Белла Шагал - Горящие огни
- Не морочь мне голову! Она и без тебя раскалывается. Тише! Я слышу, кто-то зашел в магазин.
Она в спешке глотает последний кусок и уже готова бежать. А тут и мальчишка-посыльный:
- Мадам, вас хозяин зовет!
Мама срывается с места, горничная огорченно смотрит ей вслед:
- Отнести вашу тарелку в магазин?
Я тоже обедаю одна. Хорошо - некому пожаловаться маме, что я ничего не ем. Горничная вносит блюдо за блюдом.
- Саша, я больше не хочу!
- Бог с тобой, Башутка! Что ты говоришь! Так вкусно! А пахнет как! Попробуй только - во рту тает! Ну что с тобой, Башенька? Уж не заболела ли, упаси Боже? Пойду позову Шаю.
Саша знает, что Шаю я боюсь больше нее. Кухарка приносит с собой луковый запах.
- Почему это ты не желаешь есть? Не ломайся, пожалуйста! Когда ж ты наконец поумнеешь и будешь есть по-человечески? Ничего не ешь, поэтому такая зеленая. А мама потом будет меня ругать, что я тебя мало кормлю!
- Ладно, ладно, я поем. Только отойди!
Я откусываю кусок мяса, лишь бы она ушла, эта кухарка. Терпеть не могу, как от нее пахнет, луком и посудными тряпками.
- Боже всемогущий! Даже эта малявка и та огрызается.
Хая вытирает фартуком свои всегда мокрые глаза и, опустив плечи, бредет на кухню.
Я снова одна. Глотаю кусок мяса. И гляжу на дверь. Хоть бы кто-нибудь пришел! Сколько там еще осталось дней до субботы?
В субботу ни одного пустого стула не останется. Папа, мама, братья все рассядутся по местам...
Вдруг дверь распахивается и вихрем врывается Абрашка.
- Эй ты, рохля! Сидишь тут, как сонная тетеря! Гляди, мороженщик пришел! - кричит он и подталкивает меня к окну.
По двору идет внушительный, похожий на айсберг здоровяк. Он будто весь занесен снегом. Просторная белая рубаха. На голове покачивается накрытый белыми салфетками бочонок. Сама голова обернута полотенцем, словно она у него болит.
Долгоногий, он шагает по снегу в блестящих черных сапогах. И вдруг останавливается прямо перед нашим окном. Наверное, увидел нас. Вытягивает шею, как петух перед дождем, и визгливо выкрикивает:
- Вкусное мороженое! Сладкое мороженое!
Так что стекла трясутся.
Абрашка кидается от окна к двери, оборачивается и понукает меня:
- Что стоишь? Иди попроси у мамы пять копеек! В кредит он нам больше не даст! Вот дура, ну хоть стаканы пойди принеси...
Сам он бежит на кухню, налетает сзади на кухарку и тащит ее к окну показать, что пришел мороженщик.
- Хая! - клянчит Абрашка и немилосердно трясет ее. - Дай нам пять копеек. Видишь, мороженщик!
- Господи Боже! Этот разбойник меня уморит. Рехнулся, что ли? Приспичило ему! Разве можно сейчас есть мороженое, бесстыдник ты этакий? Ведь ты только что ел мясо! [Иудейская религия запрещает смешивать мясную и молочную пищу]
- Какое там мясо! Я уж про него и забыл!
- Что-что? Нет, вы только посмотрите, бедные заброшенные дети! Бедняжечки! Я их голодом морю! Сожрал три котлеты, а потом...
- Да хватит тебе причитать. Завелась до завтра! А мороженщик сейчас уйдет...
- Подумаешь, важность - мороженщик! Будь он неладен... Сбивает с пути еврейских детей... Где ребе? Счастье твое, что его здесь нет, уж он бы взгрел тебя палкой! Так бы все это поганое мороженое и растаяло...
- Вкусное мороженое! Сладкое мороженое!
Абрашка весь извелся. Что делать?
- У него мороженое не из молока! - Он пробует сыграть на добрых чувствах. - Хая! Я тебе помогу месить тесто - только скажи, достану из погреба огурцы, квашеную капусту...
- Осчастливил! Да что ты ко мне прицепился? Где я тебе возьму денег?
Абрашка почувствовал, что голос Шаи помягчал.
- Неужто пяти копеек от рынка не осталось? Тебе что, маминых денег жалко?
- А по-твоему, мамины деньги - это пустяки? Можно их швырять в окно? А как мне вечером перед ней отчитываться?
- Вкусное мороженое! Сладкое мороженое! - не унимается мороженщик.
- Да что за негодник! Отстанешь ты от меня или нет? Всю душу вымотал! На, грабитель!.. - Не переставая ворчать, Хая достает из-под юбки кошелек. - Ох, нечистая пища! Нечистая пища!..
ИЗГНАНИЕ КВАСНОГО
Скоро Пасха. Весь дом как натянутая струна.
- Здесь помыла? А в том углу? Как следует протри полки. На-ка, постели пасхальные салфетки. - Хая дергает всех, кто подвернется под руку.
- А ты, Саша, - кричит она православной горничной, - иди прочь со своей мукой! В погреб неси! Будете с Иваном есть там!
