KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » Павел Милюков - История второй русской революции

Павел Милюков - История второй русской революции

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Павел Милюков, "История второй русской революции" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

“Кто добровольно хочет стрелять?”

Юнкера стояли и ждали.

Потом — несколько залпов, и они упали.

Приводили еще партии юнкеров и женщин из ударного батальона. По-видимому, их тоже расстреливали, хотя очевидец расстрела первой партии юнкеров не был свидетелем расстрела двух партий: он бежал от ужасов и только по раздавшимся залпам заключил, что и другие партии расстреляны. Это происходило днем, в центре города... Очевидец-солдат, который рассказал мне о злодеянии, совершившемся в Петропавловской крепости, закрыл лицо руками и, плача, отошел в сторону...»

Вот другое свидетельство, в письме А. И. Шингарева в «Русские ведомости» от 27 октября.

«Артиллерийским огнем не только покорено юнкерское Владимирское училище, но и разрушены соседние дома, убиты и ранены дети, женщины, расстреляно мирное гражданское население. Сдавшиеся юнкера на городской телефонной станции выводились на улицу и здесь зверски убивались; еще живые, с огнестрельными ранами, сбрасывались в Мойку, добивались о перила набережной и расстреливались в воде. Убийцы-мародеры тут же хладнокровно грабили их, отнимая сапоги, деньги и ценные вещи. Рассказ комиссара Адмиралтейского района об этих фактах, лично им наблюдавшихся, вызвал стоны и крики в заседании городской думы.

...Еще вчера от одного из гласных я слышал фактическое описание обыска в одной из женских организаций. Были издевательства, безмерная наглость и грубость, аресты. Во время обыска исчезли ценные вещи, серебряные ложки, платья, деньги. Новые жандармы унесли с собой все, что имело в их глазах какую-либо ценность, но оставили кое-что и свое: на полу после их ухода нашлась германская марка».

Так в столице было положено формальное начало гражданской войны, начало той бесконечной цепи страданий неорганизованных масс от вооруженного господства организованных шаек, в которой погибла русская государственность. Процесс распада власти, который мы проследили на протяжении всего нашего изложения, здесь пришел к своему естественному, давно предсказанному и предвиденному концу. В процессе разрушения отступила в сущности на второй план даже та идеология, во имя которой это разрушение совершалось. Вожди нового переворота были вовлечены в тот же стихийный процесс, которому открыли путь и не смогли противиться их предшественники. Этот контраст между возвышенными лозунгами, предполагавшими исключительное и неограниченное господство государства над частными интересами, и печальной действительностью, в которой групповые интересы привилегированной кучки получили неограниченную свободу злоупотребления среди разбушевавшегося океана народных страстей, составит предмет следующей части нашей истории.

Нам остается теперь рассказать о последней попытке спасти гибнущую государственную власть. Взятие Петрограда и центрального правительственного аппарата большевиками еще не решало вопроса, подчинится ли вся Россия захвату власти солдатами Петроградского гарнизона. Слово было за Москвой.

Сопротивление Москвы. Коммунистическая партия в Москве была, конечно, в курсе всего, что происходило в Петрограде. Как и в Петрограде, здесь боролись два течения: за и против восстания и немедленного захвата власти. Бухарин, Осинский, Смирнов стояли за восстание, ссылаясь на мнение Ленина. Ногин, Рыков, Скворцов, Норов возражали. За неделю до Октябрьского восстания в редакции московского «Социал-демократа» обсуждалось письмо Ленина, в котором Московский комитет партии приглашался взять на себя инициативу восстания, если ЦК и Петроградский комитет не захотят взять на себя ответственности. В партийном совещании руководитель военной организации Ярославский доложил, что «огромное большинство солдат на стороне пролетариата». Мешал только Совет солдатских депутатов, где продолжали преобладать эсеры. Для окончательного решения в большой аудитории Политехнического музея была собрана общегородская конференция коммунистической партии, которая после докладов Осинского, Семашко и Смирнова единогласно вотировала восстание.

Накануне Октябрьского восстания в Петрограде московские представители Рыков и Ломов участвовали в совещаниях в Смольном, на которые являлся Ленин, бритый и в парике. В день восстания Ломов был отряжен в Москву «брать там вместе с товарищами власть». Партийные организации коммунистов (Московский комитет, окружной комитет и областное бюро) немедленно выделили из себя центр, который занялся объединением работы этих организаций в Москве и мобилизацией, «по условленному конспиративному призыву», всех партийных сил в губернии и в области на помощь Москве[141].

Прежде чем перейти к результатам этой деятельности партийных учреждений, посмотрим, что предпринималось в антибольшевистском лагере при первых известиях о петроградских событиях 25 октября. Средоточием московских противников большевиков с самого начала явилась городская дума. Городской голова В. В. Руднев, эсер, немедленно созвал экстренное заседание думы и предложил ей высказаться по поводу переворота. Лично он высказался отрицательно, и даже в случае, если перемена правительства будет признана необходимой, считал возможным только правительство коалиционное, а не чисто социалистическое. В защиту переворота выступил большевик Скворцов-Степанов, сообщивший собранию, что захват власти Советами «хорошо организован и совершается почти безболезненно». Ему возражал Н. И. Астров, представитель партии народной свободы, находивший, что «безболезненность» переворота не исключает насилий и погромов, а хитрая обдуманность плана свидетельствует об участии германцев. Астров предлагал думе создать орган для руководства защитой столицы и охраны жизни и имущества населения. Ораторы-меньшевики разошлись во мнениях. Социалисты-революционеры поддерживали Руднева и Временное правительство. В заключение было принято воззвание к московскому населению — сплотиться вокруг думы для защиты Временного правительства, и решено было поручить управе создать при городском управлении комитет общественной безопасности с представительством демократических организаций. С утра 26 октября и было приступлено к организации этого комитета.

По идее эсеров, комитет должен был быть составлен не из представителей комитетов политических партий, а из представителей учреждений. Этим устранялись межпартийные споры; этим же, с другой стороны, определился и фактический перевес тех политических групп, которые преобладали в составе объединенных в комитете учреждений. В комитет безопасности вошли, таким образом: президиум городской управы в лице городского головы Руднева и трех его товарищей, представители уездного земства, президиум Совета солдатских депутатов[142], исполнительный комитет крестьянских депутатов, представители железнодорожного и почтово-телеграфного союзов, представители штаба военного округа. Представители думских фракций, то есть политических групп, были допущены лишь для осведомления, в качестве информационного комитета.

Комитет объявлял, что все обязательные распоряжения могут публиковаться только от его имени, и ставил своей задачей «защиту порядка и безопасности» и «уменьшение испытаний, которые грозят населению». Командующий войсками Московского округа в своем приказе от 26 октября «призывал не поднимать никакой гражданской войны, охранять национальные ценности и казенные учреждения и не допускать никаких выступлений темных сил и погромов».

Ограничение комитета пассивной задачей охраны безопасности вытекало из тогдашнего настроения. Психологии немедленного призыва к борьбе не было налицо, и даже те, кто с самого начала видел необходимость борьбы, считали необходимым привести население постепенно к сознанию этой необходимости. Городская дума, взявшая на себя руководство защитой, принципиально не хотела призывать к гражданской войне. Она лишь брала на себя своеобразную роль политического прикрытия между армиями и мятежниками. Это была, по выражению одного эсера, видного участника событий, «педантически-государственная концепция». Не признавая переворота, думский комитет взывал к стране и к фронту: «решающий голос в борьбе должен был принадлежать, по этой концепции, всей демократии России и действующей армии».

Получив от министра Никитина право пользоваться телеграфом, комитет апеллировал на решение Петрограда к стране. На тысячи телеграмм он получил сотни ответов. Но они запоздали и пришли после развязки. Ошибочна была и надежда продержаться, пока не выскажется фронт: мы видели, что фронт сам выжидал, пока не появилась возможность перейти на сторону победителя. Вся надежда в Москве была возложена на командование округом, но представитель командования полковник Рябцев два первых дня отсутствовал в комитете. Он был в Кремле и... переговаривался с большевиками. Приказаний от комитета он не получал и в силу упомянутой основной «концепции» комитета.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*