KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » Олег Козинкин - Кто проспал начало войны?

Олег Козинкин - Кто проспал начало войны?

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Олег Козинкин, "Кто проспал начало войны?" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Впрочем, сроки маршей при необходимости можно было сократить, и в действительности эти сроки были изменены 18 июня приказами из ГШ (подробнее об этих приказах, подписанных Ватутиным, в главе о «протоколах Павлова»).

Вместе с приказами из Москвы на выдвижение частей второго эшелона «в районы сосредоточения» на «учения», а потом и на приведение оставшихся частей в «полную боевую готовность» командованию западных округов уже 15 июня 1941 года сообщалась вероятная дата нападения — 22 июня. Но командование КОВО ставит задачу частям округа прибыть в места сосредоточения к концу месяца. Сначала Кирпонос готов начать войну уже 10 июня и дает команды занять «предполье», за что получает нагоняй из Москвы, но, получив точные указания из Москвы на выдвижение 15 июня, дает команду частям преодолеть расстояние в 300 км аж за 10 суток! Жаль не пишет Баграмян, кто установил сроки выхода к границе для этих стрелковых корпусов — Москва или сам командующий Киевского Особого округа генерал-полковник М.П. Кирпонос, при котором и служил начальником оперативного отдела округа полковник И. X. Баграмян?

Почему я уверен, что командование западных округов, возможно, уже 15 июня (и точно — 18 июня) знало вероятную дату нападения? Об этом говорится в вопросе, поставленном перед генералами (и в их числе — генерал Пуркаев, начальник штаба КОВО на 22 июня) уже после войны: «С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?» Дело в том, что выход на границу осуществлялся в соответствии с Директивами НКО и ГШ от 13–18 июня, и 18 июня было дано прямое указание доложить о выполнении к 24:00 21 июня (об этом в последующих главах).

Может быть, рядовым командирам, как тому же замполиту танкового батальона ПрибОВО, и говорили 15 июня, что они убывают «на учения», но командующие округов, а от них и командующие армиями должны четко представлять себе, для чего их части убывают к границе. Знали о дате нападения командующие округов, и уж тем более знали о ней начальник Генерального штаба и нарком обороны. Наверняка они были извещены лично Сталиным, который и дал команду с 15 июня двинуть к границе войска второго эшелона — после того, как в газетах 14 июня было опубликовано то самое «Сообщение ТАСС», которое якобы дезориентировало командиров РККА и на которое Гитлер не дал никакого ответа.

Именно после молчания Гитлера в ответ на «Сообщение ТАСС» от 13–14 июня и дает Сталин команду двигать войска к границе с 15 июня!

И Г.К. Жуков в своих мемуарах подтверждает, что Тимошенко имел со Сталиным разговор 14 июня по телефону. Командование округов 15 июня получили телеграммы-директивы о начале выдвижения отдельных частей второго эшелона «на учения». А уже точное время было указано всем трем округам одновременно телеграммой Генштаба от 18 июня, о которой на суде по делу Павлова сказал начальник связи ЗапОВО генерал Григорьев.

После этого в Прибалтике и на Украине командованием были отданы сначала необходимые приказы частям второго эшелона начиная с 15 июня выдвигаться к рубежам обороны к границе, в «районы сосредоточения» (еще раз напомню, что невозможно провести «учения», не приводя части как минимум в «повышенную БГ»). А затем, после 18 июня, стали приводиться в боевую готовность и остальные войска этих двух округов. И тем более должны были быть подняты по тревоге и убыть на рубежи обороны оставшиеся части второго эшелона — 4 механизированных корпуса КОВО, что должны были убыть вместе со стрелковыми корпусами согласно майской Директиве. И все оставшиеся части в том числе. Правда, стрелковым частям второго эшелона в КОВО давалось «от восьми до двенадцати ночных переходов», и некоторые из них должны были прибыть в районы сосредоточения и обороны аж через 8 дней после 22 июня. Но получается, что некоторые механизированные корпуса вообще остались в местах довоенной дислокации?