Последние блюда из-под квасного запихиваются в темный шкаф. Весь год вся эта утварь была у Шаи в ходу, а теперь она видеть ее не хочет, ногами отпихивает: вдруг тревожно замирает белое пятнышко - не мука ли?
- Где же отец? Скорей бы пришел и сжег все эти крохи... - Хая прячет в шкаф противень. Пусть не оскорбляет глаз. - Беда с этим квасным! Никак от него не избавишься! Дети! Разве ребе не велел вам вывернуть карманы? Чего же вы ждете? Скоро папа будет жечь остатки хлеба.
И Хая обшаривает нас.
- Ай! Щекотно! Карман мне оторвешь!
Вычистить за один раз все карманы - дело нелегкое. Ведь мы целый год, дома и на улице, складывали туда что попало. У кого больше крошек?
- Тихо! Папа идет!
Скорей привести карманы в порядок!
Папа пришел жечь квасное. Мир всем! Вид у него строгий, как будто он должен отыскать что-то очень важное.
Широкополая черная шляпа бросает тень на лицо. Ему дают зажженную свечу. Огненный язычок высвечивает бледные черты.
- Где метелка? - шепчет он.
Дети молча идут за отцом. Со свечой и метелкой из перьев в одной руке и деревянной ложкой в другой он обходит все подоконники все углы, хоть их только что выскребли. Открывает книжный шкаф, перебирает священные книги будто туда что-то запрятали. И вдруг ему попадается хлебная крошка укрывшаяся от большой чистки.
Свеча радостно вспыхивает - можно подумать, нашли сокровище.
Папа собирает все крошки, ссыпает их на бумажку и бросает, как жертву, в зев раскаленной печки. Огонь охватывает бумажный фунтик. И вместе с пожирающим остатки квасного пламенем разгораются папины глаза.
- Слава Богу! - облегченно вздыхает Хая. - К Пасхе все очищено!
ПРИГОТОВЛЕНИЯ К ПАСХЕ
Первая жертва пасхальной лихорадки - наша толстая кухарка Хая.
Она принимается носиться выпучив глаза сразу после Пурима. Тусклых будней она не замечает, поглощенная одной заботой: соблюсти весь обряд Пасхи.
Суета начинается с самого утра. Хая гонит нас из столовой.
- Ну-ка дети, хватит рассиживаться! Быстро доедайте и марш отсюда! Маляры пришли!
- Маляры уже? Да ты знаешь когда Пасха? До тех пор еще Мессия успеет прийти! - огрызаются братья.
- Вот именно! Для Мессии и надо все побелить и покрасить! А вы бы чем языком молоть, лучше помог ли бы отодвинуть шкафы.
- Шкафы?
И всего-то? Какие пустяки! Ай да Хая - а больше ничего не придумала? Да их с места не сдвинуть!
Мы толкаем шкаф все вместе и он начинает поддаваться. Там внутри висят вперемешку черные костюмы и платья, папина шуба, мамино лисье манто, точнее - ротонда. Длинные ворсинки меха щекочут и покалывают другую одежду. При каждом толчке шкаф скрипит, стонет и оставляет белые царапины на паркете.
- Ай! Остановитесь, хватит! - кричит один из братьев.
- Видишь Хая, что случилось по твоей милости? Ножка подкосилась. Как теперь будем двигать обратно?
- Господи помилуй, я то что могу сделать? Надо же переклеить обои!
- Ты бы сходила спросила у раввина! Может, надо отодвигать не шкафы, а стены?
Братья берутся за следующий шкаф.
- Ишь, умник сыскался, да молоко-то на губах не обсохло. Ничего-ничего! У меня в одной пятке ума побольше, чем в ваших дурных головах, вместе взятых. У раввина спросить, как же! Надо бы у него сперва спросить, как это в еврейском доме заводятся такие безбожники!
- Ну, все! Хая завелась! Пошли... Идем в город, посмотрим, как пекут мацу!
Хая, махнув рукой, поворачивается к открытой двери и возглашает:
- Идель, Нахман, заходите! Начинайте с классной комнаты за столовой.
По этому зову мгновенно, словно его только и ждали, сгущаются из воздуха две белые фигуры. Двое маляров, белые с ног до головы. Ботинки, волосы, щеки, брови - все, как снегом, засыпано известкой. У одного на плече лесенка, в руке - ведро с краской. Другой еле держит в охапке длинные рулоны обоев.
Лиха беда начало, ремонт пополз из комнаты в комнату. Мы двигаем столы и стулья, оставляя проход.
Будто рота солдат ворвалась вместе с этой парой. Вскоре маляры захватили весь дом. Один забрался на лестницу и драит карнизы, другой влез на стол и скребет потолок - старая побелка сыплется ему на голову.
- Хочешь попробовать известки, малышка? - смеется, глядя на меня с высоты, тот, что на лестнице.
Его короткая, обсыпанная известкой бородка прилипла к белым губам. С ними весело. То один, то другой заливаются смехом. Оба поют, свистят, смешивают краски, окунают кисти. Брызги летят во все стороны.
Один приступил к потолку. К нему подключился второй, и руки с кистями размашисто заходили, словно птичьи крылья.
