Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси
С одной стороны, как будто надо положительно расценить стремление И. Е. Забелина в поисках основы общественных изменений обратиться к народу как творцу истории, изучить интересы и запросы посадского мира. Однако эта сама по себе здоровая и плодотворная мысль получала ложное преломление и по существу выливалась в идею официальной народности, обосновавшую рост единодержавия на «народной тверди».
Не отличалась творческим характером и концепция В. И. Сергеевича. В первом томе его труда «Русские юридические древности» несколько страниц посвящены вопросу о «возникновении Московского государства». Основное внимание автора обращено на деятельность московских князей. В. И. Сергеевич полемизирует с теми историками, которые считали Ивана Калиту «собирателем Русской земли», «основателем единовластия и государственного могущества Москвы». По мнению В. И. Сергеевича, Иван Калита, напротив, выступает в качестве «самого решительного проводника взгляда на княжение как на частную собственность князя, со всеми его противогосударственными последствиями…». Об этом свидетельствует произведенный Иваном Калитой раздел между своими наследниками территории Московского княжества. «Отсутствию государственной точки зрения», говорит В. И. Сергеевич, соответствуют и отношения Ивана Калиты к Золотой орде: «он раболепный слуга ханов, по их приказанию воюющий против русских городов»[158]. Процесс образования Московского государства, по В. И. Сергеевичу, является одновременно процессом «освобождения московской территории от тех пут, которыми она была связана завещанием Калиты». «Основателем нового порядка вещей» был, по В. И. Сергеевичу, великий московский князь Дмитрий Иванович Донской. Но его «новаторство» проявилось только в установлении «единонаследия» применительно к территории великого Владимирского княжения. Что касается остальной территории, то, согласно «практике отца и деда», он ее делит между сыновьями. В лице Ивана III «великое княжение получило искусного продолжателя дела, начатого Донским». Он не только расширил территорию формирующегося государства, но установил неотчуждаемость уделов (при отсутствии у удельных князей сыновей их владения присоединялись к великому княжению). Политика Ивана III окончательно «обезвредила» удельных князей.
Таким образом, В. И. Сергеевич подходит к проблеме образования единого государства с очень узкой точки зрения, рассматривая лишь постепенную победу идеи «единонаследия», прокладывающей путь независимо от политики отдельных московских князей[159].
В книге М. А. Дьяконова «Власть московских государей» ставится вопрос о формировании в России в XIV–XVI вв. идеологии самодержавия как показателе «развития национального русского политического самосознания»[160]. Подобная постановка вопроса, при которой идея самодержавной власти выступает в качестве признака национального самосознания, имела тенденциозно монархическую направленность. Но, анализируя памятники древнерусской публицистики, М. А. Дьяконов сделал ряд полезных наблюдений относительно политической истории времени формирования Русского централизованного государства, в частности относительно перестройки взаимоотношений московских князей с их слугами в процессе ликвидации раздробленности.
Поступательная линия развития буржуазно-либеральной историографии идет от С. М. Соловьева к наиболее выдающемуся и талантливому русскому буржуазному историку второй половины XIX в. В. О. Ключевскому. В. О. Ключевский значительно расширил источниковедческую базу своих исследований по сравнению с С. М. Соловьевым (использовав, например, монастырские копийные книги, писцовые книги и другие документы), усовершенствовал приемы исследовательской техники. В. О. Ключевский в значительно большей мере, чем С. М. Соловьев, обратил внимание на социально-экономические процессы, в частности на процесс крестьянского закрепощения в России. Он подошел к историческому материалу с новыми по сравнению с С. М. Соловьевым теоретическими понятиями, наиболее важным из которых было понятие (хотя и даваемое в буржуазно-либеральном аспекте) «общественных классов».
В своей докторской диссертации «Боярская дума древней Руси» В. О. Ключевский выдвигает задачу изучения истории этого «правительственного учреждения» в связи с «историей общества». Это уже была важная и прогрессивная идея. Автор считает большим недостатком ряда трудов, посвященных развитию государственного аппарата, то, что они оставляли «в тени общественные классы и интересы», которые за этим аппаратом «скрывались» и через него «действовали»[161]. Подход к изучению исторического развития с новым понятием «общественные классы», как уже отмечалось, был для буржуазной историографии большим шагом вперед. В то же время нельзя не заметить, что это понятие у Ключевского выглядит весьма аморфно и не только не ведет к раскрытию классовых антагонизмов, но, напротив, стирает их. Так, для Ключевского боярская Дума является «показателем общественных классов», руководивших в данное время народным трудом. Весьма далек В. О. Ключевский и от представления о классовой сущности государства, которое для него является «охранителем общего земского блага». Выражение «национальное» государство, указывающее на момент этнический, на национальность как этническое целое, равнозначно для В. О. Ключевского термину «народное» государство, подчеркивающему момент социально-политический: орган, защищающий интересы всего народа[162].