Однако получив 18 июня распоряжения о приведении в «боевую готовность» всех частей своих округов и точную дату нападения — 22 июня, у командования западных округов было время дать команды на ускорение маршей для своевременного прибытия стрелковых частей второго эшелона в районы сосредоточения и для занятия рубежей обороны в 30–50 км от границы, как было предусмотрено Директивой Наркомата обороны от начала мая 1941 года. Ведь еще в начале мая округа получили «…оперативную директиву Народного комиссара обороны, которая определила задачи войск округа на случай внезапного нападения гитлеровцев на нашу страну…», в которой действия округов расписывались достаточно подробно. Согласно этой майской Директиве в округах к концу мая должны были отработать новые «Планы прикрытия» и ждать отдельного приказа на введение в действие этих Планов. В частях второго эшелона, что начали выдвигаться к границе после 15 июня, находились представители оперативного отдела штаба округа, подчиненные полковника Баграмяна.

Маршал И.Х. Баграмян и сообщает, что было в той майской Директиве наркома С.К. Тимошенко:

«В первом эшелоне, как и предусматривалось планом, готовились к развертыванию стрелковые корпуса, а во втором — механизированные (по одному на каждую из четырех армий). Стрелковые соединения (первый эшелон) должны были во что бы то ни стало остановить агрессора на линии приграничных укреплений, а прорвавшиеся его силы уничтожить решительными массированными ударами механизированных корпусов (второго эшелона и резерва) и авиации. В дополнение к плану прикрытия директива наркома требовала от командования округа спешно подготовить в 30–35 километрах от границы тыловой оборонительный рубеж, на который вывести пять стрелковых и четыре механизированных корпуса, составлявшие второй эшелон войск округа. Все эти перемещения войск должны были начаться по особому приказу наркома…»

«Особый приказ наркома» на «перемещения войск» поступил в западные округа 15 июня 1941 года (это было воскресенье). Однако в те дни еще оставалась надежда сдвинуть дату нападения на более поздний срок или даже «отменить» ее. Именно с этой целью нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов пытался добиться личной встречи с Гитлером. Параллельно по линии разведки проводились последние проверки сроков нападения. После облета границы 18 июня стало ясно, что немецкие войска готовы к удару, нападения следует ждать со дня на день, и 22 июня стало реальной датой. Именно после этого вечером 18 июня и дается шифровка-телеграмма Генштаба в западные округа о приведении в полную боевую готовность всех частей этих округов и сообщается предельно вероятная дата нападения — 22 июня 1941 года. Дату нападения в телеграмме сообщили тем, что установили срок исполнения указаний — в телеграмме ГШ от 18 июня срок исполнения стоял к полуночи 21 июня (об этом чуть позже).

После получения этой шифровки 19–20 июня у командования западных округов еще оставалось время на то, чтобы ускорить марши стрелковых частей второго эшелона, поднять оставшиеся части второго эшелона (мехкорпуса) и части резервов и ускорить и их выдвижение на рубежи, им предназначенные. Однако в реальности этого не произошло (точнее это было сделано частично только в Прибалтике и еще одном округе, но об этом подробнее — чуть позже). Видимо, военное руководство округов было уверено, что только в Польше и во Франции вермахт использовал тактику стремительных прорывов, блицкриг, а в России немцы будут тратить недели, чтобы пройти 30–60 км от границы, пока механизированные части не прибудут к месту боев… (И по замыслу нашего командования стрелковые части первого эшелона, стоящие непосредственно на границе, и должны были обеспечить частям второго эшелона возможность выйти на свои рубежи…) Впрочем, похоже, что так «думали» за вермахт только Кирпонос и Павлов, командующие КОВО и ЗапОВО. Тот же Рокоссовский в своих воспоминаниях пишет:

«..Даже по тем скудным материалам, которые мне удавалось получить из различных источников, можно было сделать некоторые выводы из действий немецких войск в Польше и во Франции. Немцы заимствовали некоторые положения теории глубокого боя. В наступательных операциях ведущую роль они отводили танковым, моторизованным соединениям и бомбардировочной авиации; сосредоточивали все силы в один кулак, чтобы разгромить противника в короткие сроки; наносили удары мощными клиньями, ведя наступление высокими темпами по сходящимся направлениям. Особое значение они придавали внезапности…»

Рокоссовский пишет также, что еще во время его службы в Приморье и Забайкалье в 1921–1935 годах, в приграничных округах «…имелся четко разработанный план прикрытия и развертывания главных сил; он менялся в соответствии с переменами в общей обстановке на данном театре. В Киевском Особом военном округе этого, на мой взгляд, недоставало…»

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*