Николай Шпанов - Поджигатели. Но пасаран
- Один из ваших людей, - властно сказал Кроне Павеличу и повел глазами в сторону Вучича, - должен убрать этого Годара теперь же.
Павелич отрицательно мотнул головой:
- Я не могу рисковать своими людьми ради какого-то паршивого майора!
- Да, да, - спохватился и Пиччини, - это отборные люди. Специально для короля!
Ни с кем не простившись, Кроне вышел, сопровождаемый Отто. У ворот он без церемонии сел за руль автомобиля Пиччини.
- Вам, мой милый Шверер, придется заняться этим Годаром, - сказал он по дороге.
- Но позвольте, - вспыхнул Отто. - Я не простой убийца, который...
Кроне перебил:
- Вы всегда тот, кого я хочу в вас видеть. Запомните это, Шверер! В деле с королем мы обойдемся и без вас.
Отто молчал. Попасть в руки швейцарской полиции?.. Где гарантия, что Отто удастся удрать раньше, чем поднимется шум?
Кроне неожиданно затормозил. Не говоря ни слова, он развернулся и поехал обратно к "Вилле Давеско".
У калитки они увидели растерянного Пиччини.
- Мой автомобиль!.. - крикнул было итальянец, но Кроне не дал ему говорить.
- Нужно сделать так, чтобы в определенное время Годар был там, где мы можем... им заняться.
- О, тут я не могу вам помочь! - сказал итальянец.
- Я выбью из вас душу, - грубо сказал Кроне, - если вы этого не сможете.
Отто впервые видел Кроне таким.
- Когда и где вы хотите его видеть? - смиренно спросил итальянец.
- Через час на станции Паццалло фуникулера Сан-Сальвадор. Там, где кафе! - приказал Кроне и уехал на автомобиле Пиччини, не обращая внимания на протесты итальянца.
16
Годар очнулся от тяжелого сна. Одеяло сползло ему на лицо. Нечем было дышать. Он вылез из постели, чтобы принять порошок веронала. Но потом передумал: решил не откладывать до завтра отправку телеграммы. Присел к столу и быстро зашифровал депешу кодом, который был ему дан генералом для этой поездки. Годар просил прислать сюда своего помощника с одним-двумя надежными людьми.
Сунув написанное в карман, Годар отправился на улицу Кановы. Сдал депешу на телеграф и не спеша побрел домой.
В звездном сиянии безлунной ночи внизу темнело озеро. Где-то очень далеко, у поворота за Монте-Больо, как брошенная на воду горсть светляков, переливался огоньками пароход. Годар остановился и следил за ним, пока пароход не скрылся за выступом горы.
С набережной доносились приглушенные звуки струнного оркестра. Вправо, за Парадизом, подобно увешанному лампочками воздушному шару, высоко в небе сверкал огнями ресторан на вершине горы Сан-Сальвадор. Его как бы удерживала от полета в черную бездну неба тоненькая цепочка огней, тянувшихся вдоль линии фуникулера.
Вдыхая приторный аромат розовых кустов, перемешанный с запахом раскрывшегося табака, Годар медленнее, чем обычно, приближался к своему пансиону. Улица была пустынна.
Вдруг он остановился. Навстречу ему послышались торопливые шаги. Как это иногда бывает с нервными людьми, Годар угадал, что это шаги человека, ищущего именно его. Здесь можно было ждать всего, и рука Годара сама собою опустилась в карман, где лежал браунинг. К своему удивлению, он узнал в поспешно приближающемся пешеходе капитана Анри.
- Что-нибудь случилось?
- Ничего... решительно ничего...
- Ты был у меня?
- Мне стало невыносимо скучно... Живем, словно монахи... Давай поднимемся на Сан-Сальвадор, посмотрим на город с высоты.
- Что же, - без особой охоты, но и без сопротивления, ответил Годар.
У подножья величественной громады Сан-Сальвадора было пустынно.
Вагончик фуникулера медленно потащился по крутому склону. Открылся безграничный вид на Луганское озеро и на горы чуть не до итальянской границы.
Оживление Анри внезапно прошло. Он сидел молчаливый, как будто чем-то подавленный.
Вагончик, громыхая, миновал мост над пропастью.
- Паццалло! - крикнул кондуктор. - Пересадка в другой вагон.
- Почему пересадка? - удивился Годар, с неохотой вылезая из вагона.
- Подъем будет вдвое круче, - сказал Анри. - Нет смысла ехать дальше. Останемся здесь. Тут нам дадут вина.
Не ожидая ответа, Анри направился к веранде маленького ресторана.
Годар лениво тянул кисловатое вино. Анри пил жадно. Он приказал подать вторую бутылку.
