Джим Корбетт - Леопард из Рудрапраяга
Никакого движения не было заметно и не долетало ни одного звука, который бы показывал, что хищник находится в низине; но что он там, я все еще был твердо убежден; и так как мне не удалось застрелить его, применяя прежний метод охоты, я решил сейчас испробовать другой.
Не выдавая себя, леопард мог уйти из низины только двумя путями: или вниз по горе, к дороге паломников, или вверх. Заставить его спуститься вниз было бы для меня менее выгодно, но если мне удастся заставить его подняться в гору, он, вероятно, должен будет полезть по расщелине, чтобы укрыться в кустах над отвесной скалой, и, пока он будет это делать, я смогу поймать его на мушку.
Войдя в низину, несколько ниже того места, где должен был находиться леопард, я очень медленно начал восхождение, передвигаясь "челноком" [* Идти "челноком" (охотничье выражение) - способ передвижения охотника, когда он идет не по прямой линии, а заходами вправо и влево: зигзагами, подобно челноку ткацкой машины] каждый раз на поворотах поднимаясь несколько выше. Сейчас нужно было только не спускать глаз с трещины, так как беблеры, находясь на земле в нескольких футах ниже расщелины, дали бы знать, если леопард начнет шевелиться. Я продвинулся примерно на сорок ярдов и был от расщелины ярдах в десяти и чуть левее выступа скалы, как вдруг беблеры подняли тревогу и, взлетев на небольшой дубок, возбужденно прыгая в ветвях, начали испускать свой чистый, звонкий и тревожный сигнал, который в горах можно слышать на расстоянии полумили. Крепко держа ружье в руках, чтобы, не мешкая, выстрелить, я простоял минуту не шевелясь, потом снова начал медленно продвигаться вперед.
Почва здесь была влажной и скользкой. Мои глаза были устремлены на расщелину, и я сделал только два шага, как вдруг мои ноги в туфлях на резиновых подошвах заскользили по влажной земле, и, пока я старался восстановить равновесие, леопард вспрыгнул вверх по расщелине, подняв в кустах над скалой выводок темноспинных серебряных фазанов, которые, расправив крылья, спустились вниз, пролетев над моей головой.
Моя вторая попытка кончилась неудачей, и, хотя мне было бы нетрудно заставить леопарда вернуться туда, откуда он вышел, это оказалось бы бесполезным: сверху расщелина не видна, пока до нее не доберешься, а задолго до того, как туда попадешь, леопард сможет уйти далеко по низине.
Мы с Ибботсоном условились встретиться в ущелье под открытым небом в два часа дня. Немного раньше он вернулся из Рудрапраяга в сопровождении нескольких человек, несших то снаряжение, за которым он ездил. Это были еда и питье, наш старый друг лампа "петромакс" - на этот раз, если возникнет необходимость, я решил, что буду нести ее сам, - два запасных охотничьих ружья, моя рыболовная катушка с лесой и боеприпасы, кроме того, хороший запас цианида и капкан.
В ущелье, сидя около быстрого ручейка с чистой водой, мы съели наш второй завтрак и, выпив по чашке чаю, пошли к телу убитой.
Я напомню положение трупа, чтобы вы могли следить за нашими действиями и последующими событиями.
Тело убитой лежало примерно в пяти футах от ближайшего к ущелью края прогалины шириной в четыре фута и длиной в двадцать футов. Верхняя часть этой узкой полоски земли была защищена высокой межой, а нижняя часть спуском и разросшимся кустом роз. Малорослая мушмула на меже была слишком мала, чтобы на ней можно было соорудить махан, поэтому мы решили положиться только на дуговой капкан, яд и самострел. Придя к этому заключению, мы занялись приготовлениями.
Мы прежде всего положили отраву в тело убитой, надеясь, что на этот раз людоед проглотит такое количество яда, которое окажется эффективным: ведь из-за отсутствия времени леопард отъел лишь незначительную порцию мяса. Потом я наклонился над трупом в той позе, какую, как я предполагал, леопард должен принять, когда придет к своей жертве, а Ибботсон надежно привязал свой "маннлихер" 256-го калибра, снабженный чувствительным спусковым крючком, и мой штуцер-экспресс 450-го калибра к двум молодым деревцам, находящимся от трупа в пятнадцати ярдах на нашей стороне подхода к нему.
Никаких непреодолимых препятствий для леопарда с какой-либо другой стороны не имелось, но его наиболее естественный путь из тех мест, где я его оставил, должен был быть длиной примерно в пятнадцать футов по плоской прогалине; поэтому мы пошли туда, чтобы поставить мощный капкан, предварительно убрав с почвы все лежавшее там: сухие листья, кусочки сучьев и траву.
