Анатолий Абрашкин - Мы – арии. Истоки Руси (сборник)
Известны и другие, не дошедшие до нас описания Троянской войны. Например, византийский хронограф Иоанн Малала приводит значительные выписки из «Сизифа Косского», который был писцом у Тевкра и также написал воспоминания о Троянской войне. Однако достоверность ссылок Малалы весьма сомнительна. Некоторые из сочинений такого рода, возможно, и не были, в отличие от «Истории» Дарета, никогда написаны, а только вымышлены. В пользу этого говорит и тот факт, что ни один из «романов о Троянской войне» не дошел полностью по-гречески. Зато еще один, кроме романа Дарета, «Диктис Критский», дошел в латинском переводе. Согласно легендам, Диктис был писцом спутника Идоменея, написавшим свои записки «пуническим алфавитом». Они были обнаружены при Нероне (I в. н. э.) и переписаны по-гречески, а потом переведены на латинский. Многие века «Дарет» и «Диктис» переписывались и издавались вместе.
Сами по себе эти сочинения представляют краткие прозаические повести, написанные на латинском языке. О каких-либо их художественных достоинствах говорить не приходится. Новейшим, начиная с гуманистов, критикам обе эти истории всегда казались примитивными и нелепыми до неприличия. Именно такими — с точки зрения классических канонов — они и являлись. Почему же «гомеровская традиция» древнегреческой литературы была столь явно предана забвению? Исследователи гомеровского вопроса старательно обходят этот вопрос молчанием. Они не в силах объяснить, как же хваленая цивилизация Запада в пору своего детства и юности (IV–XI вв.) столь откровенно пренебрегала творчеством одного из лучших поэтов человечества? Но ответ оказывается настолько же простым, насколько и неожиданным. Творческие приемы Гомера были чужды создателям средневековых эпосов! Они складывались на иных принципах, нежели «Илиада» и «Одиссея». И наоборот, древнерусский эпос рождался в атмосфере духовного родства и гармонии с миром природы, картинами которой наполнены сочинения Гомера. Гомеровские поэмы — русские по миросозерцанию, и, думается, наши предки, видевшие в иконостасах своих церквей лик Гомера, прекрасно понимали это.
В середине XIX века князь П. П. Вяземский (сын поэта Петра Андреевича Вяземского) выступил с большой работой, посвященной «Слову о полку Игореве», в которой указывал, что в древнерусской поэме имеют место прямые отражения образов и тем античного эпоса и мифологии, и со всей определенностью заявил, что совершенно недостаточно «ограничиваться при изучении наших древностей исключительно произведениями родной почвы». Вяземский утверждал, что острый интерес к Гомеру и Еврипиду существовал на Руси уже в XII веке, и полагал, что к этому времени русские литераторы были знакомы с комментариями к Гомеру Исаака Комнена, с сочинениями Нонна и братьев Цецес о поэмах Гомера и Ликофрона (греческий поэт и грамматик III в. до н. э.), откуда автор «Слова» мог черпать предположительно информацию о сюжете и образных характеристиках героев Троянской войны, содержательные и стилистические компоненты классического и позднеантичного эпоса.
Прежде всего Вяземский сближает образы Гомера и Бояна, как певцов и стихотворцев. Имя Гомера в Средние века стало нарицательным, под ним понимали рассказчика, владеющего даром художественного слова. Имя Бояна, с другой стороны, исследователь сближает с Баяном (от слова «баять») — чародеем и сказителем. Поэтому Гомер — это Боян. В одной из сказок так и говорится: «Ай ты черный кот Баюн! Проснися, пробудися да и спой песенку; как и ту ли песенку, что поют на Окиян-море, на зеленых островах, про молоду княжну Елену Ивановну». По свидетельству греческих писателей, жители Приднепровья и берегов Черного моря пели гомеровские песни и имели много преданий о Трое и троянском походе греков. В противоположность западным средневековым народам византийцы в значительной степени опирались на сочинения Гомера и греческих авторов. Эти произведения, а также комментарии к ним и отдельные выписки переводились на славянский язык и потому были известны древнерусским боянам. Первоучитель славян, Кирилл, изучал Гомера; переводившиеся у нас Святые отцы также упоминали Гомера; сочинения великого поэта были известны и составителю Ипатьевской летописи (XIII век). Свойства, приписанные Бояну, находит Вяземский в эпитетах Гомера, приданных ему писателями. В Еврипидовой трагедии «Елена» хор называет Гомера соловьем, живущим в сенях рощей, голосистым, он призывается как помощник для воспевания трудов Елены и троянцев. Но точно так же обращается автор «Слова» к Бояну: «О Боян, соловей старого времени!» Выражение «свивая славу обеих половин сего времени» указывает, по мнению исследователя, на соединение автором сказаний Гомера с современными ему событиями.
