Коллектив авторов - Сборник рефератов по истории. 11 класс
Впрочем, существует и противоположная оценка действий князя: "На период пребывания Александра на великом княжении Владимирском приходится упорядочение системы монгольского владычества над Русью (перепись 1257–1259 гг.) Исходя из этого факта, нередко изображают Александра чуть ли не главным виновником установления ига, задушевным другом Батыя и Сартака. Так, по мнению современного американского историка Д. Феннела, книга которого издана в нашей стране, получение Александром великого княжения «знаменовало… начало новой эпохи подчинения Руси татарскому государству… Так называемое татарское иго началось не столько во время нашествия Батыя на Русь, сколько с того момента, как Александр предал своих братьев»[119].
Точки зрения историков, как мы видим, диаметрально противоположны. Почему? Безусловно, их определяет субъективная позиция авторов, которая, в свою очередь, зависит от культурно-исторической и религиозной специфики данного общества в данный исторический период. Не стоит столь однозначно рассматривать события минувших лет, особенно если подтверждение историческими источниками затруднено. Представленные точки зрения – крайние подходы к рассмотрению вопроса. Но, скорее всего, в каждой из них есть доля истины.
Практически все значимые события того периода так или иначе связаны с религией и отстаиванием идей христианства. Утверждение церкви имело как позитивный, так и негативный смысл, так или иначе влияло на политику и экономику страны. Историками отмечено, что: «Процесс христианизации Руси – весьма длительный период, не сводимый к единичному акту»[120]. Причиной этого было нежелание населения страны в одночасье расстаться с языческими традициями предков. Ко времени правления Александра новые церковные порядки не имели еще твердой почвы под ногами. Церковь была полна решимости наделить все победы, свершенные во имя защиты ее интересов, высокими мотивами. Это мы видим в описаниях современниками событий Невской битвы и Ледового побоища. Здесь некоторые факты преувеличены, превозносится фигура Александра, его роль в этих сражениях.
Учитывая терпимость монголов к альтернативным верованиям, церковь благосклонно смотрела и на союз с «погаными», оправдывая его тем, что иго чужеземцев – это кара Всевышнего за земные грехи, и надо смириться и пройти через эти страдания во искупление грехов. Как только Русь очистится – гнет татар закончится.
Когда анализируешь влияние церкви, напрашивается вывод о своего рода договоре князя с церковью: возвеличивание и поддержка в обмен на защиту интересов.
Лишь вольнолюбивые новгородцы время от времени противостояли великому князю. И по всей вероятности, за это он их не мог не уважать и был вынужден считаться с их мнением. И все же интересы государства стояли выше его личных чувств и желаний. Об этом свидетельствуют жестокость и ухищрения, на которые шел Александр в выборе тактики отношений с непокорным народом, вставшим вразрез с общими интересами (восстание против «численников», «отречение» верхушки новгородских бояр от тягот ордынской дани в «пользу» людей «меньших», да и боевые действия, проводимые против Новгорода).
Не мог не видеть князь тревог и тягот народа, но интересы всего государства были важнее. Возможно, здесь работало правило, выделенное Карамзиным: «…Добродетели государя, противные силе, безопасности, спокойствию Государства, – не суть добродетели»[121]. Не в состоянии отказаться от поддержки союзников-бояр, Александр закрывал зачастую глаза на нарастающие социальную несправедливость и неравенство. Впрочем, «и по самому своему положению Александр, конечно, был ближе к новгородской знати, „вятшим“, нежели к „меньшим“. Он, вероятно, не представлял мир иначе, как разделенным на „больших“ и „меньших“, богатых и бедных. Таким создал мир Всевышний. И могут ли люди усомниться в мудрости его замысла?»[122]
Такого рода стереотипов в поведении русских князей, да и русичей, было в то время немало. Причина этому – приверженность традиции, «старине». Люди постоянно оглядывались назад и сопоставляли свои достижения с трудами своих предков. Вероятно, и сам Александр осознавал и оценивал себя через биографию своего отца"[123].
«Оглядывая весь круг деяний Невского героя, легко заметить: он удивительно схож с послужным списком его отца. Во всех своих делах и походах Александр не был первопроходцем; он шел буквально „след в след“ за отцом, повторив его судьбу даже в деталях. Однако его победы выглядят несравненно ярче не только из-за перемены исторического фона (они словно вспышки во мраке всеобщего отчаяния!), но и благодаря его молодости, блеску личного мужества и какой-то особой, веселой дерзости»[124].