Русское национальное (народное) государство, по мнению В. О. Ключевского, выросло из того «удельного порядка», который сложился в Северо-Восточной Руси в XIII–XIV вв., когда с упадком Киевской Руси туда хлынула народная колонизация и переместился центр исторического развития. «Зерном народного Русского государства» стало одно из удельных княжеств, «вотчина» князей — потомков Даниила Александровича московского[163]. Превращение Московского княжества в Великорусское государство произошло при Иване III и его ближайших преемниках, ибо к этому времени пределы Московского княжества, «доселе определявшиеся случайными успехами князей собирателей», «встретились наконец с границами народности, незаметно образовавшейся сложным процессом колонизации на север и юг от Верхней Волги». Политическое оформление великорусской народности, «среди удельного дробления остававшейся явлением этнографическим», и есть, по В. О. Ключевскому, то основное, что характеризует образование единого национального (народного) государства[164]. Кроме того, В. О. Ключевский обращает внимание на складывание «плотного общественного класса», «господствующего класса московского общества» — боярства[165].
В. О. Ключевским было сделано очень много интересных наблюдений относительно внутренней структуры княжеской, боярской, монастырской вотчины. Тем самым он гораздо ближе, чем С. М. Соловьев, подошел к выяснению социально-экономических предпосылок образования Русского централизованного государства. Но правильного решения этой проблемы с позиций буржуазной методологии он дать не мог. Идеалистическим было его представление о том, что образование централизованного государства явилось результатом сочетания усилий народа по колонизации страны и усилий князей по собиранию земли. При всей яркости воплощения этой формулы в изображении исторического процесса, воспринимаемом почти в зрительных художественных образах, такая формула давала и научно, и политически неверную ориентацию, подчеркивая якобы народный характер государства на Руси в период ликвидации раздробленности.
В «Курсе русской истории» изучение вопроса о политическом объединении Руси В. О. Ключевский начинает с выяснения причин, определивших роль Москвы как политического центра складывавшегося единого государства[166]. Идя в известной мере за своими предшественниками, он указывает на две такие причины: во-первых, — это выгодное географическое положение Москвы в центре Северо-Восточной Руси, на перекрестке сухопутных и речных путей, определившее ее населенность, сделавшее ее центром колонизации и этнографическим центром Великороссии, а также транзитным пунктом (что способствовало экономическому росту края). Вторая причина быстрого развития Москвы определялась, по В. О. Ключевскому, генеалогическим положением ее князей, занимавших одно из низших мест на лестнице междукняжеских отношений, не рассчитывавших добиться лучшего положения, зависевшего «от очереди старшинства».
В целях повышения своего благосостояния московские князья действовали сначала как «беззастенчивые хищники» — захватчики чужих территорий, а затем — как «скопидомные домовитые устроители своего удела». Но деятельность «москворецкого князька», «мелкого хищника», из-за угла подстерегавшего своих соседей», в конечном итоге привела к «политическому объединению Великороссии»[167]. Постепенно московским князьям удалось расширить территорию своего княжества, добиться прав на великое княжение, возглавить борьбу с татаро-монгольским игом, сделать Москву церковным центром, местопребыванием митрополитов. «Территориальный и национальный рост Московского княжества» сопровождался усилением власти старшего из московских князей («великого») над остальными. При этом В. О. Ключевский подчеркивает, что нет оснований говорить об особых выдающихся качествах и талантах московских князей. Напротив, они представляются «довольно бледными фигурами», они «отличаются замечательно устойчивой посредственностью — не выше и не ниже среднего уровня»; — это «князья без всякого блеска, без признаков как героического, так и нравственного величия». Их успехи объясняются упорным проведением «наследственной политики», «фамильного предания», скопидомством «по мелочам, понемногу»[168].
