Елена Ржевская - Геббельс. Портрет на фоне дневника.
16 декабря 1928. Разговор с казачьим полковником. Они хотят помощи в борьбе с большевизмом. Хорошо. Но я не слишком связываюсь с эмигрантами. Они распущенны и ждут Deus ex machina[25]. Каждый день у них новые планы, а сами ничего не делают.
3 января 1929. Прекрасный фильм, борьба любви и долга. Стенька Разин закалывает возлюбленную, чтоб остаться мужчиной и вождем. Этический пыл, который действует потрясающе. Русская музыка, моя старая незабываемая привязанность.
В начале войны против Советского Союза министр пропаганды Геббельс издал приказ, запрещающий исполнение классической и современной русской музыки. В развитие этого приказа было спущено в действующие немецкие войска указание (цитирую по сохранившемуся в моем архиве трофейному документу): «В развитие приказа № 121 от 2.8.1941 запрещается петь русские песни: «Катюша», «Полюшко», «Три танкиста» и другие». Но «Катюшу» немецкие солдаты все же пели.
«Я подумываю купить себе собственную квартиру, — делится с дневником Геббельс, — но денег не хватает».
11 января 1929. На улице сибирская зима. 19 градусов ниже нуля.
12 января 1929. Эти Борджиа были настоящие молодцы. Великие грешники, но все же великие. Если б у нас в республике были хотя бы такие люди. Но все ничтожны и в добре и в зле.
14 января 1929. Вчера утром был в Национальной галерее… Мы сегодня видим совсем иначе. Более сжато, социалистично во всем. Мы больше не видим части, только целое. Этим XX век отличается от XIX.
16 января 1929. Ряд фильмов времен войны. Это была Германия! Как низко мы пали.
«ДЕЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ ОТ ЛУКАВОГО»19 января 1929. Небывалая кампания в прессе против нас.
20 января 1929. Воскресенье утром. Конференция руководства… Тема: парламент, ближайшие задачи. — Стоит вопрос о том, что гауляйтер не должен быть одновременно депутатом рейхстага, одним в двух лицах. — Я резко выступаю против. Для Берлина это было бы катастрофой. Гитлер настойчиво опроверг меня, но добавил, что в отношении Берлина я прав. «С вас я никогда не сниму ношу Берлина. Я никогда не смогу никого другого представить себе руководителем Берлина!» Сильное признание из его уст моей работы в Берлине… После обеда борьба против Пфеффера[26]. Высшие штабы СА должны быть устранены. Все гауляйтеры в этом категоричны…
Это загодя ведется борьба с руководством СА, чтобы военизированные боевики, обеспечивающие нацистам приход к власти, не превратились в самостоятельную, не управляемую партийным центром силу. В этой записи предстает, можно сказать, биография этой борьбы, окончившаяся резней в «Ночь длинных ножей».
20 января 1929 (продолжение). Я говорю конструктивно и притом, полагаю, эффективно. СА не должны существовать сами по себе. Это звено партии (подчиненное гауляйтеру). Вся эта децентрализация от лукавого. Пфеффер жестко осажен. Иной раз несправедливо. Но он защищается неумело, резко. Тем самым доводит до белого каления всех и самого Гитлера. Поскольку он намеками прибегает к угрозе мятежа, он проигрывает последнюю карту. Гитлер затем подытоживает. Приговор произнесен. Опасности для партии не существует. Где Пгглер, там победа, даже во внутренних столкновениях. Теперь мы ждем решения. Пфеффер сам себя похоронил. Утром Гитлер очертил еще следующие задачи. Предупредительность в отношении органов власти. Умная тактика, но всегда не сводя глаз с цели. Правильно. Мы внутренне так сильны и прочны, что можем объединиться хоть с чертом, даже и с баварской народной партией. Конец. Хайль, до свидания, Адольф Гитлер.
«Где Гитлер, там победа» — станет расхожим лозунгом, гипнотически действовавшим в дни военных побед. Но в дни штурма Берлина я слышала по немецкому радио, как плачевно звучал этот лозунг геббельсовской пропаганды. А Гитлер, и без того самовнушаемый, самовозгорающийся, давно уверившийся, что это именно так: где он, там победа, — перенес ставку в Берлин, еще надеясь на первых порах своим присутствием сдержать катастрофу.
