Валерий Курганов - Рюриковичи. Исторические портреты
Летописные известия историками трактуются по-разному.
Б.Д. Греков рассматривает поход на Каспий 913 года просто как неудачное военное предприятие. Хазары пропустили через свою территорию русские дружины, войдя с ними в соглашение о разделе будущей военной добычи. Свою половину они получили, а то, что русским не удалось не только привезти свои трофеи домой, но даже почти все они были перебиты на своем пути, ― виной переменчивое военное счастье.
Есть и другая точка зрения, Л.Н. Гумилева. Он считал, что сам поход был инициирован хазарами. Они же и организовали уничтожение оставшихся в живых и уже ненужных им русских дружинников, захватив себе всю военную добычу.
Аль Масуди пишет, что русских истребили мусульмане, служившие в хазарском войске, в отместку за бесчинства среди мусульманского населения на каспийском побережье.
Если это и так, то направляющая рука хазарских правителей все равно видна невооруженным глазом. Когда хазары пропускали русские войска в Каспийское море, то ни у кого не могло быть сомнения в том, что произойдет в каспийских городах и селениях. Дальше нужно было найти предлог и исполнителей для устранения уже сделавших свое дело славянских воинов.
Арабские источники, на которые ссылается Г.В. Вернадский, называют количество погибших русских ― 30 тысяч человек.
Попытаемся понять, какие интересы могли быть у славянского государства, возникшего «на пути из варяг в греки» и включавшего в свой состав побережье Прибалтики, новгородские земли и территории по течению Днепра. Привлекательными могли быть южные направления к Византии и северные к Балтийскому и Белому морям. Для расширения объема торговли возможна была экспансия на северо-восточные и приволжские земли, которые могли дать традиционные товары для русского экспорта: пушнину, воск, мед. Примерно так и развивалось в последующем Русское государство. Получается, что ничего этого не было на берегах далекого Каспия. Зато хазарам было выгодно ослабить своих соседей, конкурентов в торговых делах. Если проанализировать предыдущую и последующую историю взаимоотношений киевского государства с Хазарией, то сразу вспоминается и стремление Олега, предшественника Игоря, «отмстить неразумным хазарам», и последующий разгром Хазарского каганата Святославом, сыном Игоря.
Маловероятно, что славяне при Игоре стали бы вступать по своей инициативе в соглашения с хазарами, да еще для того, чтобы совершить далекий, опасный и рискованный поход, дойдя, как писал Б.Д. Греков, до Баку. Так что каспийские походы вполне могли быть следствием политической зависимости формирующегося Русского государства от правителей Хазарии, принуждавших славян сражаться и погибать за их интересы.
О втором походе на Каспий у историков противоречивые сведения. По исследованиям Г.В. Вернадского и Л.Н. Гумилева, русским удалось захватить в низовьях Куры крепость Бердаа, но на Русь не вернулся никто. С точки зрения Б.Д. Грекова, после захвата крепости им удалось привезти добычу домой. Говорится также, что он состоялся не в 943, а в 945 году, после смерти Игоря. Е.В. Пчеловым обращается внимание, что целью похода, возможно, было не только получение трофеев, но и присоединение к Русскому государству новых территорий.
Походы Игоря на Константинополь датируются 941 и 943 гг. Царьград ― это традиционное направление интересов Русского государства.
Однако попытка действовать силой против Византии окончилась плачевно.
Поход 941 года окончился полным разгромом, несмотря на то что было снаряжено «скъдий 10 тысящ» («10 тысяч судов») ― в 5 раз больше, чем было у Олега.
Как русские вели военные действия, сообщает «Повесть временных лет»: «...Одних распинали, в других же, как цель их ставя, стрелами стреляли, заламывая назад руки, связывали и вбивали железные гвозди в головы. Много же и святых церквей предали огню и по обоим берегам Суда захватили немало богатств».
После сухопутных боев состоялось, как пишут летописи, всего одно морское сражение, в котором греческий адмирал «усрѣте я въ олядѣхъ съ огнемъ и нача пущати огнь трубами на лодья рускыя. И бысть видѣти страшно чюдо. Русь же, видяще пламень, вмѣтахуся въ воду морьскую, хотяще убрѣсти, и тако прочии възвратишася въсвояси. тѣмьже пришедъшимъ в землю свою, повѣдаху кождо своимъ о бывшемъ и олядьнѣмъ огни. „Якоже молонья, ― рече, ― иже на небесихъ, грѣци имуть в себе и, сию пущающе, жьжаху насъ, и сего ради не одолѣхом имъ“ («Встретил их в ладьях с огнем и стал трубами пускать огонь на ладьи русских. И было видно страшное чудо. Русичи же, видя пламя, бросались в воду морскую, стремясь спастись, и так оставшиеся возвратились восвояси. И, придя в землю свою, поведали ― каждый своим ― о происшедшем и о ладейном огне. „Будто молнию небесную, ― говорили они, ― имеют у себя греки и, пуская ее, пожгли нас; оттого и не одолели их“).
