Феликс Лурье - Полицейские и провокаторы
Эту поразительную инструкцию, все дозволяющую и оправдывающую любое беззаконие во имя торжества монархии, утвердил генерал А. Л. Потапов, сменивший Шувалова в 1874 году на всех его постах. Новый шеф жандармов и главноуправляющий III отделением предписывал своим подчиненным подменять законы распоряжениями начальства, предотвращать нарушение одних законов, пренебрегая другими. А предотвращать можно лишь с помощью секретных агентов, провокаторов.
Свою двухгодичную кипучую деятельность Потапов начал с переименования Корпуса жандармов в Отдельный корпус жандармов. Под его началом непопулярность жандармских служб благодаря применению ведомственных инструкций увеличилась еще более. После отставки Потапова Александр II пожелал сделать бывшего жандарма членом Государственного Совета, но неожиданно встретил сопротивление со стороны его председателя. Государственный секретарь Е. А. Перетц 18 мая 1882 года записал в своем дневнике: «Так, например, покойный государь, увольняя Потапова от должности шефа жандармов, хотел назначить его, по принятому порядку, членом Государственного Совета. Против этого восстал великий князь Константин Николаевич, который доложил его величеству, что у Потапова чуть не размягчение мозга и что таких людей в Совет сажать нельзя» [147].
Кто-то из современников рассказывал, что, находясь в отставке, Потапов, возвращаясь с европейских курортов, заезжал в Майнц специально для того лишь, чтобы показать язык памятнику изобретателю книгопечатания Гутенбергу. Достойные люди руководили политическим сыском империи.
После прекращения существования III отделения в 1880 году Отдельный корпус жандармов поступил в распоряжение Министерства внутренних дел с одновременным подчинением Военному министерству как подразделение армейской полиции. Но фактически Отдельный корпус жандармов остался исполнительным органом политической полиции, то есть функции его не изменились. В начале XX века командиром Отдельного корпуса жандармов назначался тот товарищ министра внутренних дел, который одновременно курировал Департамент полиции.
Несмотря на вполне заслуженную славу «голубого ведомства», на службу туда армейские офицеры шли охотнее. «Но перевестись в Корпус жандармов,— вспоминал в эмиграции бывший жандармский генерал А. И. Спиридович,— было очень трудно. Для поступления в корпус от офицеров требовались прежде всего следующие условия: потомственное дворянство; окончание военного или юнкерского училища по первому разряду; не быть католиком; не иметь долгов и пробыть в строю не менее шести лет. Удовлетворявший этим требованиям должен был выдержать предварительные испытания при штабе Корпуса жандармов для занесения в кандидатский список и затем, когда подойдет очередь, прослушать четырехмесячные курсы в Петербурге и выдержать выпускной экзамен. Офицер, выдержавший этот второй экзамен, переводился высочайшим приказом в Корпус жандармов» [148].
Спиридович ни словом не обмолвился о причинах, двигавших офицеров переобмундировываться в голубой цвет. Бесспорно, среди поступавших в Отдельный корпус жандармов находились и идейные борцы с революционной крамолой, но была и еще одна весомая причина. О ней сообщил бывший директор Департамента полиции С. П. Белецкий: «(...) был в Департаменте полиции другой документ, также не опубликованный, а секретно хранимый, предоставляющий право награждения, вне всяких наградных норм и законного порядка, исполнительных чинов розыскных учреждений, активно принимавших участие в борьбе с революцией и последующими ее вспышками в 1904— 1905 гг. Это высочайшее повеление имело большое значение для офицеров Корпуса жандармов как привилегия для шедших в ту пору на службу в охранные отделения с риском опасности для жизни, ибо на основании этого акта, вне соблюдения установленных в военном ведомстве наградных норм и правил старшинства в чине подполковника, полковника и генерала, связанных с материальными улучшениями служебного положения, офицеры Корпуса жандармов, несущие розыскную службу, не только обгоняли в чинах своих сверстников по службе в армии, но и своих товарищей по Корпусу, служивших в учреждениях следственного характера, какими являлись губернские жандармские управления или в составе железнодорожной жандармской полиции: как пример, могу указать производство в 5 лет А. В. Герасимова (начальник Петербургского охранного отделения.— Ф. Л.) из чина ротмистра в генерал-майоры и награждение его в этот период орденами до Станислава I степени включительно » [149].
