Михаил Мягков - Вермахт у ворот Москвы, 1941-1942
Действия же советских войск по началу даже несколько удивили германских полевых командиров. Прорыв 3-й танковой группы через Белый, Холм, р. Днепр на Вязьму развивался настолько успешно, что штаб объединения генерал-полковника Гота поначалу опасался, что противник уже заранее отошел на тыловые позиции{198}. В первые дни наступления число советских военнопленных, захваченных немецкими частями было еще не так велико, но некоторые генералы могли уже "похвастаться" своими успехами. Так 3 сентября командующий 4-й армией фельдмаршал фон Клюге докладывал в штаб группы, что корпус под командованием генерала Гейера (9-й армейский корпус), находящийся в 4-х км от Ельни, захватил уже 2.500 пленных. "...[Пленные] в один голос показывали, что им дан приказ безусловно держаться..."{199}
Некоторое замешательство возникло 3 октября в штабе 8-го армейского корпуса генерала Гейтца, входящего в состав 9-й армии. Причиной тому стали данные воздушной разведки, полученные наземными частями.
Здесь необходимо сказать, что во время проведения операции "Тайфун" (как, впрочем, и в предыдущих операциях) в немецких моторизованных и пехотных соединениях было хорошо налажено взаимодействие с авиацией. При командовании каждого объединения создавался штаб связи ВВС, принимающий от наземных частей заявки на бомбежку войск противника и передающий их в эскадрильи, осуществляющие воздушную поддержку наступления. Более того, при управлении каждого корпуса и дивизии, действующих на главном направлении находились офицеры "люфтваффе", которые держали связь непосредственно с боевыми группами самолетов в воздухе{200}.
Командир одной из немецких эскадрилий сообщил вечером 3 октября представителю ВВС при штабе 8-го армейского корпуса, что огромная советская автоколонна с солдатами, протяженностью в 20 км, двигаясь с востока на запад, подошла на расстояние трех км к Ярцеву (вероятней всего это были части 16-й либо 19-й армий Западного фронта - М. М.). Немецкое командование стало опасаться - не собираются ли советские войска атаковать и подрубить глубокий фланг 9-й немецкой армии?{201} Такой удар, возможно поставил бы под вопрос успех дальнейшего продвижения германских соединений к Вязьме с северо-запада. Однако уже на следующий день движение этой колонны было замечено в обратном направлении, - на восток. Командование Западного фронта упустило шанс на начальном этапе сражения попытаться предотвратить катастрофу окружения своих войск мощным ударом по южному флангу 9-й немецкой армии, который заставил бы германских генералов тратить время и силы на его нейтрализацию.
4 октября 28-я пехотная дивизия (9-й армии) овладела выходом из леса, расположенного восточнее р. Вопь, в районе Боголюбова. Перед ней накапливались отходящие советские колонны на единственной дороге, ведущей из района наступления в тыл. Вблизи деревень Бердяева и Хващевка сражение с арьергардами 30-й и 19-й армий достигло наивысшего накала. Немцам, однако, удалось обойти советские части, продвигаясь по лесистой местности и выйти им в тыл. Вскоре части 8-го армейского корпуса вышли к верхнему течению р. Днепр (в районе Павлово) и обезопасили восточный фланг 9-й армии, наносящей с северо-запада главный удар на Вязьму{202}. Существуют данные советского командования, которые показывают, что на этом участке фронта германские солдаты часто шли в атаку пьяными. Они бежали вперед в полный рост, несмотря на ожесточенный пулеметный и ружейный огонь с советской стороны. В результате, только одна 110-я немецкая пехотная дивизия понесла за несколько дней боев потери до 4 тыс. чел. убитыми и ранеными{203}.
На Днепре части Красной Армии имели хорошо подготовленную систему обороны. Однако, должного сопротивления войскам вермахта они оказать не сумели. В боевых донесениях от 41-го и 56-го моторизованных корпусов 3-й танковой группы, которые наступали севернее 8-го и 5-го армейских корпусов 9-й армии, отмечалось, что германские танки появились на позициях противника у Днепра как раз в момент его отхода. Немецкие авангардные подразделения докладывали о советских колоннах, двигающихся по дорогам на восток{204}.
К исходу 4 октября острие танкового клина генерала Гота (3-я танковая группа) находилось уже в 60-ти, а Э. Гепнера (4-я танковая группа) - в 70-ти км от Вязьмы. Советские войска, удерживавшие позиции между флангами участков прорыва были удалены от города на 100-110 км. На просьбу командующего Западным фронтом И.Конева разрешить тогда отход к Ржевско-Вяземскому рубежу Верховный Главнокомандующий Сталин не ответил{205}.
