Николас Хаммонд - История Древней Греции
Мир богов в «Илиаде» является отражением мира людей. Власть Зевса-царя над богами столь же шатка, как и власть Агамемнона над своими вельможами. Боги также обладают личными правами, собираются на совет и пируют в великолепных чертогах Зевса. Боги, как и герои-правители, интернациональны или, скорее, лишены национальности. Они требуют от людей службы в форме ритуальных жертвоприношений и оделяют людей счастьем и несчастьем не сколько по справедливости, сколько по личному капризу. Они полностью антропоморфны: они влюбляются, ссорятся и воюют как люди, земные женщины рожают от них детей, они терпят унижения в человеческом обличье. Их власть превышает власть людей: в их воле изменять характер людей и побуждать их на те или иные поступки. Но действия богов не согласованы, да и сами они не всемогущи. Жизнью и богов, и людей незримо управляет судьба; она определяет продолжительность жизни людей, их рождение и смерть, и даже боги тут не могут ничего изменить.
Гомеровские герои не обладают кодексом поведения, внушенным богами. Они знают, что должны уважать богов, своих родителей, просителей и чужестранцев, которые находятся под защитой самого Зевса. Во всем остальном они следуют собственным представлениям о мужестве, среди которых первейшие добродетели – храбрость и мужество, а высочайшая награда – прославиться между людьми. Победоносный Ахилл, стоя над телом Гектора, восклицает: «Умирай! А мою неизбежную смерть я встречу, когда ни пошлет громовержец и вечные боги!» Жизнь, полная славных подвигов, кончается смертью. Как только мертвое тело погребают или сжигают, бессильная душа спускается в подземный мир. Подобные представления о природе богов и людей, вероятно, навеяны условиями жизни века героев. Они сильно отличаются от идей и обрядов поздних времен, когда важную роль играли духи, демоны, табу и культы мертвых; и сколь бы много ни внес Гомер в эпическую поэму в смысле передачи характеров и чувств героев, чувствуется, что он добросовестно следовал основополагающим верованиям героического века.
Любая попытка выявить элементы более ранних религиозных представлений, создающих фундамент цивилизации, изображенной в гомеровских поэмах, будет чрезвычайно рискованной. В век героев в разных классах общества и в разных областях Эгейского бассейна, видимо, и религиозная практика была различной. Хотя более древние обряды могли оставить след в поэмах Гомера, нельзя исключить и вероятность того, что такие не героические темы, как посещение Одиссеем подземного мира, являются поздними вставками. Тем не менее некоторые осторожные выводы можно сделать. Постоянные эпитеты «совоокая» и «волоокая» – признаки того, что богини Афина и Гера раньше связывались или отождествлялись с совой и коровой; подобными отождествлениями изобилует ранняя греческая мифология, являющаяся в большой степени порождением минойского и микенского мира. Дубы Зевса в Додоне и Трое, возможно, представляют собой отголоски почитания божества в форме дерева. Следы почитания солнца можно увидеть в описании острова и стад, посвященных Гелиосу, богу солнца. Упоминание в одном отрывке о жертвах Гелиосу, Гее и Зевсу может отражать первобытное поклонение солнцу, земле и небу.
Некоторые боги связаны с определенными местами; например, Гера – с Аргосом, Спартой и Микенами, Афина – с Афинами и Троей,
Посейдон – с Эгами, Гефест – с Лемносом, Афродита – с Пафосом на Кипре, а Арес – с Фракией. Упоминаются и местные культы, например пеласгийский культ Зевса в Додоне, где жрецы, спавшие на земле с невымытыми ногами, толковали божественные оракулы. Во всем этом отражается местное происхождение богов, которые в гомеровских поэмах признаются уже повсеместно; а связь Зевса с Олимпом и с Додоной в Греции и с Идой в Троаде может свидетельствовать о том, что об отце богов стало известно от народов, вторгшихся из Центральной Европы. В обычаи, сопровождающие кремацию гомеровских героев, входит захоронение оружия, жертвоприношение волос и даров, плачи, игры и пиры. В поэмах Гомера они описываются как почести, оказываемые покойному, но зародились они в те времена, когда считалось, что мертвый и в посмертной жизни нуждается в пропитании, а его дух следует умиротворить, может быть, человеческими жертвами, как на погребении Патрокла. Эти пережитки напоминают нам, что религия века героев, как и большинство религий, была синтезом более ранних верований, но в своем гуманизме и универсальности она возвышается над верованиями бронзового века. А будучи существенно греческой по духу, она стала вдохновляющей силой для греков, вышедших из темных столетий раннежелезного века. Красота и значение эпической поэзии поднимают ее над всем остальным наследием, оставшимся от цивилизации бронзового века.
