Иван Папанин - Лед и пламень
С отлетом дирижабля из бухты Тихой моя работа на "Малыгине" была окончена и можно было возвращаться в Москву, чтобы сдать полученную почту. Но рейс "Малыгина" был рассчитан на месяц, научной экспедиции предстояло посетить еще несколько островов Земли Франца-Иосифа. Таким образом, мне пришлось невольно принять участие в походе, чему я был очень рад. Меня не оставляла мысль стать полярником. Своими планами я поделился с Пинегиным.
- Считайте, Иван Дмитриевич,- ответил он мне,- что вы сейчас учитесь только в приготовительном классе полярной школы, осваиваете пока азы полярной науки, причем в самых легких условиях и в самый благоприятный сезон. Ну что же, попробуйте. Если Арктика вам придется по душе, дерзайте... У вас богатый житейский опыт, физической силой и решительностью вас бог не обидел, характер у вас настырный. В Арктике нужны такие люди...
Значит, решил я, к учебе в приготовительном классе полярной школы надо отнестись со всей серьезностью. И старался быть участником всех высадок и походов.
На "Малыгине" я вел дневник. Привожу несколько записей из него:
"28 июля. Поехали на моторном катере на экскурсию на остров осматривать горы и ледвики. Туда доехали и высадились хорошо, погуляли по берегу. А на обратном пути все вымокли насквозь, особенно Нобиле. Я его пожалел, когда он еще на берег вышел в одних туфлях гулять, как на бульваре, и мне пришлось переносить его через ручьи на своем горбу. Обратно вернулись все промокшие, дрожали от холода. Выручили горячая ванна и горячий чай..."
Воспользовавшись стоянкой в бухте Тихой, я постарался как следует осмотреть полярную станцию, и особенно радиостанцию. Пришел к выводу, что на таком месте, как ЗФИ, мощность станции слишком мала - всего 250 ватт. Здесь должна быть комбини рованная радиостанция большей мощности: двухкиловаттная коротковолновая и киловаттная длинноволновая. С каждым годом в Северном Ледовитом океане ходит все больше кораблей, им нужны сведения о погоде и состоянии льдов.
Прощаясь с Тихой, я никак не предполагал, что вернусь сюда через год начальником полярной станции. А пока мы плыли снова к мысу Флор.
"31 июля. Вечером прибыли на остров Нансена. Бросили якорь. Сильный шторм. Спустили шлюпку. Иностранцы поехали на берег, расстояние около мили. "Шестерка" долго билась против зыби, добралась, но всех вымочило. Потом шлюпка вернулась за нами. Хотя В. Ю. Визе дал список, кому ехать на берег, набралось столько лишних людей, что не успели отвалить от борта, нас стало заливать зыбью. Матросы с "Малыгина" молодые, неопытные, грести как следует не умеют. Вернулись мы к борту, половина матросов сами выскочили. Мы отлили воду, сели за весла и дошли до берега. Лазили по горам, искали избу или могилу Седова, но ничего здесь не оказалось. Держим курс на о. Рудольфа.
1 августа. Идем черепашьим шагом. Стали во льдах из-за тумана. Многих уже одолела скука, поговаривают, чтобы обратно вернуться. Получили радио с судна "Ломоносов": его крепко держат льды. Возникли разговоры, что, может быть, нам придется возвращаться обратно и вытаскивать его изо льда.
4 августа. Начали пробиваться через большие льдины пакового льда. Но, к несчастью, снова накрыл туман, дальше идти нельзя. Весь день стояли, набирали со льдин пресную воду. Такой густой туман, что тоска берет..."
Все же нам удалось пробиться к острову Рудольфа, когда туман несколько разошелся. По пути опять была очередная охота на белого медведя. До берега не дошли километра полтора и решили после обеда отправиться на остров по льду.
Без привычки ходить по льду трудно. Первым провалился я, но, спасибо, меня удержал фотограф Абрам Штемберг. За мной провалился корреспондент "Известий" Ромм, но удачно, удержался за кромку льда. Третьим провалился немецкий корреспондент Зиберг по самую шею и очень испугался. Миого трудов стоило вытащить его, и он сразу вернулся на "Малыгин", чтобы переодеться.
Как только дошли до острова, все бросились на берег и стали осматривать, что осталось здесь после американской экспедиции Фиала. Все застали в разбросанном виде и в избе и на берегу. На камнях мы поставили доску с надписью, что 4 августа 1931 года здесь побывала экспедиция на ледокольном пароходе "Малыгин".
Привезли на санях груз - экспонаты для музея Арктики в Ленинграде.