5 сентября 1941 г. ОКХ отметило, что на четвертый день наступления противник все еще не начал отвод своих главных сил, а отход на отдельных участках фронта (9-й и 4-й армий) "...обусловлен различной боеспособностью соединений противника и по-разному складывающейся боевой обстановкой". То, что советские войска продолжали удерживать фронт по обеим сторонам шоссе Смоленск-Москва было выгодно германскому командованию. Оно теперь ожидало, что в окружение попадет около 70-ти крупных соединений в районах Брянск и Вязьма{206}.
В донесениях от передовых немецких частей появились сведения, что сила сопротивления противника стала слабее, чем раньше; у него все в больших масштабах вырисовывались явления разложения. Штаб 3-й танковой группы позднее сделал из этого факта вывод о том, что "постоянные неудачи русских как в обороне и наступлении, так и при отходе, по-видимому, сломили его силу сопротивления..."{207}
Операция "Тайфун" продолжала развиваться точно по сценарию. 6 октября, когда кольцо окружения под Вязьмой было сужено до 20 км, Ставка ВГК, наконец, разрешила командующему Западным фронтом И. С. Коневу начать отход. Одновременно Ставка приняла решение об отводе в ночь на 6 октября войск Резервного и Брянского фронтов{208}. Однако к этому времени ситуация для советских войск стала катастрофической.
9-й немецкой армией был прорван днепровский рубеж восточнее Дернова, а "перед флангом охвата 4 А, - как отмечалось в немецких документах, - силы противника были разбиты и не оказывали сопротивления,... у русских стали проявляться элементы деморализации". На участках наступления 20-го и 9-го германских армейских корпусов советские войска под прикрытием арьергардов отходили на северо-восток{209}.
К сожалению, мужественное (но не всегда умелое) сопротивление воинов Красной Армии не смогло остановить объединения Г. Гота и Э. Гепнера. Многие советские дивизии Резервного и Западного фронтов комплектовались из ополченцев, которые не имели необходимого опыта и выучки. В то же время немцы по максимуму использовали свое преимущество в огневой мощи и подвижности. Еще одной причиной обусловившей тщетность попыток преградить путь танковым клиньям вермахта стал тот факт, что немцы часто знали о намерениях советского командования. Германские полевые командиры оперативно использовали в своих интересах радиоперехваты переговоров между советскими штабами и применяли радиообман.
6 октября 1941 г., в 13 час. 05 мин. пост управления радиоперехватом ГА "Центр" передал в оперотдел штаба группы фон Бока следующий приказ командования советского Западного фронта командующему 32-й армией. (32-я армия вместе с 20-й армией 5 октября была выведена из состава Резервного фронта и подчинена штабу Западного фронта). Текст приказа гласил: "С рассветом 7 октября всеми силами ударить в стену танковых войск противника, которые движутся по дороге Юхнов-Знаменка. Должны быть приняты все меры". 4-я немецкая армия фельдмаршала Клюге моментально получила ориентировку относительно действий советских частей и приняла соответствующие меры по недопущению их прорыва{210}.
Уверенность немцев в собственном превосходстве достигла к этому моменту наивысшего предела. Пользуясь неразберихой в действиях Красной Армии германское командование стало еще шире применять радиообман. В то время, когда штаб 4-й армии получал для ознакомления перехваченный документ противника, севернее Вязьмы (в полосе действий 3-й танковой группы) германская разведка пыталась ввести в заблуждение штаб советской 242-й стрелковой дивизии (30-й армии). Еще 5 октября части этой дивизии вышли к дороге Белый-Вязьма, имея намерение перейти ее в восточном направлении. Однако дорога была уже блокирована немецкими войсками. Командование дивизии старалось наладить связь со штабом армии и получить указания о дальнейших действиях. Когда же, наконец, рация вышла в эфир, то на первый запрос пришел странный и односложный ответ - "ждите".
Позднее выяснилось, что на волне дивизии работала радиостанция немцев, которая и передавала для штаба 242-й дивизии приказание "ждать", а также неясные шифровки и информацию с целью задержать советские подразделения на месте, а затем уничтожить их.
С 8 час. 5 октября до 12 час. 6 октября 1941 г. дивизия находилась без движения. К утру 6 октября 1941 г. стало ясно, что выход из окружения с матчастью уже невозможен, так как немцы подтянули в этот район крупные силы. Командование советского соединения, наконец, осознало, что полученные радиограммы не что иное, как дезинформация и приняло решение пробиваться на восток без тяжелого вооружения{211}. 10 октября 1941 г. часть сил дивизии и ее штаб сумели прорваться из вражеского кольца. Две группы, общей численностью 800 чел., пробились в район расположения 29-й армии и пополнили собой соединения 220-й и 250-й стрелковых дивизий. Около 700 чел. (в основном тыловые подразделения) вышли восточнее Можайска и были обращены на формирование 2-й Московской стрелковой дивизии{212}.
