Альберт Каганович - Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917
Далее, отмечая, что на текущий год уже не может быть изменений, Кауфман указывал:
…вопрос этот необходимо подвергнуть открытому и подробному изучению, дабы быть и в этом отношении вполне справедливым, не дать повода столь много находившемуся в унижении еврейскому населению предполагать в нашей администрации пристрастие, против них направленное… Отнеситесь по этому делу внимательно, серьезно и беспристрастно…[342]
Представленный здесь взгляд Кауфмана, как будет показано ниже, стал типичным для туркестанских администраторов, толерантно относившихся к бухарским евреям. Ему противостоял другой взгляд – антиеврейский, бытовавший среди консервативных администраторов края. Ярым проводником такого взгляда и стал Корольков, отношение которого к бухарским евреям после ответа Кауфмана ничуть не смягчилось, что мы увидим далее. Если в начале «золотого периода» в крае было мало «Корольковых», то после убийства в 1881 году Александра II, которое привело в том числе к ухудшению общего отношения к евреям в империи, количество чиновников-юдофобов в Туркестане заметно увеличилось.
Глава 2
Конец «золотого периода» в отношении русской администрации к бухарским евреям
1. Бухарские евреи после выхода нового Положения об управлении Туркестанского края
После убийства в 1881 году Александра II либерально-реформистское направление в развитии России сменилось консервативным. Александр III и его окружение с опасением смотрели на евреев, и не только на революционеров, но и на предпринимателей. Что касается предпринимателей, то отношение к ним в русском обществе всегда было в целом отрицательным, даже к православным. Один из первых исследователей еврейской антропологии и восточного еврейства в России, Самуил Вайсенберг (1867–1928), писал: «Русское общественное сознание еще настолько отстало, что для него вообще слова “купец” и “вор” – синонимы»[343]. Фактически об этом же писал общественный деятель и один из главных идеологов русских торгово-промышленных кругов Адольф Вольский: «Слово “промышленник” по крепостнической традиции сделалось синонимом слов “мошенник”, “кровопийца”, “эксплуататор” и прочих не менее лестных определений. Такая практика вошла в плоть и кровь нашего общественного мнения»[344].
В отличие от отца, пытавшегося путем аккультурации приблизить евреев к православному большинству, Александр III эти попытки притормозил, хотя и не оставил полностью. В годы своего правления он предпринимал особые меры по «защите» крестьян, в которых видел опору империи. Угрозой деревне воспринимался еврей-предприниматель, которого чиновники чаще всего называли эксплуататором.
Одним из первых проявлений нового дискурса в подходе к евреям стало издание в мае 1882 года «Временных правил», запрещавших евреям вступать во владение или пользование недвижимым имуществом вне городов и местечек даже в черте оседлости[345]. И хотя «Временные правила» не были распространены на бухарских евреев, с середины 1880-х годов они также стали ощущать на себе проявления реакции. Устраивая в 1886 году в Ташкенте пышную панихиду по случаю пятилетия со дня смерти Александра II[346], бухарские евреи, видимо, чувствовали, что провожают свои безоблачные отношения с русской администрацией. В конце 1880-х годов царь, консервативные высшие круги и один из главных оплотов консерватизма – Военное министерство, оценивая бухарских евреев в рамках традиционного для России деления этносов на «полезные» и «вредные», сделали выбор не в их пользу.
Константин Кауфман во время своего управления краем запрещал переход земельной собственности туземного населения из рук в руки по долгам. Во время его продолжительной болезни, от которой он так и не оправился, обязанности генерал-губернатора исполнял Герасим Колпаковский. Сам выходец из небогатой крестьянской семьи, Колпаковский в 1881 году отменил данный запрет и разрешил продавать имущество с установлением минимального неотчуждаемого надела[347]. Эта отмена встревожила Николая Гродекова, назначенного летом 1883 года на должность военного губернатора Сырдарьинской области[348]. Храбрый военный, он не имел тогда никакого административного опыта. Поэтому первоначально доверялся мнению управляющего канцелярией Константина Нестеровского (к нему мы вернемся чуть ниже). Опасаясь, что изменения приведут к переходу земли в руки бухарских евреев, что, в свою очередь, станет препятствием для русских переселенцев, покровительствовавший им тогда Гродеков вернул кауфманский запрет о переходе земли, издав специальный циркуляр в марте 1884 года, в период своего временного пребывания на должности генерал-губернатора.
