Жак Мабир - Война в белом аду Немецкие парашютисты на Восточном фронте 1941 - 1945 г
Вступает артиллерия, и первые снаряды падают на Пустыню. Русские пушки систематически разрушают дом за домом, лишая немцев укрытий.
Бомбардировка заканчивается, и русские снова наступают. Их отбрасывают, но они снова поднимаются в атаку. Таких ожесточенных стычек насчитывается за день до полдюжины. Красная Армия оставляет на поле боя много пехотинцев и подбитых танков, но бросает в бой все новые и новые силы, как будто ее человеческие и материальные резервы неисчерпаемы. В свою первую военную зиму на Восточном фронте немцы начинают понимать, что наступление противника идет по всему континенту.
Русские появляются с опушки леса на севере поляны, на которой расположена деревня Пустыня. От нее теперь остались только дымящиеся руины.
Под покровом ночи они хотят проникнуть к немецким позициям, и их разведчики оказываются в нескольких метрах от совершенно продрогших часовых.
— Алярм! Алярм!
Раздаются выстрелы, затем короткие пулеметные очереди. Вступают минометы. Сигнальная ракета взлетает в темное небо, затем медленно опускается на маленьком парашюте.
Взятые врасплох русские бросаются на землю в своих длинных белых маскхалатах, пытаясь слиться со снегом, который покрывает все вокруг. Их обнаружили, и они должны отступить, бросив своих убитых и даже раненых. На несколько часов возвращается ночная тишина.
Парашютисты, защищающие Пустыню, наспех возвели возле разрушенной деревни заграждения и укрылись за ними. Их кое-как защищают тонкие брустверы, за которыми они неподвижно стоят долгими часами, не ослабляя наблюдения, на ужасном холоде, проникающем до мозга костей. Весь снег вокруг них черен от взрывов.
С каждым днем все больше обмороженных. Все спят мало и от этого очень страдают. Снабжение очень плохое. К счастью, дивизии сухопутной армии на конной тяге, и есть тысячи лошадей, которых можно забить и накормить усталых и голодных солдат.
Боевые группы, взводы, роты, батальоны 6-го пехотного полка, как и все те, кто окружены в Демянске, сокращаются сначала наполовину, потом от них остается треть состава. Вскоре будет только четверть от числа солдат, предусмотренного защищать огромный фронт, где сопротивление сосредоточено только в отдельных опорных пунктах.
Ближайший от Пустыни опорный пункт находится в Запрудном, километрах в шести на восток.
Раненых и даже убитых можно еще эвакуировать через него в направлении от центра котла и от города Демянска. Боеприпасы и продовольствие движутся в обратном направлении.
Но вскоре прерывается всякая связь. Отряды Красной Армии беспрерывно появляются на заснеженных дорогах, извивающихся под покровом леса между замерзшими прудами. Ветер раскачивает вершины елей и берез, которые принимают фантастические размеры в сознании немецких солдат. Кажется, они выражают всю агрессивную враждебность этого региона Северной России, закрывшегося перед завоевателями.
На небольшом холме на отметке 81,7 переводчик продолжает слушать. Но русские не особенно болтливы. Наконец ночью 14 марта он перехватывает разговор:
— Пехота остановлена, и танки не могут двигаться дальше по дороге, которая спускается прямо на юг от Самошки до Запрудного. Фашистская артиллерия обстреливает весь этот участок.
— Остается только одно, — отвечает голос, явно принадлежащий важному советскому военачальнику. — Атакуйте Пустыню сразу с двух сторон. Завтра же утром.
Связисты передают эти сведения на командный пункт 6-го пехотного полка в Самошке. Штаб хочет предупредить аванпост Пустыни о русской атаке. Но телефонная связь прервана. Нельзя послать людей починить линию, так как во всем районе идут бои. Русские отряды нападают на дороге между Самошкой на севере и Запрудным на юге.
На западе Пустыня отрезана от немецкой обороны. Вскоре окажется, что деревня полностью окружена.
Такие драмы происходят часто. По внешнему кругу большого Демянского окружения возникают небольшие котлы, обреченные чаще всего на скорое уничтожение.
Теперь защитники разрушенной деревни окружены внутри окружения! А в это время полумертвый от усталости и замерзший переводчик продолжает перехватывать телефонные разговоры противника. Он получает тревожную информацию.
— Что у нас там с Пустыней? — спрашивает тот, кто кажется большим военачальником в этом секторе.
— Положение хорошее. Наши тиски сжимаются вокруг фашистов. Хотя их артиллерия продолжает нас жестоко обстреливать.