Следующий отличительный момент деятельности русских князей – неукротимое стремление к власти. Александр ощутил на себе правила жестокой игры после смерти своего отца. «Хочет он этого или нет, но ему предстоит тяжелая борьба за власть. Его соперниками станут не только младшие братья отца – Святослав, Иван, но и собственные братья – Андрей, Михаил, Ярослав, Константин, Василий, Даниил. Так уж издавна повелось в княжеских семьях: властолюбие неизменно торжествует над братолюбием, желание занять лучший, богатейший „стол“ оказывается сильнее страха „впасть в грех“ и тем навлечь на себя гнев Божий, о котором так часто говорили призывающие к миру проповедники»[125].
Впрочем, в то время Русь уже знала примеры качественно другого поведения – принятия монашества. Такие люди пользовались особым авторитетом. Эта традиция находила отражение в духовно-нравственных исканиях передовых русских людей в более позднее время. В основе подобных, на первый взгляд, необъяснимых поступков лежало стремление пострадать за народ, несший все тяготы жизни и тяжелого труда, а страдая, тем самым искупить свою вину, грехи, снять тяжесть с души, обретя посредством физических и духовных страданий нравственную чистоту и царство небесное. Люди уходили от мирской жизни, мирских свобод в поисках внутренней свободы, отгораживаясь от внутренней суеты одиночеством, сознательно отказываясь от жизненных благ, ибо только одиночество создает условия для подлинного служения Богу.
«Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене», – учил апостол Петр[126]. Александр уважал таких людей, но этот путь был не для него.
В последние дни своей беспокойной жизни, когда часы его были сочтены, «Александр захотел принять великую схиму – самый полный вид монашеского пострижения. Разумеется, постриг умирающего – да еще в высшую монашескую степень! – противоречил самой идее иночества. Однако для Александра было сделано исключение. Позднее, следуя его примеру, многие русские князья перед кончиной принимали схиму. Это стало своего рода обычаем»[127].
Изменились и методы борьбы за власть: «…Борьба приняла невиданно жестокий, низменный характер. И если раньше главным средством решения княжеских споров было сражение „в чистом поле“, то теперь все чаще применялось новое, страшное оружие – донос Батыю или самому великому хану на своего недруга»[128].
Договор с Батыем способствовал слиянию этносов, а следовательно, и слиянию характерных черт монгольского и русского народов.
Прижизненные заслуги – далеко не все, чем славен образ великого князя. "Князю Александру суждено было обрести вторую, посмертную жизнь. Его имя стало символом боевой доблести. Окружавший князя ореол святости, созданный митрополитом Кириллом, позволял ждать от Невского и небесного заступничества. Там, где люди истово просили чуда, оно непременно случалось. Князь-святой вставал из гробницы и ободрял соотечественников накануне Куликовской битвы и во время страшного набега крымских татар в 1571 г. В 1547 г. он был включен в число святых, память которых отмечалась во всех без исключения храмах русской церкви.
Особенно часто вспоминали об Александре Невском тогда, когда шла война со шведами или немцами…
Почти утратив реальные черты, Александр превратился в своего рода историко-патриотическую икону. Историков, робко пытавшихся напомнить о здравом смысле, никто не желал слушать. Однако любая крайность с неизбежностью порождает другую, противоположную крайность. Создавая кумиров, люди со временем испытывают острую потребность их разрушать. По мере преодоления доверчивого идолопоклонства, как формы усвоения исторических знаний, все чаще будут появляться желающие «развенчать» Александра Невского. Что ж, каждый волен по-своему понимать то, о чем умалчивают источники…
И все же не следует забывать, что в истории нашей страны существуют как бы два Александра Невских: умерший поздней осенью 1263 г. в Городце-на-Волге усталый, измученный болезнью человек – и отброшенная им в будущее огромная тень. Человек этот был, конечно, не безгрешным, но при этом и отнюдь не худшим сыном своего жестокого века. Завершая рассказ о нем, нам хотелось бы предложить читателю три положения, в истинности которых едва ли можно усомниться:
