С. Шумов - Тевтонский орден. Крах крестового нашествия на Русь
Мариенбург сделался столицею большего государства. Орден не замедлил перенести свое владычество за пределы Пруссии и Ливонии: он приобрел Померанию с Данцигом и сохранил за собой эту провинцию после тридцатилетней войны с Польшей,[14] а завоевание Эстонии у датчан передвинуло к Пейпусу его границы, доходившие на запад до Лебы. В этой области орден сделал очень важное приобретение в начале XV столетие: немецкая колонизация в Бранденбургской марке распространилась было до Вислы, но с прекращением Асканийской династии марка пришла в упадок и едва совсем не погибла. Тогда орден купил у маркграфов Новую марку, расширив таким образом свои владение до Одера и обеспечив себе сообщение с Германией.[15] Ни одно государство в Восточной Европе не могло сравниться по могуществу и ни одно в целой Европе по совершенству управления с тем, главою которого была властительная корпорация Тевтонов.
Учреждение Тевтонского ордена.
Эта корпорация при наборе своих членов свободна от всяких аристократических предрассудков. Основанный совершенно неизвестным человеком, обязанный поддержкой и средствами к новому возвышению, после падение Иерусалимского королевства, любецким торговцам, сам являясь таким же торговцем и, одновременно с этим, земледельцем и промышленником, орден не может относиться презрительно к буржуазии. В состав ордена входят духовные и светские братья: духовные братья, служащие священниками в его общинах, надобны ему, чтобы как можно меньше зависеть от епископов. Светские братья делятся на рыцарей и просто братьев; только первые носят белый плащ с черным крестом и имеют право на высокие места; вторые, так называемые серые плащи, занимают маленькие должности, на которых они оказывают ордену большие услуги, так как рыцари совершенно неспособны входить в частности сложной администрации, изводящей много пергамента на доклады и отчеты. Но простые братья не запрятываются в канцелярии, и на них никто не смотрит свысока: они сражаются на войне, входят в состав почетной стражи гроссмейстера, заседают и подают голоса в консистории, которая его избирает.
Избрание главы ордена совершается с торжественной простотой. Когда умирает гроссмейстер, гонцы уведомляют об этом все командорства Пруссии, Ливонии и Германии, призывая каждого командора явиться в Мариенеург в сопровождении «лучшего» из братьев командорства. В назначенный день собирается консистория. Рыцарь, исполняющий должность гроссмейстера, назначает «командора-избирателя»; этот последний выбирает второго избирателя, который сообща с ним присоединяет к себе третьего и т. д., пока не сформируется вся коллеги. Всего в ней тринадцать избирателей: священник, восемь рыцарей и четыре простых брата. При выборах обращается внимание на то, чтобы каждая область ордена имела своего представителя и ни одна не имела бы большинства. Тринадцать избирателей дают клятву не выбирать ни незаконнорожденного, ни рыцаря, который был присужден к годичному наказанию за преступление против целомудрия или за кражу; затем командор называет своего кандидата и повелевает другим объявить своих с полной откровенностью и свободой. По окончании выборов звонят в колокола, братья духовные поют Te Deum, и новый избранник отправляется в церковь. Там ему говорят речь касательно обязанностей, налагаемых его саном, чтобы он не остался насчет их в неведении и не мог отговориться этим неведением в день Страшного Суда; затем он получает кольцо и знаки гроссмейстерства из рук священника, которого он целует. При всей этой церемонии нет ни прелата, ни нунция, ни посланника; орден сам у себя хозяин, сам вершит свои дела без всяких свидетелей, и это избрание является актом верховной власти, обставленным таким образом, что случайности при нем почти нет места: избранник назначается из среды достойнейших по их собственному выбору.
Гроссмейстер не деспот; он — глава, аристократического правительства. Законодательная власть принадлежит генеральному капитулу, с согласия которого Гроссмейстер назначает высших сановников ордена. Главнейшие из них — магистры Германии и Ливонии. С Мариенбургским капитулом он избирает прусских сановников: великого командора, великого госпиталария и других, которые образуют при нем род совета министров. Его единоличному решению подлежат только самые незначительные дела: так, в вопросе об отчуждении собственности стоимостью в 2000 марок уже необходимо согласие магистров Германии и Ливонии; когда дело идет о меньшей сумме, требуется согласие высших сановников Пруссии, и Гроссмейстер имеет при себе только один из трех ключей от казны.