После садистских расправ с населением побережья воинам Игоря в самом деле греческий огонь показался «страшным чудом». Как в действительности выглядело это оружие ― неизвестно. Предположения строятся сейчас различные, предлагаются разнообразные конструктивные схемы, но пока ясности в этом вопросе нет.
Почти все русские ладьи «были сожжены посреди волн морских». Оставшиеся в живых русские воины были захвачены в плен и казнены.
Иностранные источники также описывали эту кампанию. На них ссылается Е.В. Пчелов. Описание морского сражения есть в сочинении кремонского епископа Лиудпранда «Возмездие». Он пишет, что «русских пленных... Роман [базилевс, то есть император Византии] повелел обезглавить». Запись в византийской «Хронографии» также говорит о сражении 11 июня 941 года. Указывается то же количество русских судов (тысяча единиц). Почти в тех же выражениях, что и в русской летописи, описываются жестокости русских среди византийского населения и их уничтожение в морском бою. Это наводит на мысль, что летописец, возможно, пользовался при составлении «Повести временных лет» византийскими источниками.
Л.Н. Гумилевым предполагается, что сам поход был вызван требованием хазар, от которых Игорь находился в вассальной зависимости.
Для таких предположений основанием является документ, достоверность которого в ученом мире не оспаривается. Он представляет собой частное письмо некоего хазарского еврея, подданного хазарского царя Иосифа. Считается подлинным документом X века и хранится в Кембриджском университете. В связи с этим и называется это письмо Кембриджским документом.
В этом письме описана следующая последовательность событий, которую излагает, например, Е.В. Пчелов.
Византийский император Роман в ответ на гонения христиан в Хазарии дал русскому правителю Халгу богатые подарки и побудил его к нападению на хазарский город Самкерц (так тогда называлась Тмутаракань). Хазарский наместник Керчи (его звали Песах) в ответ стал разорять византийские владения в Крыму, потом разгромил Халгу и принудил его напасть на Константинополь. Результат применения «греческого огня» описан в русских летописях, византийских хрониках и в сочинении кремонского епископа с красноречивым названием «Возмездие». После этого Халгу отправился в Парас (Персию), где все его войско погибло. Тогда Русь подчинилась хазарам.
Под экспедицией в Персию подразумевают поход в Бердаа.
Есть вопросы по поводу Халгу. Это может быть имя русского полководца, командовавшего военными действиями. Это может быть второе имя (а точнее, титул) князя Игоря ― Светлый, Святой, Вещий или Мудрый. Исходя из того, что так же характеризовали правившего до него Олега («Вещий Олег») и правивших после него Ольгу («мудрая княгиня Ольга») и Ярослава («премудрый князь Ярослав»), можно предположить, что это была своеобразная традиция.
О втором походе на Константинополь известно, что до применения оружия дело не дошло. Да и было ли у Игоря намерение воевать спустя всего три года после страшного разгрома от византийцев и через год после второго каспийского похода?
Обыкновенный здравый смысл подсказывает невозможность захватить силой столицу империи, расположенную на противоположном берегу Черного моря. Военная экспедиция на такие расстояния приводит к растянутости коммуникаций, ухудшению снабжения, невосполняемым потерям личного состава.
Если нет смысла воевать, то надо поддерживать мирные отношения и торговать, что выгодно обоим народам. Естественно предположить, что и Игорь, и византийский император понимали эту нехитрую истину.
В этом же духе высказалась и дружина Игоря: «Чего нам еще нужно, ― не бившись, взять золото, и серебро, и паволоки? Разве знает кто ― кому одолеть: нам ли, им ли? Или с морем кто в союзе? Не по земле ведь ходим, по глубине морской: всем общая смерть». Надо учесть, что и память о «греческом огне» была еще свежа.
Во втором походе Игоря участвовали русь, варяги, поляне, славяне (словене), печенеги. В этом перечислении обращают на себя внимание несколько обстоятельств. Сразу заметно, что со степняками русские не только воевали, но могли договариваться и выступать союзниками. В данном случае вместе с русскими выступают печенеги. Позже их место займут половцы. Второе, что бросается в глаза, ― это то, что русь и варяги названы отдельно. Русь ― это, видимо, княжеская дружина, элитное войско, куда входили как скандинавы, так и славяне, а варяги ― это нанятые дополнительные силы. В-третьих, также отдельно названы славянские племена (днепровские поляне и ильменские славяне) и русь. В первом случае, вероятно, имеется в виду ополчение, во втором ― профессиональная «гвардия».
