Василий Бартольд - Тюрки. Двенадцать лекций по истории тюркских народов Средней Азии
Движение кипчаков представляет редкий пример занятия народом огромной территории без политического объединения и без создания своей государственности. Были отдельные кипчакские ханы, но никогда не было хана всех кипчаков. Огромный район, населенный кипчаками, оставался в то время вне мусульманского мира, и на Кавказе кипчаки в XII веке принимали участие в нашествиях на мусульманские земли, иногда в союзе с грузинами, иногда, наоборот, грузины и мусульмане соединялись для отражения нашествий с севера. Эти нашествия были не только грабительскими набегами; мусульмане лишились на некоторое время Дербента с городом Шабераном; возвратить себе эти земли им удалось с помощью грузин. Среди врагов, нападавших здесь на мусульманские области около 1175 года, упоминаются и русские. В русских летописях об этом нет известий; по-видимому, это были только вольные отряды, без участия какого-либо из тех княжеств, на которые тогда разделялась Россия.
Кипчакские ханы имели у себя на службе представителей мусульманской культуры, особенно специалистов военного дела; но даже в непосредственном соседстве с мусульманскими областями были немусульманские кипчакские ханства, в состав которых входили и города. Столицей одного из таких ханств, с которым имели дело хорезмийцы во второй половине XII века, был город Сугнак (ныне развалины Сунак-курган), упоминаемый у Махмуда Кашгарского уже как город в области огузов. Мусульманские источники вполне определенно говорят, что жившие здесь кипчаки и канглы (эти народы так часто упоминаются вместе, что трудно отличить один от другого) только во второй половине XII века, под влиянием сближения с Хорезмом, приняли ислам.
Из труда Махмуда Кашгарского не видно, как далеко простиралось влияние ислама на северо-запад; также не всегда ясно, к каким местностям и к каким тюркским народностям относятся приводимые им образцы тюркской поэзии, народной и искусственной, сведения о тюркских верованиях, обычаях, подробностях государственного управления и т. п. Приведенные автором стихи касаются самых различных местностей. Называется по имени только один поэт, Джуджу (или Чучу), причем говорится только, что это — имя тюркского поэта; не сказано, из какого тюркского народа происходил этот поэт, где и когда он жил.
Как влияние персидской культуры не могло сразу вытеснить прежнюю поэзию, так и принятие ислама не могло сразу уничтожить прежние верования. Сохранялся даже культ упоминаемого в орхонских надписях божества Умай; по словам Махмуда Кашгарского, так назывался дух — покровитель младенцев в чреве матери; существовала поговорка: «Кто будет служить Умай, тот получит сына». Упоминается и старый термин йог — в смысле «поминки по умершем»; в то время так называлось угощение, предлагавшееся людям после возвращения с похорон и продолжавшееся три или семь дней. Существовало поверие, что накануне битвы между двумя войсками сражаются между собой духи соответствующих местностей; воины в ночь накануне битвы боялись выходить из палаток, чтобы не попасть под стрелы духов. Эти стрелы духов назывались джави; победа того или другого отряда решала участь сражения между людьми. Когда осведомлялись о новорожденном, то вместо того, чтобы спросить, родился ли мальчик или девочка, спрашивали: «Родился волчонок или лисичка?»
Из подробностей государственного управления говорится, например, о внешних знаках ханской власти. Одним из таких знаков было знамя (туг); высшее число знамен, которое могло быть у одного хана, было девять; когда говорили о «хане с девятью знаменами» (токуз туглук хан), то это вызывало представление о самых могущественных ханах. Приводятся и некоторые подробности, относящиеся к ханам немусульманских тюрок, именно к уйгурскому хану. При слове камду сказано, что так назывались куски хлопчатобумажной ткани длиною в четыре локтя (около 2 метров) и шириной в один палец (шибр), на которые накладывалась печать уйгурского хана и которые служили мерилом ценности при торговых сделках; через каждые семь лет эти куски ткани зашивались, мылись и печать накладывалась вновь. Употребление кусков хлопчатобумажной ткани вместо денег часто встречалось в Китайском Туркестане и после, до новейших времен. Иногда отмечается разница в государственной терминологии между государством Караханидов и государством огузов, то есть потомков Сельджука. Так, у чигилей, то есть восточных тюрок, уже тогда, как впоследствии в Монгольской империи, был термин ярлык, которого огузы не знали; с другой стороны, у огузов было слово туграг (тугра) в смысле «печать и накладывающий печать сановник», причем автор говорит об этом слове: «Тюрки его не знают, и я не знаю его происхождения».
Автор монгольской эпохи Ибн аль-Муханна приводит вместе, на одной и той же странице, слова ярлык и тугра, но известно, что слово тугра и потом употреблялось только сельджукскими и, после них, османскими тюрками и совершенно не было известно в Средней Азии. Вопрос о происхождении этого культурного слова, принесенного огузами в Западную Азию и совершенно неизвестного другим тюркам, представляет большой интерес для историка.
О других сторонах культурной жизни тюрок нам придется говорить в следующей лекции в связи с вопросом о культурных связях тюрок с Западом и Востоком в последние века до монгольского нашествия.
Лекция VII
Махмуд Кашгарский сообщает некоторые сведения о борьбе Караханидов на севере с народом ябаку, более ни у кого не встречающиеся, и на востоке с уйгурами, но ничего не говорит о начавшейся еще в первой половине XI века борьбе с китаями, которые тогда приобрели господство на Дальнем Востоке. Мы видели, что по имени этого народа главная культурная страна Дальнего Востока до сих пор носит у русских, монголов и отчасти у мусульман название Китай, хотя господство в этой стране китаев прекратилось уже в XII веке, а народ и его язык, вероятно, прекратили свое существование в эпоху Монгольской империи. Во время своего господства в Китае китаи дали своей династии название Ляо, и под этим именем она известна в китайской истории; в мусульманских источниках это династическое название не встречается. Народ носит у мусульманских историков название «хытай».
Овладев Северным Китаем, императоры династии Ляо утвердили свою власть и в Монголии, где в 924 году встретили мусульманских купцов; об этой встрече мы узнаем только из китайских источников, но не из мусульманских. Киргизы были вытеснены китаями из Монголии и вернулись, по-видимому, на Енисей, где мы встречаем их потом. Китаям подчинились и прежние владыки Монголии, уйгуры, жившие тогда в Китайском Туркестане. Китай предлагали уйгурам вернуться в свои прежние земли в Монголии, но этим предложением народ, успевший привыкнуть в Китайском Туркестане к земледельческой и городской жизни, не захотел воспользоваться.
Писавшие по-арабски историки, начиная с современника Махмуда Газневидского Утби[92], часто говорят о нашествиях на государство Караханидов с востока, причем приписывают все эти нашествия китаям. Если бы это были военные походы, предпринимавшиеся китаями, то о них едва ли могла бы умолчать китайская «История династии Ляо», между тем никаких сведений о походах китаев на запад там не оказалось. Гораздо вероятнее, что в то время шли на запад не сами Китай, но приведенные ими в движение монгольские народы, занявшие сначала Восточную, потом Западную Монголию. Такое впечатление производит письмо, посланное одним из несторианских епископов Средней Азии несторианскому католикосу в Багдад; в письме говорится о нашествии народа, разделявшегося на восемь родов. Очень вероятно, что речь идет о найманах, монгольском народе, занимавшем в эпоху Чингисхана Западную Монголию. Слово «найман» значит по-монгольски «восемь», что указывает на разделение этого народа на восемь родов.
Династия Ляо, может быть, более всех других инородческих династий, правивших в Китае, усвоила китайскую культуру; последним представителям ее, однако, пришлось уйти из Китая, когда в Маньчжурии усилились чжурчжэни, у мусульман джурджи, народ тунгусского происхождения. В 1125 году чжурчжэни покорили государство династии Ляо и заняли ее место в Северном Китае, где основали «Золотую династию» (Цзинь — по-китайски, Алтан-ханы — по-монгольски, Алтун-ханы — по-тюркски). Последний представитель династии Ляо тогда ушел на запад, но за ним последовала только часть его народа; другие китаи остались в Китае, подчинились чжурчжэням и потом, во время усиления Чингисхана и его войны с чжурчжэнями, подняли против них восстание. Мусульманские источники впоследствии дают одно и то же название (кара-китай) как китаям, ушедшим на запад, так и китаям, подчинившимся власти чжурчжэней.