«ЕДИНСТВО ПАРТИИ ПРЕВЫШЕ ВСЕГО»21 января 1929. Результат вчерашнего: СА будет твердо включена в систему политического руководства. Другие вспомогательные организации тоже должны быть строже централизованы. Единство партии превыше всего. Предупредительность по отношению к органам власти. Легальность — это козырь… (Заметь себе это, Берлин!) Политическое положение для нас благоприятнее, чем когда-либо. Потому — спокойствие и беречь нервы… Партия действует. С кризисом в СА в две недели покончено. Оружие заточить! Вперед на врага!
Все это дела «партийного строительства». В партии обостряется борьба против посягательств на централизацию, борьба за незыблемость структуры партии, неукоснительность подчиненности центру. Это ставится теперь во главу угла также в связи с тем, что партия вышла из полулегального состояния, сдерживавшего бескрайность ее пропагандистского размаха. Теперь препон нет. Идет приток новых членов в партию. Но надо предусмотреть и меры против размывания структур.
Появляется и совсем новая установка Гитлера. «Умная тактика», — отмечает Геббельс. Осмотрительно, аккуратно вести себя по отношению к правящим веймарским партиям, чтобы вновь не навлечь на нацистскую партию запрет. «Легальность — это козырь». Не задираться. Партии насилия вменено под натиском «небывалой кампании в прессе против нас» присмиреть, сказаться лояльной. А пока что — заточить оружие, изготовиться к прыжку на врага.
Политическое чутье и предприимчивость национал-социалистов, маскирующихся и маневрирующих на тех или иных этапах борьбы за власть, оказались сильнее, чем у их противников.
«ФАРС»?
От немцев, переживших в Германии 20-е годы, я не раз слышала: Гитлер с его командой, сборища национал-социалистов, их лозунги, их политические оргии, факельные шествия, их ряженые — коричневорубашечники — все это воспринималось как фарс. Именно этим словом «фарс», будто сговорившись, определяют свое — до поры — отношение к нараставшим тогда непонятным событиям люди разного социального и образовательного уровня.
Еще в конце 30-х годов английский публицист сказал: «Возможно, решающее преимущество Гитлера было в том, что никто не верил в реальность его целей».
В просвещенной Германии люди, из тех, что покуда не лишились рассудка в угаре шовинизма, не впали в националистическую истерию, не могли тогда вообразить, что взбалмошные, бредовые наставления Гитлера в «Майн кампф», весь этот абсурд станет для них повседневными подробностями жизни. Страна не устоит перед племенным психозом (пользуясь обозначением Гасана Гусейнова). И начнется катастрофический процесс приобщения.
«АВОСЬ МЫ СКОРО ПЕРЕЙДЕМ К ДЕЙСТВИЮ»
Хотя все еще не была преодолена безработица, но в Германии второй половины 20-х годов росло промышленное производство, оживала торговля, шло бурное строительство. Успехи немцев в науке и технике получали признание в мире. Расцветала театральная жизнь.
Но наступил 1929 год. Грянул мировой кризис, он катастрофически приближался к Германии.
22 января 1929. Какое преступление перед будущим Германии, что Лютер стал на сторону князей. Если бы крестьяне восстали и создали немецкий народ и национальное государство, Германия сейчас правила бы миром.
У немцев были трудности с понятием «власть», они были склонны путать власть и жажду господства (Л. Феррарис). Гитлер упростил эту проблему в пользу «господства».
1 февраля 1929. В рейхстаге коалиционные переговоры. Не сформировывается никакое правительство. Никто не хочет нести ответственность.
2 февраля 1929. Кризис усиливается. Господа парламентарии не видят выхода. Это хорошо. Надо только поджарить их на их собственном жире.
6 февраля 1929. Вчера в рейхстаге дебаты о безработных. Соци (пренебрежительное от социал-демократы) худшие мерзавцы, каких я когда-либо видел. Коммунисты нанесли им тяжелый удар.
9 февраля 1929. Гигантский крах с безработными. Сумасшедший театр! Когда выходишь из этого здания, то будто побывал в мертвецкой… Собачий холод. 18° ниже нуля. В политике — полная растерянность. Мы стоим с приткнутой к ноге винтовкой.
10 февраля 1929. Политическое положение отчаянное. Авось мы скоро перейдем к действию.
23 февраля 1929. В рейхе откровенный кризис власти. Нужно либо распускать рейхстаг, либо вводить диктатуру. Нам этот театр на пользу. Так или иначе, мы — наследники.
«МАЙН КАМПФ»С чем же собирается прийти к власти национал-социализм? Тут уж приходится обратиться к «Майн кампф» и во взвинченном, сумбурном потоке слов в 750 убористых страниц постараться вычленить кое-что существенное для уяснения взглядов, предписаний, тактических приемов Гитлера и общей стратегии с ее ближними и дальними целями.