— И как себя ведут эти знаменитые арийцы?
— В мужестве им не откажешь, они все еще держатся.
— Мы с ними справимся. Завтра атакуем еще раз. Проведем сначала 30-минутную артподготовку. Надо уже кончать с этой Пустыней.
Вечером 16 марта, несмотря на ожесточенные бои, развалины деревни все еще в руках немцев.
Все атаки русской пехоты проваливаются. Тогда Красная Армия пускает в ход артиллерию и даже авиацию. Снаряды и бомбы падают на позиции парашютистов. Они живут, как кроты, в укрытиях, с трудом вырытых в совершенно промерзшей земле. Взрывы следуют один за другим, поднимая огромные снежные тучи. Поляна испещрена кратерами, на ней обнажилась темная земля. Холод не спадает.
Парашютисты и их товарищи из 12-й роты 6-го пехотного полка держат пространство не больше 500 квадратных метров. Снаряды и бомбы продолжают вспахивать землю. За одну эту ужасную ночь конца зимы с лютыми морозами защитники Пустыни насчитают не менее 400 ударов из пушек всех калибров и тяжелых минометов.
С первыми проблесками дня русские усиливают артиллерийский огонь. На этот раз они пускают в действие «сталинские органы», и ужасающие ракеты летят залпами в небо, прежде чем обрушиться на переворошенную Пустыню.
У парашютистов и их товарищей нет другого выхода, как зарываться все глубже и глубже. Но земля сопротивляется, она тверда, как бетон.
К счастью, в одну из последних наполовину уцелевших и кое-как еще держащихся избушек попал снаряд. Остатки крыши, балки и бревна горят, и от пожара земля оттаивает. Можно будет вырыть укрытия, чтобы спрятаться от осколков снарядов. Такие укрытия предназначены прежде всего для раненых. Все остальные парашютисты живут в окопах, прижавшись друг к другу.
Иногда совершенно замерзшие пулеметчики пробираются в санчасть, пытаясь хоть как-то согреться. Но быстро уходят, так как трудно вынести ужасающий запах пота и гноя. Кишащие всюду вши также устремляются к теплу, заползая во все складки одежды, превратившейся в лохмотья. Солдаты чешутся, ругаются, истощают силы в бесконечной борьбе с насекомыми, становящимися все более и более агрессивными. Бинты раненых, пропитанные свежей кровью, превращаются в настоящие гнезда для десятков и сотен вшей, набрасывающихся на эту добычу.
Парашютисты пьют растопленный снег. Костры из промерзшего дерева сильно дымят и привлекают внимание русских наблюдателей.
Иногда топорами вырубают куски из трупов мертвых лошадей, валяющихся повсюду, и пытаются сварить эту тухлятину. Самые расторопные нашли в подвале мерзлую картошку — это будет гарнир.
После таких пиршеств защитники Пустыни закуривают трубки. Уже давно нет табака, но еще остался чай, и его курят, пуская голубоватый дым.
Может быть, самое тяжелое для парашютистов и их товарищей из 12-й роты Плеша — это ощущение одиночества. Суровой зимой за сотни и сотни километров от дома они находятся в окружении уже месяцы и чувствуют себя покинутыми, одинокими часовыми на посту, затерянном в снегах среди огромного леса на севере России.
Самым ужасным был внезапный обрыв радиосвязи, когда замерзли аккумуляторы.
— Может быть, полк нас уже просто списал с баланса? — спрашивает Плеш своего помощника. — Однако мы еще сопротивляемся.
— Странная история, господин обер-лейтенант! Мы думали, что продержимся только несколько дней, а отражаем атаки русских вот уже несколько недель.
— Нельзя терять мужества. Со дня на день Демянский котел будет освобожден и мы вместе с ним.
С начала окружения Плеш был уже дважды ранен. Ему сделали перевязку на месте, и он продолжил службу как ни в чем не бывало. Он переходит от одного поста к другому, подбадривает тех, в ком усталость и безнадежность начинают притуплять все рефлексы.
Переводчик продолжает прослушивать разговоры между советским командиром и частями, которым поручено взять Пустыню. Узнает полезные вещи:
Мои люди не осмеливаются дойти до сараев на краю деревни.
Пристрелите нескольких, остальные осмелеют!
Примерно через два часа после этого разговора, явно показывающего настрой офицеров Красной Армии, русским пехотинцам удается дойти до укреплений. Они атакуют холм с церковью, самую сильную точку в деревне. Эту позицию защищают только семеро немцев.
Советские солдаты подходят на расстояние, когда уже можно идти на приступ и бросают в противника много ручных гранат, связанных вместе.
