Виктор Суворов (Резун) - РАССКАЗЫ ОСВОБОДИТЕЛЯ
После первого этапа мобилизации — доукомплектования частей и соединений, начался второй этап — развертывание новых подразделений, частей и соединений.
Резервисты продолжали прибывать, «боевая техника» тоже. Подразделения разбухали, и в одну прекрасную ночь вдруг получали приказ раздвоиться. При этом заместитель командира дивизии становился командиром новой дивизии, заместитель начальника штаба превращался в начальника штаба новой дивизии второго формирования, как это называлось официально. Командиры батальонов в эту ночь становились командирами полков, а командиры рот — командирами батальонов. Беда была только в том, что командиры взводов, из студентов, никогда не видевших армии, становились уже не взводными, а ротными командирами. На взводы же выдвигались сержанты из резервистов.
После разделения надвое каждый полк и каждая дивизия вновь начинали этап доукомплектования, но на этот раз резервистами более старших возрастов и еще более старыми машинами.
Число резервистов становилось угрожающим, армия окончательно теряла свое лицо.
С теми дивизиями, которые предназначались для освободительного похода в Чехословакию, этого, конечно, не происходило, а если и происходило, то в значительно меньшей степени. Нам от этого было, однако, не легче. Те дивизии надо было тоже как-то доукомплектовывать, и мы вдруг с ужасом видели, что из наших теперь уже двух дивизий начали понемногу забирать людей и технику — конечно, самых лучших людей и лучшую технику. Из танковых экипажей, которые удалось с таким трудом сколотить, стали забирать строевых солдат, замещая их резервистами.
Через пару дней волна эта докатилась и до нас. Из сорока бронетранспортеров двадцать приказано было подготовить к отправке в Прикарпатский военный округ. Еще через день 12 молодых кадровых офицеров получили приказ о переводе в Прикарпатье. А за ними пошло и пошло. Каждый день приносил новости: забрали всех водителей танков, забирают кадровых связистов, забирают начальников штабов батальонов. В лесу дивизия стояла уже второй месяц. Резервисты прибывали. Дисциплина падала. Пришел приказ о создании в каждой дивизии полевых трибуналов. Видимо, к этому моменту количество «диких дивизий» настолько возросло, и каждая из них была настолько обескровлена постоянным оттоком кадровых офицеров, сержантов и солдат, что всем этим воинством уже невозможно было управлять иначе, чем через трибуналы.
5
Трибуналы восстановили порядок, но не выучку войск. Ежедневные тренировки продолжались. В нашем полку возникли новые трудности. После отправки половины бронетранспортеров у нас осталось только двадцать машин. По два отдали командирам второго и третьего батальонов, а 16 осталось в первом. Разделили их по-братски: один командиру батальона и по пять в каждую роту. В роте 76 человек. Каждый бронетранспортер вмещает теоретически по 15 человек, кроме водителя, так что разместить всех можно. Теоретически. На практике же первый БТР идет командиру роты, и в нем вместе с командиром размещаются замполит, санинструктор, пулеметное отделение роты с очень большим запасом патронов и старшина роты со всем ротным имуществом. Командирский БТР не только был полностью забит внутри, но и сверху весь обвешан ящиками, бочками, канистрами.
На три остальных взвода, по 22 человека в каждом, приходились четыре оставшихся бронетранспортера: по одному на взвод и один на остатки всех трех взводов. То, что в бою взводы и отделения окажутся разорванными на части, никого не волновало: сейчас не про бой думать надо, а о том, как разместить людей в бронетранспортерах. Никаких дополнительных машин, даже побитых и изношенных, ни полку, ни батальону, ни дивизии никто, конечно, не даст. Где же их набрать? Да и полк-то наш и так самый счастливый среди дивизий 1-й гвардейской армии. Это ценить надо! Ни у кого другого нет таких привилегий.