Вяземский связывает и происхождение троянцев с русскими. Так «тропа Трояню» означает возвратный путь троянцев в Поднепровье и на берега Черного моря. Эта идея, которую мы целиком и полностью поддерживаем, в свое время (1854 г.) была подвергнута критике самим Н. Г. Чернышевским во влиятельном тогда «Современнике». Поучая свысока «аристократа-дилетанта», Чернышевский указывал, что прилагательному «троянский», образованному от названия «Троя», в древнерусском должно соответствовать «троянскъ», а не «троянь». Формы «Трояню, Трояни» Николай Гаврилович считал производными от мужского имени типа «Антонъ». Без всяких на то оснований говоря, что Вяземский не филолог (в краткой биографической справке о Павле Петровиче Вяземском, как раз наоборот, подчеркивается, что он был не только историком и археологом, но и филологом, председателем Общества любителей древней письменности) и «очень мало подготовлен к ясному пониманию ближайшего предмета своих исследований», пламенный революционер-демократ не счел нужным провести элементарное исследование падежных окончаний и синтаксически-смысловых окончаний загадочной словоформы в контекстах «Слова». К сожалению, среди высококвалифицированных профессионалов так и не нашлось ни одного, кто проверил или хотя бы поставил под сомнение вышеприведенное безапелляционное заявление Чернышевского.
Но эту задачу, за которую так и не решились взяться профессионалы, с блеском решил «технарь» по образованию, которого Чернышевский уже с полным основанием мог назвать не филологом. Его звали Арсен Арсенович Гогешвили (1934–1997). Он родился в Казани, окончил в 1953 году с золотой медалью среднюю школу в городе Цетели-цкаро (Грузия), тогда же поступил в Московский инженерно-строительный институт (МИСИ), который окончил в 1958 году. Отработав несколько лет в Новокузнецке по распределению, он в 1961 году поступил в аспирантуру, закончил ее в положенные сроки, но кандидатскую диссертацию защитил только в 1972 году. Его основной научной работой, наряду с преподаванием на кафедре строительного производства, было проектирование строительных конструкций. Умер А. А. Гогешвили в день своего рождения, 24 октября 1997 года, в Апрелевке под Москвой.
Подлинной страстью, однако, главным и с годами все вытесняющим увлечением А. А. Гогешвили стало историческое литературоведение, центральной темой в котором неизменно оставалось «Слово о полку Игореве». Он — автор ряда статей, опубликованных в научных сборниках Института мировой литературы им. А. М. Горького и журнале «Знание — сила». Обобщающим эти работы исследованием стала его монография «Три источника «Слова о полку Игореве», вышедшая в издательстве «Белые альвы» в 1999 году. А. А. Гогешвили развил концепцию П. П. Вяземского и обосновал ее на современном (академическом!) уровне строгости. В своей книге А. А. Гогешвили убедительно доказал, что понятию «Троянь» автор «Слова» придавал значение самостоятельной области, земли, страны, империи, то есть некоторой географической и исторической реальности с названием, воспринимаемым как слово женского рода (а не мужского, как у Чернышевского!).
На сегодняшний день существует несколько взаимоисключающих толкований троянской темы в «Слове»: 1) Троян — славянское божество (Ф. И. Буслаев, Д. С. Лихачев и др.); 2) Троян — римский император Траян (53 — 117 гг. н. э.) (Н. М. Карамзин, Б. А. Рыбаков и др.); 3) Троян — русский князь или триумвират русских князей, в самых разнообразных трактовках (Н. А. Полевой, И. Е. Забелин, Н. И. Костомаров и др.); 4) Троян — образ, навеянный преданиями или книжными источниками о Троянской войне (П. П. Вяземский, Е. И. Классен, А. Н. Пыпин, А. Н. Веселовский, Вс. Ф. Миллер, И. А. Новиков). Труды созвездия перечисленных ученых, казалось бы, должны были высветить до конца смысл и все оттенки значения одного короткого слова. Однако все, кроме последней группы, исследователи в основном только уводили от верного осмысления этой лексической загадки. Кстати, особая роль в популяризации идей П. П. Вяземского принадлежит Егору Ивановичу Классену (1795–1862), автору книги «Новые материалы для древнейшей истории славян вообще и славяно-руссов до рюриковского времени в особенности с легким очерком истории руссов до Рождества Христова». (В 1995 году она была переиздана репринтным способом.)
