Alexandrov_G - Дверь в стене
Чтобы завершить портрет ДеГольера, отмечу, что кроме нефти и общественной жизни у него имелись и личные страстишки, куда ж без них, и он, будучи искренним почитателем печатного слова, помимо прочего заделался ещё и издателем, а "для души" коллекционировал редкие книги. Ну и понятно, что он был обладателем целой кучи научных степеней и автором ряда научных же работ, не забывая при этом отдавать дань ещё и кулинарии, не иначе потому, что в первую в его жизни геологическую экспедицию его взяли не как геолога, а как повара.
Не заметить такого человека было трудно и в 1941 году его посредством трубы позвало на службу государство, ДеГольер был назначен одним из директоров Office of the Coordinator for National Defense, а в 1942 году он стал заместителем Хэролда Икеса, "нефтяного царя", возглавлявшего Petroleum Administration for War. И вот так оно и вышло, что в конце 1943 года Икес отправил ДеГольера в Саудовскую Аравию с миссией. Миссия состояла в выдаче консультантом ДеГольером "мнения". "Поезжай, посмотри и скажи, что ты обо всём об этом думаешь."
Из уже прочитанного вы знаете, что миссия ДеГольера не была первой американской миссией в Саудию. Однако предыдущие миссии преследовали чисто политические цели, причём некоторые из этих целей маскировались, а люди, миссии возглавлявшие, думали о всяком разном, но не о нефти. В 1943 же году США среди прочих ароматов уловили ещё и запах победы. "I love the smell of Napalm in the morning." И этот запах не вскружил им головы, а, напротив, отрезвил, он заставил политиков думать о том, каким будет мир после войны, а война очень наглядно и в высшей степени доходчиво продемонстрировала, что нефть превратилась не только в фактор международной политики, но и в ресурс, входящий составной частью в то, что понимается как "национальная безопасность". И миссия ДеГольера была призвана убедиться, что в Саудовской Аравии нефть есть, и если она там есть, то каких объёмов следует ожидать, и если эти ожидания выходят за некие пределы, то увязать вместе нефть и политику. Сделать их одним. Единым.
Шла война, а потому ДеГольер совершил чуть ли не кругосветное путешествие, отправившись из Вашингтона в славное своими кондоминиумами Майами, потом на Карибы, оттуда в Бразилию, из Бразилии в Африку, а из Африки, где не рекомендуется гулять детям - в регион Ближнего Востока. Ну, а уж там ДеГольер развернулся вовсю и, утоляя профессиональное любопытство, посетил нефтеразработки в Иране, Ираке, Кувейте, Бахрейне и, как венец, - в Саудовской Аравии.
В США он вернулся в начале 1944 года. И возвращался он, по дороге не мешкая. "Витязь славный возвращался, возвращался он домой."
Не успел севший в вашингтонском аэропорту самолёт дорулить до стоянки, а ДеГольер уже сбежал с трапа и, "даже калош не снимая", помчался в Белый Дом. И если мнение Твитчелла было интересно сотрудникам внешней разведки, то мнение ДеГольера было интересно политической верхушке и верхушка поспешила собраться, чтобы его выслушать. И выслушанное стоило того.
ДеГольер сообщил собравшимся, что США, которые производили 90% нефти и нефтепродуктов, потреблявшихся союзниками в 1944 году, после войны потеряют свои доминирующие позиции и что мировой центр тяжести по добыче нефти неминуемо сместится в район Персидского Залива.
Но это была общая картина и её следовало детализировать. У консультанта было конкретное задание и он должен был проконсультировать заказчиков не менее конкретно по поводу конкретного государства.
"Вы ждёте от меня оценки, - сказал ДеГольер, - и её вам дам. И я дам вам оценку самую скромную, оценку по нижней черте. Ребята, дорогие, под песками Саудовской Аравии лежат 25 миллиардов баррелей нефти."
191
Итак, the dream come true или, выражаясь по-русски, "не было гроша, да вдруг - алтын", причём в саудовском случае было немножко не так, там американцы изначально искали грош, а нашли алтын, обернувшийся вдруг рублём. А когда на эту находку поплевали и потёрли её рукавом, рупь оказался долларом, остро отсверкнушим под жарким аравийским солнцем.
