Владимир Наджафов - Пакт, изменивший ход истории
Но действительно ли сталинское руководство готово было воевать с Германией в защиту Чехословакии даже без поддержки Запада? И почему, как говорилось выше, советские военные приготовления не произвели должного впечатления на германское посольство в Москве?
Редактируя брошюру «Фальсификаторы истории» (1948 г.), Сталин вносил в нее свои коррективы и дополнения. Иногда значительные. Была у него возможность высказаться и по вопросу о готовности Советского Союза оказать военную помощь Чехословакии даже в одностороннем порядке. Тем более что в соответствующем месте брошюры решительно отвергались «лицемерные заявления» правительств Англии и Франции, «будет ли выполнять Советский Союз свои обязательства перед Чехословакией, вытекающие из договора о взаимной помощи». И далее: «Но они говорили заведомую неправду, ибо Советское Правительство публично заявило о готовности выступить за Чехословакию против Германии в соответствии с условиями этого договора, требующими одновременного выступления Франции в защиту Чехословакии. Но Франция отказалась выполнить свой долг»{180}. Так Сталин не воспользовался случаем подчеркнуть готовность Советского Союза к решительному противодействию Германии даже без поддержки стран Запада, приведя столь убедительный довод в пользу своей внешней политики. Значит, такой готовности к решительным действиям у сталинского руководства не было.
Таким образом, заявления с советской стороны о готовности воевать с Германией, невзирая на отказ Франции выступить совместно с СССР, никак не подкреплены документами. Они носили приватный характер («признание» Э. Бенеша в беседе с дочерью Т. Манна в 1939 году, газетная статья К. Готвальда в декабре 1949 года{181}) и потому никак не могли сказаться на развитии событий вокруг Чехословакии.
Все это вплотную подводит к выводу о роли советского фактора в дни Мюнхена и вообще в связи со Второй мировой войной. Судя по вышеизложенному, можно констатировать, что советские «маневры» в период Мюнхена были не более чем политико-дипломатической тактикой, продиктованной преходящими обстоятельствами. А вот верно подмеченное в американском архивном документе и подтвержденное авторитетом Сталина стремление оставаться вне обоих блоков, проводить сепаратную политику, было выражением общей антикапиталистической стратегии сталинского Советского Союза, которая отвечала его далеко идущим классово-имперским целям во «второй империалистической войне».
Глава 3.
СССР в послемюнхенской Европе: к изоляции или роли третьей силы?
Вторая империалистическая война на деле уже началась.
Краткий курс истории ВКП(б). 19 сентября 1938 г. (газетная публикация)Новая империалистическая война стала фактом.
Сталин И.В. Доклад на XVIII съезде ВКП(б). 10 марта 1939 г.Очевидец событий американский журналист и публицист Гаррисон Солсбери вспоминает: ничто так не потрясло «весь мир», как подготовленное втайне подписание 23 августа 1939 г. пакта о ненападении между Советским Союзом и Германией. Однако, продолжает он, «очень быстро стали вспоминаться факты, которые явно свидетельствовали, к чему шло дело»{182}. Присмотримся и мы к политике СССР между октябрем 1938 и мартом 1939 г. и зададимся вопросом, не был ли в этот послемюнхенский период предопределен его выбор, приведший к советско-германскому пакту. Действительно ли были такие факты, которые явно свидетельствовали, к чему шло дело?
Да, такие факты были. И не один и не два. Факты — разительные.
Самым знаковым из них стала завершившаяся за десять дней до злополучной Мюнхенской конференции Англии, Франции, Германии и Италии 29–30 сентября 1938 г. публикация «Правдой» новейшей коммунистической Библии — «Краткого курса истории ВКП(б)»{183}. Газета печатала ежедневно по одной главе книги, а ее последняя глава, подводившая изложение к текущему международному моменту, появилась 19 сентября. За газетной публикацией последовал 1 октября выпуск книги миллионным тиражом[18]. Одновременно в Москве 28 сентября — 1 октября, с участием Сталина, прошло закрытое совещание пропагандистов и работников идеологических учреждений, посвященное ее выходу. В принятом вскоре постановлении ЦК ВКП(б) говорилось, что новая книга по истории партии представляет собой «энциклопедию основных знаний в области марксизма-ленинизма»{184}. Считалось, что ее установки исходят от самого Сталина, чей стиль мышления и слога легко угадывался во многих местах книги, тут же заслужившей репутацию «классического труда И.В. Сталина»[19]. Не удивительно, что делегаты XVIII партийного съезда в марте 1939 г. оперировали такой формулировкой, как «указание “Краткого курса”». Не прервись после смерти Сталина публикация его сочинений, мы увидели бы «Краткий курс истории ВКП(б)» включенным в 15-й том{185}.