Выкопав яму достаточных размеров, мы убрали в сторону вынутую землю, положили туда капкан, и когда мощные пружины, захлопывающие челюсть, были сжаты, а пластина, заменяющая спусковое устройство, прилажена так тонко, насколько было возможно, мы закрыли капкан слоем зеленых листьев, на который набросали' землю, и, наконец, положили назад сухие листья, хворост и травинки - все в том порядке, в каком было прежде. Капкан так тщательно и осторожно был упрятан в землю, что мы сами с трудом определяли точное его расположение.
Теперь была вынута рыболовная катушка с шелковой лесой, приготовленный отрезок привязан к курку одного из ружей, закреплен петлей вокруг приклада и отведен на десять футов от трупа, откуда леса была протянута назад, закреплена петлей на прикладе второго ружья и привязана к его курку. Потом лесу отрезали, к глубокому моему сожалению, так как она была новой и очень хорошей, и после того как этой отрезок обмотали вокруг талии убитой, леса была пропущена через петлю; концы лесы, идущие к куркам, туго натянули и все соединили крепким узлом. Затем конец лесы снова был отрезан.
Когда мы бросили последний взгляд на произведение наших рук показавшееся нам весьма удовлетворительным, - нам вдруг пришло в голову, что если леопард обойдет вокруг трупа и приблизится к нему с нашей стороны, он избежит ловушки с двумя ружьями и капкана. Мы решили помешать ему это сделать. Послав в деревню за ломом, мы срубили пять колючих кустов, росших в отдалении; Ломом мы сделали пять отверстий глубиной в один фут на нашей, плоской стороне прогалины и в эти отверстия посадили кусты, утрамбовав вокруг них землю; мы стремились сделать это почти так же надежно и естественно на вид, как если бы они здесь росли всегда.
Теперь мы были совершенно удовлетворены: никакое животное крупнее крысы не могло бы приблизиться к трупу и отъесть любую порцию мяса без того, чтобы не встретить смерть в том или ином виде. Поэтому, сняв с предохранителей наши ружья, мы вернулись в деревню.
В пятидесяти ярдах от деревни и близко к тому месту, где мы по прибытии нашли лужу крови, росло весьма ветвистое манговое дерево. На этом дереве из досок, принесенных из деревни, мы устроили махап и на него набросали прекрасно пахнущую рисовую солому, так как решили провести на нем всю ночь с намерением прикончить леопарда, если он попадется в защелкивающийся капкан.
Близился закат, когда мы заняли махан, достаточно длинный, чтобы можно было растянуться во весь рост, и такой широкий, что мы смогли улечься рядом бок о бок. Расстояние от махана до тела убитой через ущелье было двести ярдов; труп лежал примерно на сто футов выше нашего махана.
Ибботсон боялся, что его оптический прицел может быть не совсем точен. Пока он доставал из футляра мощный полевой бинокль, я зарядил свою винтовку 275-го калибра. Ибботсон должен был концентрировать свое внимание на той части горы, откуда, как мы предполагали, должен появиться леопард; я - вести общее наблюдение за горой. Если мы увидим леопарда, я рискну и выстрелю даже в том случае, если цель окажется на предельном расстоянии для моего оружия, то есть не более трехсот ярдов.
Пока Ибботсон дремал, я курил и наблюдал за тенями, отбрасываемыми скалами на западе и медленно ползущими по возвышенности, поднимавшейся прямо перед нами. Последние лучи заходящего солнца позолотили гребень горы багрянцем, Ибботсон проснулся и взял бинокль, а я поднял винтовку пришло время, когда мы могли ожидать появления леопарда. В течение 45 минут еще бьшр светло, и мы напряженно и пристально разглядывали каждый фут поверхности горы, видимой с нашего махана: Ибботсон смотрел в бинокль, я обходился без него (природа одарила меня острым зрением). Однако никакого движения птицы или животного, указывавшего на присутствие леопарда, мы не заметили.
Когда света стало недостаточно, чтобы стрелять, я опустил винтовку, а немного позже Ибботсон положил бинокль обратно в футляр. Один из шансов убить леопарда был потерян, но оставалось еще три, поэтому мы преждевременно не огорчались.
Вскоре после наступления сумерек начался дождь. Я прошептал Ибботсону, что боюсь этого дождя, он принесет гибель всему нашему предприятию, так как если дополнительная тяжесть воды, попавшей на тонко прилаженный затвор пружины капкана, не приведет его в действие, то все равно сокращение лесы, когда она набухнет, как бы мало это ни было, без сомнения, повлечет за собой выстрел из ружья с чувствительным спусковым устройством. Несколько позже, когда дождь все еще продолжался, Ибботсон спросил меня, который час, так как у меня были часы со светящимся циферблатом. И только я ответил Ибботсону, что сейчас четверть восьмого, как до нас донеслись последовательные раскаты дикого и гневного рева оттуда, где находился труп, - леопард, самый знаменитый людоед, леопард из Рудрапраяга, наконец попался в капкан!