Этой своей временной должностью он воспользовался и для распространения на бухарскоподданных евреев упомянутых ранее мер Кауфмана против перехода земель в руки индусов. Согласно нововведению, евреям данной категории запрещалось не только приобретать недвижимость, в том числе и за долги по искам, но и принимать ее в залог и даже в аренду. Вследствие этого циркуляра многие мусульмане, получившие от бухарскоподданных евреев товары в кредит под залог недвижимости, прекратили выплаты[349]. В сентябре 1884 года, спустя несколько месяцев после приезда в край нового генерал-губернатора Николая Розенбаха (занимал должность до 1889 года), Николай Гродеков известил его письмом о своих мерах и причинах их принятия[350].
Признавая циркуляр вредным, молодой тогда дипломатический чиновник для связи с соседними странами при туркестанском генерал-губернаторе (а впоследствии один из самых авторитетных российских дипломатов и сенатор) Николай Чарыков стал доказывать новому генерал-губернатору, что среди бухарскоподданных евреев есть много полезных торговцев. Касаясь обвинения их в ростовщичестве, Чарыков советовал в каждом случае проверять, возник ли долг в результате торговой сделки или вследствие займа под проценты. Для эффективности таких проверок он рекомендовал предложить евреям этой категории выбрать своих наблюдателей[351].
Впрочем, как справедливо заметил производивший в 1908–1909 годах ревизию граф Константин Пален[352], в Туркестане многие решения зависели не от начальника края, а от управляющего канцелярией, рассылавшего запросы разным местным и центральным администраторам и зачастую предрешавшего их ответы изложением собственного мнения[353]. Пален, очевидно, имел в виду именно Константина Нестеровского, возглавлявшего канцелярию края в 1883–1899 годах. Выходец из духовного сословия, Нестеровский в своих докладах тенденциозно интерпретировал права бухарских евреев. В феврале 1885 года он представил доклад, в котором, «позабыв» упомянуть релевантные статьи договора с Бухарой, делал вывод, что бухарскоподданные евреи за пределами черты оседлости не могут владеть никаким недвижимым имуществом больше шестимесячного срока. Искажая смысл их «туземных» привилегий, Нестеровский указывал, что на бухарских евреев с туземным статусом должны распространяться «Временные правила» 1882 года – о запрещении евреям в черте оседлости приобретать недвижимое имущество за пределами городов и местечек[354].
Под влиянием этого доклада Розенбах согласился с циркуляром Гродекова, внеся в него дополнение о распространении на бухарскоподданных евреев общеимперского закона о продаже в течение шестимесячного срока недвижимого имущества, полученного по искам в местностях, где им запрещено постоянное пребывание[355]. Новому генерал-губернатору также пришлось по душе предложение Нестеровского о лишении туземных евреев права приобретения недвижимости за пределами городов. Более того, в ответном письме Чарыкову Розенбах написал и о невозможности дальше считать селения Туркестанского края местом постоянной оседлости туземных евреев с предоставлением им права на приобретение недвижимости[356].
Так в Туркестанском крае впервые по отношению к бухарским евреям была нарушена статья 12-я мирного договора с Бухарой, предусматривавшая право на приобретение недвижимости в России за всеми без исключения бухарскими подданными. Гродеков об этой статье хорошо знал, но был убежден, что в договоре не имелись в виду бесправные в эмирате евреи. На данном основании в сентябре 1886 года он объявил генерал-губернатору, что не только не разрешает евреям – бухарским подданным приобретать недвижимость, но даже приостанавливает выдачу им разрешений на жительство в подвластной ему области. Тем самым он нарушил и статью 11 этого же договора, предусматривавшую право за всеми бухарскими подданными проживать в России и заниматься любыми законными промыслами и ремеслами[357].