Годар поглядывал на приятеля, пытаясь угадать, зачем тому понадобилось тащить его сюда среди ночи. Он был уверен, что это неспроста. Анри не принадлежал к числу людей, поддающихся безотчетным порывам. Каждый его шаг был обдуман и рассчитан. Незаметно для себя Годар закурил предложенную Анри сигарету, хотя со дня приезда в Лугано дал себе слово не курить. Анри предложил вторую.
- Странный вкус у твоих сигарет, - сказал Годар. Он уже не мог удержаться и, как прежде, прикуривал от еще не потухшего окурка.
Минут через двадцать Анри поднялся.
- Я сейчас вернусь, и мы поедем домой.
- Да, мне что-то захотелось спать от твоих дрянных папирос.
Годар заплатил за вино и, подойдя к перилам, еще раз полюбовался панорамой. Появился ущербный месяц. В его неуверенном свете озеро серебрилось широкой дорогой, и горы казались выше и чернее. Темнота казалась таинственной, и Годар подумал, что именно там-то, за этой непроницаемой завесой, и находится то, чего он искал всю жизнь, - счастье. Быть может, именно теперь, когда за его плечами были двадцать лет опыта, какого не дает никакая другая профессия, он и не сумел бы ясно ответить на вопрос, что он разумеет под словом "счастье". Но ведь были и в его жизни времена, когда это понятие представлялось конкретным до осязаемости, когда общечеловеческое понятие счастья не носило на себе отвратительных следов нечистых человеческих судеб, прошедших сквозь его мозг и душу. Было же, чорт возьми, время, когда все на свете еще не было обезображено всепроникающим светом его службы, под ядовитыми лучами которого, как под эманацией радия, мясо отваливается от костей и самый скелет разваливается, не сдерживаемый распавшейся тканью сухожилий. От человеческого богоподобия остается лишь куча смрадной слизи. По крайней мере, последние десять лет своей жизни Годар шагал по такой слизи...
Он отвернулся от озера, тяжело вздохнул и вернулся к столику. Лакей убирал стаканы.
- Мой спутник не возвращался?
- Он сел в фуникулер.
- Вы путаете: он не мог уехать без меня.
- Я отлично видел: он поехал вниз.
Сторож на платформе фуникулера ничего не мог сказать. Он ничего не помнил - ему хотелось спать.
Годар стоял и машинально прислушивался к тому, как вода с шумом вливалась в резервуар под вагончиком. Он так задумался над странною выходкой Анри, что не заметил, когда кондуктор перекрыл воду и занял место у тормоза.
- Вы поедете? - крикнул он Годару.
Годар вошел в темный, пустой вагон. Кроме него, не было ни одного пассажира. Чувство привычной настороженности заставило Годара переложить браунинг из заднего кармана в карман пиджака и отодвинуть предохранитель. Он о трудом боролся с одолевавшей его сонливостью.
Глухо лязгала шестерня по зубьям рельса и трещала собачка тормоза, когда кондуктор сдерживал разбег вагона.
Показался черный провал пропасти. Под вагоном басисто загудел металл моста, словно катили железную бочку.
Когда вагончик остановился в нижнем павильоне фуникулера, кондуктор поспешно сошел с площадки и открыл заслонку водяного балласта. Это был последний рейс...
К вечеру следующего дня капитан Анри сделал полиции заявление об исчезновении Годара. Ему предложили осмотреть труп, найденный утром на дне пропасти, под мостом фуникулера Сан-Сальвадор. Голова трупа была в таком виде, что никто не взялся бы признать в нем майора Годара. Но на левой стороне нижней губы виднелось что-то белое. Анри узнал прилипший окурок своей сигареты и вздохнул с облегчением.
В тот же вечер Анри уехал из Лугано.
Капитан французской службы Анри и майор вермахта Отто фон Шверер почти одновременно вышли из вагонов. Первый - в Париже, второй - в Берлине.
Капитан Анри сделал доклад начальнику бюро.
- Сто против одного: немцы никогда сюда не сунутся. Они передоверили дело овра, чтобы остаться в стороне. А овра, в свою очередь, использует мадьяр или усташей, - уверенно сказал Анри.
- Все хотят выйти сухими из воды... - недовольно проговорил генерал Леганье. - Нужно принять меры к тому, чтобы ни один из усташей не мог проникнуть во Францию. Позор падет на наши головы, если мы не сумеем оградить жизнь короля Александра на французской земле. За Барту я спокоен. Его мы не дадим в обиду. Нужно сейчас же дать знать на Кэ д'Орсэ, чтобы там не вздумали выдать визы этим разбойникам. Вы знаете их имена, Анри?
- Так точно, мой генерал, - и Анри перечислил имена трех хорватов из шайки Павелича.
- Действуйте...
Через час капитан Анри был опять у генерала: оказалось, что отдел виз министерства иностранных дел уже имел указание кабинета премьера о предоставлении въездных виз Павеличу, Радовановичу, Хрстычу и Вучичу.