Конечно, Визе и капитан приняли правильное решение: все ценные вещи передать в музей. На корабле была устроена выставка вещей, оставшихся от экспедиции Фиала 1903-1905 годов, а профессор Визе прочел об этой экспедиции интересный доклад.
"Малыгин" пытался пройти еще дальше на север, но не пустили льды. Дошли мы до 82 градусов 43 минут северной широты - на такие высоты редко какой корабль заходил. Мы обошли несколько островов ЗФИ, пытались обнаружить остатки экспедиции Нобиле, но безуспешно. Визе и Пинегин регулярно делали в кают-компании научные сообщения, слушать которые собирались все, кроме вахтенных. На очередном сообщении Визе сказал:
- Нам удалось внести коррективы в карту архипелага. На составленной Джексоном карте в северо-западной части ЗФИ обозначен остров Альфреда Гармсуорта. Мы исследовали этот район и острова не обнаружили: видимо, Джексон принял за остров большой айсберг...
Рейс подходил к концу. Туристы и корреспонденты начали упаковывать чемоданы - мы шли уже по Белому морю. В этот день у меня состоялся серьезный разговор с профессором Визе. Я зашел к нему в каюту.
- Как прошло арктическое "крещение", Иван Дмитриевич? - встретил он меня вопросом.- Не отпугнула вас Арктика?
- Совсем наоборот,- ответил я.- Я глубоко обдумал все, прежде чем прийти к вам, и я решил, что непременно вернусь в Арктику.
- Думаете, вы Арктику узнали? Так ведь мы, можно сказать, на прогулке были. Это не зимняя Арктика,- усмехнулся профессор.
- Совсем нет,- ответил я и изложил свои доводы. Они сводились в общем-то к одному: все равно буду работать в Арктике.
- Приходите к нам в Арктический институт,- ответил Визе.- И мы найдем для вас хорошее дело. Предупреждаю: хорошее, но трудное дело.
- Готов взяться за постройку новой полярной станции...- ответил я.
Может быть, это было и нескромно, но, честное слово, отвечало моим заветным желаниям.
- Такие вопросы решает директор Арктического института Рудольф Лазаревич Самойлович,- сказал Визе.- Я только могу рекомендовать вас. Продолжим разговор в Ленинграде...
Не поздно ли начинать жизнь заново в тридцать семь-то лет? спрашивал я себя и отвечал: нет, и еще раз нет! Любимое дело начинать никогда не поздно. А что работа в Арктике станет любимой, я нисколько не сомневался. Просто я чувствовал, что эта работа по мне. Трудностей не боялся, их уже достаточно пришлось пережить. И все стояли перед глазами белые просторы, синева неба, вспоминалась та особенная тишина, какую, пожалуй, не с чем сравнить.
Так начался мой путь полярника, продолжавшийся 15 лет.
Не прошло и года, как я снова был на палубе ледокола "Малыгин". Он опять шел к Земле Франца-Иосифа. Мечта моя осуществилась: я стал полярником. Владимир Юльевич Визе сдержал свое слово и рекомендовал меня на должность начальника полярной станции, а решающую роль в моей судьбе сыграл заместитель наркома обороны СССР Сергей Сергеевич Каменев мудрый человек с чутким сердцем. Он был тогда председателем Арктической комиссии при СНК СССР. Сергей Сергеевич утвердил предложение профессора Визе, и я был назначен начальником полярной станции в бухте Тихой.
Станции придавалось немаловажное значение. В 1932 году проводился 2-й Международный полярный год. Об этом крупнейшем в те годы международном научном мероприятии стоит рассказать подробнее.
В общем широком фронте научных исследований науки о Земле география, геология, метеорология, гидрология занимают особое место. Они обеспечивают - столь необходимое сегодня! - рациональное использование природных ресурсов, изучение природных явлений и всех характеристик окружающей среды в практической деятельности. Они исследуют явления, которые развертываются в атмосфере, океане, на континентах - во всем окружающем человека пространстве.
И для научных исследований, и для практического использования их результатов требуется систематическая информация о состоянии природной среды - о погоде, о магнитном поле, об океанских течениях и т. п.- во всех районах земного шара. Специфика геофизических исследований побудила ученых всех стран предпринять меры для организации международного сотрудничества.
Еще в конце прошлого века были созданы Международная метеорологическая организация и научные международные союзы, которые обменивались информацией о метеорологических, гидрологических, магнитных явлениях, договаривались о проведении совместными силами научных исследований.
Таким именно мероприятием, давшим первый пример широкого международного сотрудничества в науке, был Международный полярный год. Ученые различных стран объединились для того, что-^;бы общими усилиями в один и тот же период времени собрать возможно больше информации о явлениях, характерных для полярных областей земного шара.
