Лев Никулин - Мертвая зыбь
Бирк молчал. Что он мог сказать?
- Тебе никогда не приходила в голову мысль - уйти, начать новую жизнь, вернуться в среду старых товарищей?
- Август Иванович! Можете мне верить, когда меня назначили атташе миссии в Москве, я подумал: вот выход, останусь в Москве, расскажу всю правду, как бывший красный командир оказался на службе у буржуазного правительства. И каждый раз, когда думал об этом, меня страшила мысль: кто мне поверит? Кто поверит в искренность моих слов? Мои боевые друзья погибли или брошены в эстонские тюрьмы. Здесь, в Москве, тот, кто меня знал, считает погибшим или, хуже, - предателем. Мог ли я подумать, что мой командарм так по-человечески, по-товарищески будет говорить со мной... Счастье, что я вас встретил.
- Слушай, Роман, если ты изберешь прямой и честный путь, я тебе помогу, как старому товарищу. Вдумайся в то, что происходит. Мы хотим мира, потому здесь, в Москве, и находятся посольства буржуазных стран. Но мы знаем, что кое-кто, прикрываясь дипломатическим паспортом, иммунитетом, занимается шпионажем и помогает контрреволюционерам внутри страны. Ты меня понимаешь?
- Август Иванович!.. Дорогой мой товарищ...
- Успокойся. Вот телефон... Не записывай, а запомни его. Сошлись на меня и будь откровенен с этим товарищем так же, как со мной.
Корк взглянул на часы, пожал руку Бирку и ушел.
Эта встреча имела громадное значение для Романа.
Спустя несколько дней, входя в кабинет посла, он услышал:
- Так будет со всеми! Мы расплатимся с ними всеми за восемнадцатый год. Никто не спрячется! Мы очистим эстонскую землю от красных!
Бирк понял, что посол говорил о казни Кингисеппа по приговору военно-полевого суда. Он знал Кингисеппа, знал других погибших товарищей, и ему трудно было не выдать своих чувств, когда видел ликование, каннибальскую радость посла и военного атташе Лаурица.
- Мы вызвали вас, Бирк, в связи с абсолютно секретным поручением. Вы должны связаться с одним человеком. Как это сделать, укажет майор Лауриц. От себя могу добавить, что это поручение касается связи миссии с нашими новыми русскими друзьями.
- И если вы его хорошо выполните, это будет иметь значение для вашей карьеры, - ухмыляясь, сказал Лауриц. - Идите и подождите меня в моем кабинете.
"Абсолютно секретное поручение", "новые русские друзья"... Не те ли, о которых говорил Стауниц? Посмотрим, что это за поручение".
Лауриц был немногословен:
- Вам будут звонить по телефону от имени доктора Липского. Вы должны ответить: "Благодарю, нога не болит. Думаю начать сеанс массажа". Дальше вы договоритесь о времени и месте встречи. И доложите мне. Я вас больше не задерживаю.
На четвертый день после этого разговора Бирка позвали к телефону, и он услышал:
- Доктор Липский спрашивает, как вы себя чувствуете?
Он ответил так, как ему велел Лауриц. Условился о встрече, она должна была произойти в тот же вечер, на последнем сеансе в кинематографе "Художественный", на Арбате.
Начиналось то, о чем предупреждал Август Иванович Корк: Бирка делают орудием шпионажа. Правда, он будет пока только почтальоном.
- Я должен вручить пакет? И это все? - спросил Роман у Лаурица.
Тот ответил сухо:
- С этого дня вы поступаете всецело в мое распоряжение. Человеку, у которого будет в руке зеленый шарф, вы вручите пакет и договоритесь о следующем свидании. На этом свидании - место он вам укажет - вы получите от него ответное, разумеется зашифрованное, письмо. Кроме того, при встрече в кинематографе вы скажете, что желаете увидеть одного из руководителей организации. К этому времени я подготовлю ряд вопросов, на которые эти господа должны ответить. Какого характера эти вопросы, вы, я надеюсь, понимаете.
Бирк дождался вечера... У него было время поразмыслить над тем, что должно произойти. Значит, организация, о которой говорил Стауниц, существует. Значит, она представляет опасность для Советской страны. Решил немедленно позвонить по телефону, который ему дал Август Иванович Корк, но тут же явилась мысль: надо больше узнать, собрать больше сведений. И Бирк отправился на свидание в кинематограф.
Он мельком взглянул на афишу. Шел какой-то старый-престарый фильм: "Дышала ночь восторгом сладострастья". У кассы было не много публики, и тотчас Бирк заметил человека высокого роста, который, как было условлено, держал в руке зеленый шарф. Бирк прошел мимо, человек нагнулся и сказал:
- Вы, кажется, уронили...
Бирк поблагодарил, взял бумажку. Это был билет в двенадцатом ряду. Место человека с зеленым шарфом оказалось рядом с Бирком. Справа кресло оставалось пустым. Когда погасили свет и зазвучал рояль аккомпаниатора, человек рядом сказал Бирку:
- Я - Колесников, - и, сняв пальто, положил его на пустующее кресло карманом наружу.
