бой. [133]
Прорвав оборону поляков, Тухачевский, совершенно необоснованно возомнивший себя Наполеоном, совершил глубокий рейд в направлении Варшавы, оторвался от своих тылов, потерял управление войсками и в результате потерпел сокрушительное поражение. 4-я армия и две дивизии 15-й армии вынуждены были перейти границу Восточной Пруссии, где их интернировали, остальные части и соединения беспорядочно отступали, а сам Тухачевский едва избежал плена.
«Мировую революцию» постигла жесткая катастрофа. После «чуда на Висле» разбитые Вейганом войска Тухачевского побежали назад еще быстрее, чем от них убегали «пилсудчики». Впереди отступавших неслась конница Буденного. Еще недавно присылавшего телеграмму со словами «обнимаю героя Буденного» Троцкого за провал наступления буденновцы «достать», конечно, не могли, но его «земляков»… Недаром в 1920 году [134] главный раввин Москвы Яков Мазе скажет: «Троцкие делают революцию, а Бронштейны платят по счетам». В результате: «… по Полонному, Любару, Прилукам, Аннополю, Березову, Таращам шестая девизия Апанасенки прошла такими еврейшими погромами, каких еще свет не видывал».
«Бонапартизм» Тухачевского имел самые катастрофические последствия не только для «мировой революции», но и для Советской России.
После подписания 18.03.1921 г. мирного договора с Польшей под ее национальным и религиозным гнетом очутилось население Западной Белоруссии и Западной Украины. Россия обязалась выплатить своей бывшей провинции контрибуцию в 10 млн. рублей золотом, которую личный казначей Ленина Ганецкий (Фюрстенберг) доставил в натуральном виде – царскими бриллиантами, жемчугом, золотом, ювелирными изделиями.
* * *
17 августа 1920 г. в Минске начались советско-польские переговоры, а Пилсудский втайне от сейма подготовил и произвел захват Вильнюса и Виленской области.
9 октября 1920 года войска генерала Желиговского уже вторглись в пределы Литвы и захватили Вильно и Виленскую область, провозгласив там «срединную Литву», присоединили ее к Польше на правах автономной провинции.
Все попытки Лиги Наций возвратить Литве оккупированную Польшей территорию успеха не имели, и тем более пустым звуком оказался протест Советского правительства, домогавшегося в это время мира с Польшей. За день до подписания Рижского мирного договора все польские дипломатические миссии за границей получили характерные [135] указания:
«Следует и дальше поддерживать враждебные Советской России элементы, как русские, так и украинские, белорусские и кавказские. Наши интересы на востоке не кончаются по линии наших границ… Нам небезразлична судьба земель исторической Речи Посполитой, отделенных от нас будущим Рижским договором».
18 марта 1921 г. договор был подписан, и Польша превратилась в почти что империю, в которой поляки составляли лишь 65% от общей численности населения.
Между прочим, Польша в это время имела одну из самых больших армий в Европе: 700 тыс. человек при 14 тыс. офицеров. Французская армия насчитывала 660 тыс. человек, а Германия, согласно Версальскому договору, сократила свою армию до 100 тыс. человек. Теперь с Польшей приходилось считаться всем, особенно если учесть ее самые тесные отношения с Францией.
Так вот, если эту агрессию Польши против своих соседей считать непредвиденным эпилогом Первой мировой войны, то это не дает нам никакой новой точки зрения. Однако есть все основания считать данную агрессию Польши преждевременным прологом второй мировой войны – тогда Польшу следует назвать не только агрессором, но и зачинщицей этой самой второй мировой войны.
* * *
Необходимо сказать несколько слов и о «гуманизме» почти европейской Речи Посполитой. В статистическом труде «Гриф секретности снят: потери СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах», изданном в 1993 г., приводятся данные о 94880 камандирах и красноармейцах Западного и Юго-Западного фронтов, пропавших без вести [136] и попавших в плен в 1920 г. (в книге они сведены в одну графу).
Российский исследователь И. Михутина считает, что общее число пленных красноармейцев за 1919-1920 гг. составило 165,5 тыс. человек. (По сведениям II отдела Генштаба польской армии в феврале 1919-октябре 1920 гг. в плен были взяты более 146 тыс. человек.)
В письме председателя российско-украинской делегации на мирных переговорах с Польшей А. Иоффе председателю польской делегации Я. Домбровскому от 9 января 1921 г. отмечается:
«Согласно отчетам Американского союза христианской молодежи (отдел помощи военнопленным в Польше, отчет от 20 октября 1920 г.), военнопленные размещены в помещениях, абсолютно не приспособленных для жилья: отсутствие всякой мебели, отсутствие спальных приспособлений, так что спать приходилось на полу без всяких матрацев и одеял, почти все окна без стекол, в стенах дыры. Повсеместно у воееннопленных наблюдается почти полное отсутствие обуви и белья и крайний недостаток одежды. Так, например, в лагерях в Стшалькове, Тухоли и Домбе пленные не меняют белья в течение трех месяцев, причем большинство имеет лишь по одной смене, а многие совсем без белья. В Домбе большинство пленных босые, а в лагере при штабе 18-й дивизии большая часъ не имеют никакой одежды».
По другим данным, в польские концлагеря попало около 130 тысяч красноармейцев. Из них (согласно отчету РУД в 1923 г.) 69 тыс. было репатриировано, 5 тыс. перешли к «белым», 1 тыс. осталась в Польше, судьба же оставшихся приблизительно 55 тыс. крайне трагична – они были убиты или умерли от нечеловеческих условий в концентрационных [137] лагерях Пилсудского (появившихся в Европе намного раньше Гитлера и Гиммлера).
Любимым занятием у польских («лучших в Европе») кавалеристов было – ставить пленных красноармейцев по всему огромному кавалерийскому плацу и учиться на них, как «разваливать до пояса» со всего «богатырского» плеча на полном скаку человека. Отважные паны рубили наших пленных «с налету, с повороту». Плацев для «тренировок» в кавалерийской рубке имелось множество. Так же, как и лагерей смерти. В Пулаве, Домбе, Стржалково, Тухоле, Барановичах… Гарнизоны отважных кавалеристов стояли в каждом маломальском городишке.
В сентябре 1923 г. нарком иностранных дел РСФСР Г. В. Чичерин направил ноту, в которой возложил на власти Польши «громадную вину … в связи с ужасающим обращением с российскими пленными», приведшим к тому, что «из 130 тыс. российских пленных в Польше умерло 60 тысяч».