Итак, в каждый из бронетранспортеров, в которые входит по 15 человек, надо усадить по 16. Да мы и не по столько возили на учениях! По 30 человек вбивали! Однако предбоевая обстановка несколько отличается от учений. В предбоевой обстановке в каждом бронетранспортере помимо всего оружия пехоты положено еще иметь гранатомет РПГ-7 и 10 гранат к нему. Десять гранат — это два больших ящика. Кроме того, положено иметь 20 ручных гранат Ф-1 — это еще ящик. Пулемет СГМБ и 2000 патронов к нему — это еще два ящика. БТР должен иметь две дополнительные бочки бензина, они сверху вешаются, и запасное колесо, его можно приспособить только на броневой крыше, после чего один из люков не будет открываться. Далее, каждый из солдат имеет с собой автомат, пулемет или гранатомет, к каждому автомату по 300 патронов и к каждому ручному пулемету по 1000 патронов. Кроме того, каждый солдат имеет две гранаты, штык, противогаз, защитный резиновый комбинезон, противоатомные резиновые сапоги и перчатки, шинель, плащ-палатку, смену белья, запас продуктов на пять дней, флягу воды, лопату, индивидуальный медицинский и противоатомный пакет. Когда все это сложено в БТР, не то что 16 человек, одного посадить некуда. Хорошо раньше было — бронетранспортеры крыши броневой не имели, сажай всех сверху, как деревенских девок на подводу с сеном. После Венгрии выпуск таких бронетранспортеров был прекращен.
Теперь всех 16 человек нужно через люки вбить под крышу. Занятие это нелегкое, особенно учитывая габариты резервистов. Иногда эта операция занимает минут сорок. Случись что, перевернется машина или загорится, кроме водителя и командира, над каждым из которых — по люку, никто оттуда живым не выйдет. Про бой и речь не идет. Как же они там дышат, спрессованные хуже сельдей в бочке? Солдатская смекалка помогла найти выход и из этого положения. Каждый надевает на себя противогаз, отсоединив предварительно фильтрующую коробку от шланга, и затем шланги просовывают в открытые люки и амбразуры. Летом в резиновой маске, сжатым со всех сторон спинами, задницами, сапогами, стволами и прикладами, не очень, конечно, приятно, зато дышать есть чем.
На учениях, да еще когда заморские атташе присутствуют, все это не так делается, но ведь учения — это одно, особенно показные, а суровая армейская действительность — нечто другое.
Поздним вечером после очередной тренировки солдат по размещению в БТР (а на другое уже времени не оставалось) я получил приказ срочно отбыть в штаб Прикарпатского военного округа. На мое место становился командир первого взвода, младший лейтенант из резервистов. Услышав о своем новом назначении на должность ротного, он невесело глянул на наши бронетранспортеры, на резервистов, которых сержанты с трудом по одному вытаскивали из люков, присвистнул протяжно и замысловато выматерился.
Освободители
1
До чего же зрелище захватывающее — смена караула у Мавзолея. Много раз я приходил на Красную площадь, а налюбоваться четкостью и выправкой не мог. Тянет меня туда. Так бы и стоял часами да любовался.
И как не любоваться! Лучшие из лучших, артистичные, тренированные лучше, чем советские гимнасты на Олимпийских играх. Красавцы! В самом Кремле их — полк. Целый полк! КГБ! Не верится? А вот зайдите со стороны Александровского сада и гляньте, сколько этажей в их казарме. Вроде два. А присмотришься ближе — четыре. Окна громадные. В каждом окне два этажа. Присмотритесь только, и увидите. Итак, четыре. Это над Кремлевской стенкой столько возвышается. А сколько еще этажей стена закрывает? А теперь зайдите в Кремль и гляньте на казармы со стороны Царь-колокола и увидите, что дом-то этот — не просто дом, а громадное прямоугольное сооружение с внутренним двором. А теперь вновь войдем через Троицкие ворота в Александровский сад и попробуем шагами посчитать длину этого здания. Сколько получится? То-то! Туда не то что полк, а и больше вместить можно, без танков и артиллерии, конечно.
А теперь в воскресный день пойдем к Кремлю и полюбуемся, сколько этих парнишек гуляет. Пять процентов — это максимум, что командир полка в город может одновременно выпустить. Но это командир обыкновенного полка, а в Кремле полк не совсем обыкновенный. Но даже если командир и выпускает пять процентов своих орлов в город погулять, то все равно много их в Кремле получается. Если все же мы видим не пять процентов, а только два или три, сколько же их внутри осталось?
Ходят ребята важные, гордые. Как не гордиться! Форма у них знатная: шинели, шапки, сапоги — все офицерское. Погоны синие, буквы золотом горят: ГБ. Стоп, а отчего же не КГБ, а только ГБ? Это понимать надо. К — комитет, значит. Не солидно, МГБ солиднее. Но ГБ — лучше всего. Госбезопасность! Эдак-то веско, внушительно. Подняться над всеми министерствами и комитетами, включая и Центральный, — хрустальная мечта чекистов. Но не только мечта, конечно. Они не стесняются первую букву отбрасывать и каждый день Центральному Комитету демонстрировать кучу презрения ко всем комитетам! ГБ — и точка.