Серия общепартийных мероприятий, приуроченных к выходу в свет новой истории партии, должна была подчеркнуть всю значимость события. Действительно, с появлением этой книги (ее текст готовился специальной комиссией ЦКВКП(б) под председательством Сталина) можно считать окончательным формулирование стратегических целей и ценностей сталинизма{186}. Она же завершила идейно-политическое оформление советской идентичности в ее классической сталинской модели. А.Е. Бовин, в брежневскую эпоху входивший в группу советников кремлевских руководителей, свидетельствует, что и в его время в борьбе между сторонниками и противниками сталинского «Краткого курса истории ВКП(б)» просматривались вполне реальные проблемы общественно-политической жизни{187}.
В «Кратком курсе истории ВКП(б)» прошлое представлено исключительно через призму постоянной классовой борьбы носителей непримиримых идей. В новейшее время — пролетариата с буржуазией. И поскольку идеологическая борьба, по марксизму, абсолютна, схватка страны социализма с миром капитализма представлялась неизбежной. Из этой книги, где Первая мировая война названа «величайшим переломом в жизни народов, в жизни международного рабочего класса»{188}, следовало, что Сталин рассматривал предсказываемую им новую мировую войну как аналог предыдущей. Со всеми последствиями его предвзятых представлений.
Для интересующей нас темы — что думал Сталин о складывающейся осенью 1938 г. взрывоопасной международной обстановке и каковы были его намерения — особый интерес представляет международный раздел последней главы книги{189}, текст которого воспринимается как декларация о принципах советской внешней политики. Не случайно положения раздела предвосхитили, вплоть до текстуальных совпадений, отчетный доклад Сталина на XVIII съезде ВКП(б) 10 марта 1939 г. В этом разделе, посвященном мировым событиям, позиция СССР — еще раз отметим особо — до «мюнхенского антисоветского сговора» однозначно, без оговорок противопоставлялась как агрессивному блоку Германии, Италии и Японии, так и «так называемым демократическим государствам» — Англии, Франции и США. Перемены в мире в результате итальянского захвата Абиссинии, итало-германской интервенции против республиканской Испании, японского нападения на Китай и аншлюса Австрии трактовались как начало «второй империалистической войны», идущей на громадном пространстве от Гибралтара до Шанхая и охватившей более полумиллиарда населения Земли. Разъяснялось, что война, развязываемая агрессорами, «собственно и направлена» против «демократических» держав, которые «сдают помаленьку свои позиции агрессорам, уверяя при этом, что готовятся к отпору».
Отдельный абзац международного раздела посвящен захвату Австрии в марте 1938 г. (хотя формально хронологические рамки раздела ограничивались 1935–1937 гг.), которое оценивалось как ее «насильственное присоединение» к Германии, вскрывающее стремление фашистской Германии «занять господствующее положение в Западной Европе»{190}.[20] Следовательно, «это был удар, прежде всего, по интересам Франции и Англии». Таким образом, у Сталина достаточно рано сформировалось убеждение (подкрепляемое ходом событий), что острие фашистской агрессии обращено не на восток, а на запад Европы.
Говорилось в разделе и о том, что начавшаяся война «не может не быть серьезнейшей опасностью для всех народов и, в первую очередь, для СССР»; однако в качестве вывода следовало указание на меры по укреплению собственных международных позиций. С упором на «дальнейшее усиление» своего оборонного потенциала. Перечислялись и советские внешнеполитические акции: вступление в Лигу наций, «несмотря на ее слабость» (сентябрь 1934 г.); заключение договоров о взаимной помощи с Францией и Чехословакией (май 1935 г.), а также с Монгольской народной республикой (март 1936 г.); договор о взаимном ненападении с Китаем (август 1937 г.).