Территория ордена делится на командорства, подразделяющаяся в свою очередь на округа. Командор живет в одном из главных замков. Рыцари-чиновники, управляющие отдельным округом, называются, смотря по характеру местности, начальниками лесов или рыбных промыслов. Они собирают свой совет каждую пятницу, а командор — каждое воскресенье, так как орден строго следует правилу, что дела идут тем успешнее, чем обстоятельнее их обсуждают. Дисциплина в ордене обеспечена его религиозным уставом. Братья дали обет целомудрие: устав запрещает им целовать даже родных сестер и матерей; они дали обет повиновение: в знак своей покорности носят они короткие волосы; они дали обет бедности: у них нет ничего своего; на них нет ни золота, ни серебра, ни ярких красок, никаких отличительных украшений ни на щите, ни на броне; оружие и лошадь можно взять у одного брата и передать другому, и как бы рыцарь ни любил своего коня, он не смеет делать ни малейшего возражения. Мельчайшие подробности их одежды определены уставом, и каждая минута их жизни имеет свое назначение. За общим столом после молитвы они слушают чтение, содержанием которого служат по большей части рассказы о подвигах воинов времен Моисея и Иисуса Навина или о подвигах воина Иуды Маккавея и его братьев. Три дня в неделю братья питаются молоком и яйцами; в пятницу, один из этих дней, они постятся, и после постного ужина, между вечерней и повечерием, до самого отхода ко сну все должны говорить вполголоса и только о назидательных предметах. Братья спят в общей спальне, освещенной лампой; они ложатся в постель полуодетые, кладя шпагу под рукой. Они не должны иметь тайн от своих начальников и не могут ни писать, ни получать известия без их ведома.
Легко понять, какими силами эта корпорация, где все единичные воли подчинялись верховной воле гроссмейстера и сановников ордена, располагала все время, пока в ней сохранялся религиозный пыл и повиновение уставу. Но чем объясняется, что Тевтоны не только хорошо управляли сами собою, а с чрезвычайным искусством правили и другими? Тем, что у, них была громадная опытность: они начали приобретать ее в Св. Земле и кончили в Пруссии, куда стекались колонисты и крестоносцы изо всех стран Германии и Европы. К этому следует прибавить широко раскинутые торговые связи и правильные сношение с командорствами и магистерствами вне Пруссии. Если и доныне остается правдой, что путешествие расширяет умственный горизонт и что с изучением нового языка люди приобретают новую душу» то еще вернее это было в Средние века. У нас есть книги, газеты и школа, с помощью которых лучи света западают в самые темные уголки; но в Средние века только те знали Мир, кто видел его собственными глазами. Самые короткие для нас расстояние оказывались тогда огромными. Когда при Людовик VII жеводанский епископ приехал к королю, чтобы засвидетельствовать ему свою преданность, король был так удивлен, так хвалил и так горячо благодарил епископа, что можно было подумать, будто Жеводан находится на краю света. Отечество каждого так мало, и сколько удивительного ожидает тех, кто выходить за его пределы! По пути в Св. Землю перед каждой городской колокольней крестьяне сейчас же спрашивают, не сам ли это Иерусалим. Жуанвиль, попав в Египет, воображает, что он у врат земного рая, откуда вытекает Нил, неся на своих водах инбирь, ревень, алоэ и корицу — плоды деревьев, срываемые ветром в раю. Горе тому, кто захотел бы отыскать источники этой реки. Там, на отвесной со всех сторон крутизне, куда никому не подняться, собраны всякого рода и вида чудища — львы, змеи и олифаны, которые глядят сверху на воду реки. Так говорит Жуанвиль, а он еще истый скептик по сравнению с Людовиком Святым. Идеи людей того времени были узки, как их родина, и в Средние века церковь была так могуча именно потому, что она обладала наибольшей суммой идей. Величие Тевтонов обусловливалось теми же причинами: их универсальность помогает им в специальном их деле — управлении Пруссией, и ни одна кроха из их разнообразного опыта не могла пропасть ни под каким видом. Корпорации никогда не расстаются с тем, что раз попало в их руки.
Находившийся под управлением Тевтонов народ состоял из пруссов, поляков и немцев. Немцам принадлежало первое место по числу и по значению; они приходили из всех областей Германии, и в Пруссии немец мог услышать все наречие родной земли — нижненемецкие в Данциге и верхненемецкие в Торне. Колонисты из различных провинций принесли с собой и свои антипатии, которые были очень сильны в Средние века и не сгладились совсем и до сих пор. Немцы очень высокого мнение о своей нации, но не слишком уважают друг друга, и различные немецкие области постоянно обмениваются между собою грубыми насмешками. Немец из северных провинций неистощим в издевательствах над швабом и баварцем. Швабами он зовет клопов и рассказывает, что если бы толстый баварец получил от какой-нибудь феи право высказать три пожелание, то он прежде всего попросил бы себе пива вдосталь, потом кучу денег и потом, немного поразмыслив, еще пива. Такое отношение к баварцам в Пруссии существовало еще в XIV столетии, и степенный Дюсбург, который родился по-видимому на Рейне — так можно по крайней мере думать, судя по его имени — вставляет в свой рассказ плоские анекдоты только для того, чтобы иметь удовольствие поднять на смех баварцев. Эти мелкие провинциальные распри станут опасны, когда орден будет близок к падению, и в междоусобных войнах XV в. баварец и шваб пойдут сражаться против прирейнских немцев и саксонцев; но пока не наступили черные дни, эти люди, стекавшиеся в Пруссию со всех концов Германии, оказывались полезными общему делу своими специальными способностями.