И нефтяной доллар стал приятным довеском к уже имевшимся в отношении Саудовской Аравии соображениям, которые в 1943 году были озвучены адмиралом Уильямом Лихи в следующей форме - "Аравия бесценна с точки зрения успешности любой военной кампании, которую Америке придётся вести в будущем". Это мнение следовало бы принять к сведению даже в том случае если бы его высказал менее известный член могучей адмиральской кучки, а уж в устах Лихи эта сентенция звучала аксиомой, так как он был не просто адмиралом, а человеком, находившимся в самом центре всех разрабатывавшихся во время войны операций, что сухопутных, что морских, что воздушных. Кроме этого адмирал Лихи был другом президента Рузвельта и его личным советником, а по совместительству он занимал скромную и докучную должность главы администрации президента Соединённых Штатов.
В общем, как ни гадали, а закончилась дальняя дорога нефтью. Большой нефтью. При этом следует учитывать, что именно для США нефть была не совсем тем, что видел в ней остальной мир, которому казалось, что уж он-то о нефти знает всё. Из прочитанного вам уже известно, что перед войной доля нефти в энергобалансе американского государства составляла более трети. А в остальном мире нефть рассматривалась как кровь войны, однако в мирное время она по-прежнему оставалась "баловством". А американским планировщикам, которые уже в 1943 году принялись строить планы на "после войны", было заранее известно и они были вынуждены заранее же учитывать, что в "мирное" послевоенное время потребление нефти в США в пересчёте на одного человека будет в шесть раз выше, чем в Англии и в девять раз выше, чем в СССР. И в тридцать раз выше, чем душевое потребление нефти среднестатистическим землянином.
Из этого знания вытекало много всякого разного.
Миру было явлено "Откровение от Нефти или страсти государственного деятеля". И страсти эти неотвратимо вели к тому, что на хорошо известном нам наукообразном языке называлось "межимпериалистическими противоречиями". Поскольку в СССР пропаганда стремилась к упрощению действительности, то упомянутые противоречия обычно сводились к дурацким "рынкам сбыта", дальше чего фантазия карьерных лакировщиков действительности, как правило, не шла.
И раз уж мы глазами добежали до этого места, давайте хотя бы вкратце ознакомимся с тем, как обстояли дела с межимпериалистическими противоречиями в реальности. А противоречия и в самом деле имели место и были они глубокими. И проявлялись они по всему шарику, и проявлялись не только в форме войны между блоками, но и в форме сотрудничества ("сотрудничества") внутри блоков, объединявших, как принято считать, союзников.
И отношения между США и Британской Империей, которые принято считать "особыми" тут не исключение, а ярчайший пример.
В середине 1943 года рузвельтовская администрация создала Petroleum Reserves Corporation или PRC, организацию, призванную "упорядочить" добычу, производство и распределение нефти. Во главе PRC был поставлен уже знакомый вам Хэролд Икес. Он был очень жёстким управленцем и в "упорядочении" он видел задачу минимум, а задачей максимум он полагал национализацию американской "нефтянки". Однако не то что национализация, но даже и упорядочение, понимаемое как рационализация добычи и распределения, требует идеологического обоснования и такое обоснование, тут же подхваченное средствами массовой информации, появилось немедленно и выглядело оно пугающе - "наша нефть кончается". Испуг налогоплательщика снимался очевидным стремлением государства вмешаться в процесс и изменить сложившийся баланс между частным и общественным в пользу государства, что можно понимать и как в пользу общества в целом, добрый и справедливый Старший Брат и всё такое.
При этом действия не только Икеса, но и людей, стоявших выше, были мотивированы неким имевшимся перед их глазами примером, а именно - наличием APOC, уже известной вам Англо-Персидской Нефтяной Компании. Освежая вашу память, напомню, что APOC в далёком 1913 году была национализирована британским правительством, ставшим держателем контрольного пакета акций, после чего APOC получила неоспоримое преимущество перед конкурентами, которые в подавляющем большинстве своём были предприятиями частными в то время как за APOC во всей своей красе стояло самое большое и самое мощное государство того времени. И если у англо-персов возникали временные трудности, то они снимались немедленным вмешательством состоявших на государственной службе дипломатов, а если это не помогало, то и военным давлением. И при этом Британия была избавлена от присущей демократическому устройству государства волокиты, ей не нужны были решения Сената, Конгресса, комитетов и подкомитетов, как не нужны были лоббирование и внутриполитические интриги. Государство защищало то, что принадлежало ему и оно никому не было обязано отчётом.