Глиняная табличка из Кносса (ок. 1400 г.) с микенским письмом.
Расшифровка надписи: а-та-на-по-ти-ни-йа I… э-ну-ва-ри-йо I па-йо-во [не? I] по-се-до [о-не I «Владычице Афине… Эниалиосу, Пайану, Посейдону»
Глава 3
Великие переселения
1. Вторжения в материковую Грецию
Незначительные переселения народов начались за столетие или раньше до падения Трои. Сами троянцы и ахейцы силой проложили себе путь в круг цивилизованных средиземноморских держав, но оказались ненадежными хранителями мира. Их собственные государства не смогли предотвратить проникновения фригийцев в район Геллеспонта, дорийцев – на Крит и Родос и беотийцев – в центральную Грецию. На материке поколение Троянской войны отмечено войнами: был сожжен внешний город в Микенах, разрушен дворец в Пилосе. Однако именно падение Трои привело к катастрофическим и далеко идущим последствиям. Хоть на пепелище Приамова града поднялась новая полунищая Троя, военная коалиция во главе с Приамом, отразившая вторжение амазонок на реке Сангарий, распалась навсегда. Узкие ворота между Европой и Азией остались без охраны, и в них немедленно хлынули орды варваров. Вторгшиеся из Фракии фригийцы уничтожили древнюю империю хеттов и захватили центральные равнины Малой Азии. В покоренной Лидии к власти пришла новая династия, считавшая своим родоначальником самого Геракла. Захваченные волной варварского нашествия, народы побережья и островов уничтожали процветающие города на своем пути, такие, как Мерсин, Тарсус, Угарит и Сидон, и разграбили остров Кипр. Филистимляне захватили и оккупировали побережье Палестины. Египетская дельта снова подверглась набегам, и к концу XII в. Египетское царство оказалось отрезанным от средиземноморского побережья.
Опустошение Ближнего Востока в десятилетия, последовавшие за падением Трои, привело к ухудшению обстановки на Эгейских островах и в материковой Греции. Здесь, еще до того как кочевые народы вторглись на полуостров около 1150 г., царили насилие и stasis (застой). Варвары захватили центральную Македонию, ранее находившуюся под защитой западного крыла коалиции Приама, и проникли в Эпир и Фессалию. За этим нападением последовала великая волна миграций, которая почти полностью изменила этнический состав полуостровной Греции, изгнав оттуда многих ее предыдущих обитателей. Так по всему Эгейскому региону начался процесс, выразительно описанный Фукидидом: «То и дело происходили переселения, некоторые племена поспешно покинули свои дома под натиском превосходящих сил». В ходе этого процесса погибла цивилизация бронзового века, а в течение дальнейших трех веков смуты на материке, возможно, было забыто даже искусство письма.
В неспокойные времена, когда торговые пути были перерезаны, народы Эгейских островов и узких полосок азиатского побережья страдали от голода. Не обладая природными ресурсами и добывая средства к существованию торговлей, они становились пиратами или переселялись. Во время Троянской войны ахейцы и их родичи владели Эвбеей, Эгиной и самой южной цепью островов, протянувшихся к юго-западному побережью Малой Азии. Другие Эгейские острова, не фигурирующие ни в списке ахейцев, ни вообще в ранних греческих легендах, вероятно, были захвачены карийцами, финикийцами, лелегами, турсенцами и пеласгами. Возможно, те же народы частично удерживали побережья Малой Азии, где селились также ликийцы, мисийцы, ахейцы (в Памфилии) и, может быть, филистимляне. Многих из этих народов участвовали в набегах на дельту: турша (турсенцы), лука (ликийцы), пелесет (филистимляне), акайваша (ахейцы) и деньен (данайцы). Хаос в Восточном Средиземноморье, возможно, затронул и запад, так как к этим захватчикам присоединялись и мешвеш (ливийский народ).
Морские набеги часто сопровождались переселениями. Некоторые турсенцы, возможно, переселились в северо-западную Италию, где умбрийцы дали им имя этрусков. Другие, пройдя Гибралтарским проливом, основали Таршиш (Тартесс) на атлантическом побережье Испании. Финикийцы из Тира основали Утику, Гадрумет и, наконец, Карфаген на побережье Африки и Гадес на испанском берегу; а названия на африканском побережье свидетельствуют, что в этих переселениях участвовали карийцы и мисийцы. Возможно также, что троянцы поселились в Хаонии и на Сицилии – в Эриксе и Сегесте – и высадились на побережье Лация к югу от Этрурии. Эти народы обладали навыками мореплавания, умели торговать и не были чужды искусства. Обосновавшись в своих новых домах, они возглавили культурный ренессанс в Западном Средиземноморье.