За что получил чины Герасимов и как рисковали жизнями жандармские офицеры, читателю предстоит узнать в следующих главах. Что касается инструкций, указов и даже ведомственных циркуляров, то они всегда выпускались с грифом «Совершенно секретно. Государственная тайна».
Деятельность отдельного корпуса жандармов тесно переплеталась с подразделениями политической полиции, возникшими после ликвидации III отделения Собственной его императорского величества канцелярии. Они руководствовались одними инструкциями и распоряжениями одного начальника, часто решали одни задачи, иногда подменяли друг друга. Поэтому последние тридцать семь лет существования жандармерии следует рассматривать в неразрывной связи с учреждениями Департамента полиции.
ДЕПАРТАМЕНТ ПОЛИЦИИ
Во всех экспедициях и канцелярии III отделения на 6 августа 1880 года служило семьдесят два человека, в том числе вольнонаемные и сверхштатные, в числе последних состоял народоволец Н. В. Клеточников[150] . Всех чиновников III отделения вместе с секретными агентами после высочайшего указа от 6 августа 1880 года поглотил вновь созданный Департамент государственной полиции. Никто уволен со службы не был. Начальство опасалось обижать своих подчиненных, располагавших секретными сведениями, и желало быть спокойным за сохранение тайн. Обиженные могли нанести непоправимый вред делу политического сыска. Поэтому пришлось смириться с тем, что на службе в политической полиции многие ничтожны, убоги, бесполезны и даже вредны. Таким образом, все мерзкое и никчемное, что накопилось за более чем полувековое существование III отделения, переселилось в Департамент государственной полиции.
Служа в III отделении и Департаменте полиции, Клеточников регулярно передавал народовольцам слышанное от «коллег» и прочитанное в документах этих учреждений. Они дошли до нас в виде копий, переписанных народовольцами Н. А. Морозовым, Л. А. Тихомировым, С. А. Ивановой и Е. Н. Фигнер. В них содержатся ценнейшие сведения о политическом сыске и его тайных сотрудниках. [151]. На основании этих записей В. Л. Бурцев издал списки секретных агентов, раскрытых Клеточниковым [152]. В них содержится описание 332 человек. Главным образом это осведомители и эпизодические доносчики, лишь незначительное количество из них можно отнести к провокаторам Конечно же, список этот не может претендовать на исчерпывающую полноту.
В конце 1880 года к Департаменту государственной полиции присоединили Департамент исправительной полиции, и тогда вся дрянь, выросшая в III отделении, слилась с тем самобытным, что родилось и расцвело на почве Департамента исправительной полиции Министерства внутренних дел. Сыщикам двух родственных ведомств, ранее искусственно изолированных и враждовавших, было чем поделиться друг с другом. Под крышей Министерства внутренних дел произошло соединение всех полицейских сил. Посты министра внутренних дел и шефа Отдельного корпуса жандармов получил граф М. Т. Лорис-Мели-ков, товарищами министра стали М С. Кахановой П. А. Черевин. Бывший министр внутренних дел Л. С. Маков занял кресло министра почт и телеграфов и директора Департамента духовных дел и иностранных вероисповеданий, выделенных из Министерства внутренних дел при его реорганизации.
Первоначально Департамент государственной полиции состоял из трех делопроизводств — распорядительного, законодательного и секретного, позже появились и другие подразделения. К концу своего существования в феврале 1917 года его структура выглядела следующим образом:
Первое делопроизводство (декабрь 1880—1917) — распорядительное, заведовало общеполицейскими делами, распределением кредитов и личным составом общеполицейской части. В 1907 году дела о кредитах и пенсиях были переданы в Третье делопроизводство, а оттуда в Первое делопроизводство поступили дела о политической благонадежности чинов полиции;
Второе делопроизводство (декабрь 1880—1917) — законодательное, занималось составлением полицейских инструкций, циркуляров и подготовкой законопроектов, а также ведало организацией полицейских учреждений в России;
Третье делопроизводство (декабрь 1880—1917) — секретное, до 1 января 1898 года осуществляло политический сыск, гласный и негласный надзор, борьбу с политическими партиями и массовым движением, охрану царя, руководство заграничной агентурой, а также наружным и внутренним наблюдением на территории России. После 1 января 1898 года большая часть функций Третьего делопроизводства перешла в Особый отдел;
