Михаил Свирин - Броневой щит Сталина. История советского танка (1937-1943)
Общий вид танка А-34 № 1, 1940 г.
Вид спереди танка А-34 № 1, 1940 г.
Вид сзади танка А-34 № 1, 1940 г.
Даже не будучи окрашенными, танки сверкали под солнечными лучами. Поверхность всех броневых листов отличалась особой гладкостью. Ведь "близнецы" (так именовались машины в переписке завода № 183 с АБТУ) буквально "вылизывались" их создателями. Это позже они будут сходить с конвейера с рубцами на литых башнях и сварными швами толщиной в руку, а пока… "…каждый броневой лист перед термической обработкой должен быть выправлен с особой тщательностью… торцы плит обрабатывать только быстрооборотным оборудованием… после обработки на металлорежущих станках все поверхности должны быть ошлифованы…" – так рекомендовалось готовить броневые листы с сборке. Впрочем, и сборка осуществлялась с неменьшей тщательностью. Вот несколько отзывов представителей заказчика о новых танках:
"Качество изготовления танка А-34 великолепно. На поверхности отсутствуют царапины, раковины и заусенцы, поверхность плит ошлифована… Подгонка плит друг к другу очень тщательна – в щель между ними не удается засунуть лезвие карманного ножа… Сварные швы ровные, округлой формы и гладкие на ощупь… Сидения членов экипажа аккуратно обшиты коричневой кожей…" Конечно, в серии такая отделка неприемлема, но даже отказ от нее не делал танк более простым в изготовлении.
Дело в том, что "близнецы" имели ряд конструктивных особенностей корпуса и башни, реализация которых была возможна только при ограниченном выпуске. Но именно эти особенности придают первым А-34 тот самый колорит, который делает их уникальными в ряду себе подобных.
Машины незначительно отличались от А-32. Они были на 300 мм длиннее и на 450 мм шире. По высоте они тоже "подросли" весьма незначительно – всего на 8-10 мм. Их боевой вес увеличился на 5,6 т, а максимальная скорость была снижена, по расчетам, до 51-54 км/ч.
Лобовая часть корпуса А-34 выполнялась из цельного куска броневого листа. Для этого лист сначала подвергали отпуску, затем изгибали на прессе, после чего правили, шкурили поверхности и "заглаживали торцы", и вновь подвергали термообработке для придания ему необходимой прочности. Для изгибания листа применяли мощный пресс, которых в стране было немного. Понятно, что при таком многоступенчатом процессе изготовления была высока вероятность брака, что и случилось – для изготовления двух "близнецов" корпусники успешно перепортили восемь тщательно вырезанных заготовок. Заготовки коробились как при отпуске, так и при закалке, их поверхность покрывалась при изгибании трещинами, а большие размеры затрудняли процесс правки молотом и прессом.
Несмотря на преобладание сварки, при изготовлении корпуса еше нашли применение старые добрые заклепки. Так, вертикальные листы бортов танка соединялись с горизонтальными листами надкрылков заклепками на угольниках. Кормовой лист корпуса А-34 был съемным, но не откидным (как впоследствии), что при отличной подгонке листов друг к другу затрудняло его удаление при необходимости.
Буксирные крючья в лобовой части имели горизонтальное рифление, изготовленное для улучшения сцепления сапога с броней. Все выступающие на поверхность головки болтов были специально скруглены, чтобы какой-нибудь любознательный член комиссии, решив взобраться на боевую машину, (не дай бог!) не поранился, поскользнувшись.
Башня также изготавливалась подобно корпусу – с применением сварки и штамповки по такому же "многоступенчатому" техпроцессу. Подобно корпусным, раскроенные бронелисты отпускались, после чего изгибались прессом, подвергались механообработке, закаливанию и далее – на сварку. Причем лобовой лист башни изгибался в неменьшей степени, чем лобовой лист корпуса. Естественно, что прорезывание пушечной амбразуры в изогнутых листах вызывало трудности механической обработки торцов и недостаточной точности; если же амбразура под орудие прорезывалась до изгибания листа, то лист "вело" при термообработке. Бортовые смотровые приборы располагались в башне по линии сгиба бортовых листов, что также способствовало рождению дополнительных трудностей. Приварная крыша башни была зашлифована в местах посадки столь тщательно, что место стыка почти невозможно было определить "на глаз". В крышке башенного люка предполагалось установить перископ кругового обзора конструкции С. Порфирьева, но, поскольку последний в 1939 г. был арестован (по подозрению в шпионаже), танк оснастили новым "прибором кругового панорамного обзора". Радиостанция была установлена в нише башни, так как первоначально предполагалось, что ее обслуживанием будет заниматься заряжающий (он же – командир танка, по довоенным взглядам). Помимо радиостанции, для связи с себе подобными танк имел специальный круглый лючок в крышке башенного люка, предназначенный для флажной сигнализации и пуска сигнальных ракет.
Для вооружения танков с Кировского завода в январе 1940 г. подали три орудия Л-11, также "вылизанных до предела". С орудиями прибыл представитель КБ завода инженер-конструктор Л. Горлицкий. Орудия работали хорошо и выдержали испытания стрельбой в объеме 300 выстрелов
Первый А-34 был закончен сборкой 16 января 1940 г. и был предъявлен ОТК завода для проведения заводских испытаний Но тут представитель АБТУ военинжечер Афонин потребовал ликвидировать недостаток А-20 и А-32 – недостаточный обзор механика-водителя танка в бою.
Это привело к тому, что практически готовый второй образец А-34 был подвергнут спешным доделкам. Вместо люка механика-водителя на нем была установлена наблюдательная рубка с люком-пробкой для обзора на марше. Это привело к тому, что второй образец был предъявлен к заводским испытаниям только 10 февраля.
Вид спереди танка А-34 № 2, 1940 г.
В феврале начался первый этап заводских испытании первого образца, показавший неплохие результаты, но сопровождавшийся неизбежными потомками.
Танк А-34 № 1 на испытаниях, 1940 г.
Тем временем назначенный правительством срок показа "близнецов" – первая половина марта – неуклонно при ближался, и руководство завода № 183 начало испытывать беспокойство. Даже невооруженным глазом было видно, что закончить утвержденный объем заводских испытаний и предъявить танки правительственной комиссии в срок невозможно. Особенно много времени требовала обкатка машин на расстояние 2000 км с целью определения их эксплуатационных и эргономических характеристик, а также проверки надежности моторно-силовой установки. А без установленного пробега программа испытаний танка не могла считаться полной.
Сегодня трудно сказать, кому первому пришла в голову мысль совместить эти испытания с перегоном танков из Харькова в Москву своим ходом. Возможно, что именно М. Кошкин выступил с этой инициативой, так как на специальном заседании парткома завода и города он был назначачен ответственным исполнителем пробега.
Подготовкой к пробегу занимались все службы завода. Директор Максарев выделил для пробега сначала один, а затем два тягача "Ворошиловец", один из которых был превращен в самоходную теплушку, а в кузов второго погрузили массу запчастей. Оба танка перед длинной дорогой проверили с особой тщательностью, но хотя двигатель одного из них немного "дурил", времени для его замены уже не было. Лишь состав ЗИП на втором тягаче пополнился одним комплектом двигателя и КПП (в частично разобранном состоянии).
В послевоенное время распространилась версия, что пробег был проведен чуть ли не в тайне от НКО, но это не так, ибо в ходе подготовки был составлен специальный скоростной график, который учитывал не только время собственного движения и отдыха, но также и расписание движения товарных поездов на пересекаемых железнодорожных ветках и предстоящий метеорологический прогноз на маршруте. Средняя скорость чистого движения при следовании по маршруту, не превышала 25 км/ч. На пути были организованы три пункта заправки с необходимым запасом дизельного топлива, а также два пункта ремонта.
Ранним утром 5 марта колонна покинула ворота завода, взяв курс на Москву. Из соображений секретности курс пробега был проложен в обход всех главных магистралей и крупных населенных пунктов. Исключение составляли мосты через крупные водные преграды. В случае, если лед на реках оказался бы недостаточно прочным, участникам пробега разрешалось пользоваться мостами возле крупных населенных пунктов, но только в ночное время.
К сожалению, найти полного отчета о пробеге пока не удалось, и потому детали его, будучи восстановленными по воспоминаниям различных людей, сильно разнятся. Так, не вполне понятно, насколько серьезную поломку испытал головной танк недалеко от г. Белгород. Не вполне понятно, когда простудился М. Кошкин, на пути в Москву или обратно. Не ясно точно, каким образом поломанный танк прибыл на завод № 37 в Черкизово – на жд. платформе или своим ходом. Факт остается фактом, что по итогам пробега было начато следствие НКВД и что на территории завода № 37 М. Кошкин был на приеме заводского врача.