Бирк незаметно сунул пакет в карман. Фильм уже начали крутить - на экране дама с белым зонтиком сидела у моря и нюхала цветок.
- Мы должны с вами увидеться, - сказал человек с зеленым шарфом, адрес - Серебряный переулок... Когда, в какой день? Удобнее всего в среду, около десяти... вечером, разумеется.
- Это безопасно? - спросил Бирк.
- Вполне.
На экране дама в белом рыдала на плече у студента...
20
Наступила среда, и Роман Бирк получил от Лаурица вопросы, которые следовало вручить Колесникову при свидании. Оно должно было состояться на конспиративной квартире в доме по Серебряному переулку.
Взглянув на вопросы, Бирк убедился, что эстонский штаб требовал шпионских сведений о Красной Армии.
Должно быть, чувства Бирка отразились на его лице, потому что Лауриц спросил:
- Вас, видимо, не устраивает такая работа?
- Почему вы так думаете?
- Я видел, с какой неохотой вы шли на первое свидание.
- У меня нет опыта.
Лауриц пристально посмотрел на Бирка и сказал:
- Мы это знаем. Ваши благожелатели в Ревеле хотели вам открыть путь к повышению в должности. Но вас, видимо, эти заботы не вполне устраивают. Кроме того, вы не находите, что ваша деятельность в должности атташе посольства утомляет вас?..
- Что вы этим хотите сказать, господин майор?
- Мы посоветовались с послом и решили, что не будем вас удерживать, если предпочтете работу в министерстве в Ревеле работе в миссии в Москве.
- Нет, вы ошибаетесь, меня вполне устраивает это поручение, и я постараюсь его выполнить как можно лучше.
Лауриц искоса взглянул на Бирка.
А Бирк подумал, что нельзя больше откладывать, и решил сегодня же позвонить по тому телефону, который ему дал Корк. Пять цифр запечатлелись в его памяти, но в этот день не было предлога уйти из посольства. До встречи в Серебряном переулке оставался один день. А тут еще, вернувшись в свою комнату, он увидел, что кто-то рылся в его вещах. Конечно, это штучки Лаурица. Бирк за ужином довольно правдоподобно изобразил человека, мучимого зубной болью, и, не съев ни крошки, отправился к зубному врачу.
На всякий случай он прошел в тот переулок, где действительно жил зубной врач и где в подъезде был телефон-автомат.
Его соединили, и Роман услышал довольно приятный голос:
- Слушаю.
- Я от Августа Ивановича...
Недолгая пауза.
- А... Слушаю вас. Вы бы желали встретиться? Не так ли?
- Да. Это возможно?
- Одну минуту, подождите...
Эта минута тянулась для Бирка долго. Затем он услышал тот же голос:
- Приходите в тот же час и день, по тому же адресу, как вы уговорились по телефону с товарищем Колесниковым.
Это смутило Бирка. Положив трубку, он медленно возвращался в посольство, раздумывая, что бы это могло значить.
Странно, что Роман Бирк в этот день почти успокоился. Но с особой силой волнение охватило его на следующий день, когда он подходил к дому, где было назначено свидание с Колесниковым. Рука дрожала, когда поднес ее к звонку. Дверь открылась. Бирка ждали. Впустил его сам Колесников, и это окончательно смутило.
Бирк снял пальто, пошел за Колесниковым в комнату, похожую на столовую. За столом сидел человек. Он поднялся и протянул ему руку. В смущении Роман плохо разглядел его: запомнились лишь шелковистая темная бородка и глаза - большие и синие.
- Роман Густавович? Так?..
Бирк узнал голос человека, который говорил с ним по телефону. У него перехватило горло. Он заговорил сбивчиво, сильно волнуясь, но Артузов ободряюще, даже ласково смотрел на него, и Бирк постепенно успокоился. Рассказал о том, как после победы контрреволюции в Эстонии он скрывался, затем нашел своего дядю, легализовался и в конце концов устроился на службу в министерство иностранных дел буржуазной Эстонии.
- Никогда не отличался твердостью характера, был молод, не имел опыта подпольщика, потерял связи с товарищами... И то, что переживаю теперь, это возмездие мне за мою ошибку. Пока я был просто чиновником, исполнял незначительную работу в министерстве, меня не так мучили угрызения совести, хотя эта работа не подходила мне, бывшему командиру полка эстонской Красной Армии... Но вот меня послали в Москву. Я стал атташе посольства по печати, узнал, какие усилия прилагает советская власть, чтобы залечить раны империалистической и гражданской войн. Было тяжело, когда внутри страны меня рассматривали как типичного буржуазного дипломата маленькой державы прислужника Антанты... Короче говоря, я это терпел, но меня ожидало нечто худшее. Лауриц, по распоряжению из Ревеля, решил втянуть меня в секретную работу, попросту говоря в шпионаж... Остальное вы знаете. Я сделал вывод из разговора с моим командармом Августом Ивановичем... И позвонил... Вам?
