Александр Говоров - Санктпетербургские кунсткамеры, или Семь светлых ночей 1726 года
- Так-так. А в прошлом году, когда вы, преученейший библиотекариус, привозили из Европы пресловутый перпетуй-мобиль, то бишь вечный двигатель, вы, помнится, капитул не собирали?
Шумахер склонил голову в гнедом своем пышном парике.
- Хорошо. Тогда такой вопрос: кто же владелец сего таинственного камня?
Шумахер приободрился, потому что из раскрытого окна стали доноситься соблазнительные запахи кухни. Он рассказал, что не далее как вчера в Кунсткамеру был доставлен чудеснейший монстр - диковинка природы, рыба-сазан куриознейший, а длиною в осьмнадцать вершков!
Он распростер руки елико возможно.
- Как раз сегодня сазан сей зажарен, и академический капитул просит господина генерал-полицеймейстера оказать честь. Присутствовать и принять участие в дегустации, в ученом апробировании физиологической плоти рыбы сей...
- Так кто же, скажите мне, владелец того философского камня? терпеливо повторил вопрос Девиер.
Шумахер достал с верхней полки лейденскую банку и стал живописно повествовать о совершенно необычайных свойствах недавно открытого электричества, которые удивительно напоминают...
- Морра фуэнтес! - прорычал Девиер. - Кто у вас такой есть Рафалович?
Библиотекариус будто споткнулся на всем скаку.
- Да, да, - подтвердил Девиер, потряхивая табакерочкой. - Кто у вас такой Рафалович?
И сладкое лицо библиотекариуса озарилось новым приступом вдохновения. О, Рафалович! Это ученейший муж, вир эрудиссимус! Это исключительный знаток черной и белой магии! Вся Сорбонна не хотела его отпускать в Россию. Одних взяток пришлось раздать сорок тысяч червонцев.
- Про взятки бы молчали в присутствии чина полиции! - мрачно сказал Девиер. - Граф Бруччи де Рафалович? Чей у него графский титул? Цесарского двора? Многовато в Санктпетербурге развелось графов и маркиз различных, придется полиции ими заняться.
9
- Вот видите? - смеялся генерал-полицеймейстер. - Ни на один мой вопрос вы, господин библиотекариус, по существу не смогли ответить... А еще ученейший муж, говорят, вы тут только и занимаетесь, что друг другу экзамены устраиваете.
Девиер обратился к табачку а ля виолетт, а несчастный Шумахер страдал, словно куриознейший сазан на сковороде, потому что никак не мог в конце концов понять, что от него нужно всесильному богу полиции.
- А вот я задам вам еще один вопрос, - сказал генерал-полицеймейстер, насладившись понюшкой. - Уж если вы и на него не ответите, значит, экзамен не выдержан. Итак...
Он многозначительно покосился на вытянувшегося в струнку господина библиотекариуса.
- Кто у вас тут карлик есть такой? Что он у вас тут делает?
Вот те на! Если б Шумахер умел чесать себя в затылке, он бы немедленно сделал это. Да ведь Девиер чуть не каждый праздник встречает этого карлика при дворе, куда тот бегает к царице за подачками. Тут что-то неспроста!
И он поведал, как покойный Петр Алексеевич закупил за границей всяческие редкости - инструмент математический и навигацкий, сосуды химические, медицинские препараты, картины, книги, медали и прочая и прочая. Возвратясь в державу свою, государь указал, что где родятся уроды всякие, человеческие или скотские, отнюдь не выбрасывать их, а помещать в банки со спиртом и с бережением доставлять в Санктпетербург, надеясь на вознаграждение немалое. Поскольку же невежественные люди боялись уродств, полагая их кознями диавольскими, царский указ разъяснял, что сии козни противу естества и им быть невозможно, ибо у диавола ни над каким созданием власти нет...
- Видите, - прервал его Девиер, - указ царский вам объявляет, что ничего противу естества в природе нет, а вы носитесь со своей магией, белой и черной! Однако вы опять далеко хватили, герр Шумахер. Отвечайте, чем занимается у вас карлик и кто за его поведение отвечает?
Шумахер прижал руки к груди, как бы умоляя не прерывать, и продолжал:
- В указах тех предписывалось также, чтобы какие уроды и люди монструозные явятся, живыми их ко государевому двору доставлять. И многие монстры живьем проживали в Кунсткамере на казенном счету. Теперь живет карла Осипов, прозываемый Нулишкой. Рожден он от придворного шута, а науке пожалован покойной царевной Наталией Алексеевной, которая разных уродцев всячески оберегала...
Девиер окончательно убедился, что Шумахер, подобно его высоким покровителям - лейб-медику Блументросту и вице-канцлеру Остерману, владеет искусством наводить тень на плетень, и встал.
- К вопросам сиим советую вам приготовляться получше. А то, говорят, на придворной цирюльне есть вакантное место. Там тоже наука - что кровь пускать, что пиявки ставить или шею намыливать. А общество какое? И графы, и герцоги, один даже светлейший князь имеется. А вопросы? Только самые простые задаются: "Не беспокоит ли?" Или: "Не угодно ли водицей спрыснуть?"
И ушел, оставив Шумахера в полном расстройстве, - весь Санктпетербург знал, что генерал-полицеймейстер человек двусмысленный и к государыне без доклада входит. Да к тому же, надевая свою черную епанчу, он объявить соизволил:
- Ея императорское величество сего дня поутру изволила путь восприять из Стрельны в свой богохранимый град Санктпетербург.
Как тут его понимать?
А выйдя из Кикиных палат, с высокого крыльца генерал-полицеймейстер увидел напротив, на слободке, завалинку Грачихиного дома, которая дружно грызла тыквенное семя. А перед завалинкой ходуном ходил карлик Нулишка, у которого все шнурки были расшнурованы, отчего он чуть не падал в дорожную канаву.
- Н-на тебе, кавалер вонючий! - грозил он кулачком в окно холявинских антресолей. - Я тебя уже давно заложил со всеми твоими лейб-гвардейскими потрохами!
И икал умопомрачительно.
- Кто его успел напоить? - ужасался бурмистр Данилов.
- Кто-то утром ему пожаловал гривенник, - отвечала вдова. - Много ли такой козявке надо?
- Всех полиции продам! - хорохорился Нулишка.
Я там свой человек. А Аленку выкуплю, мне сам генерал сто пятьдесят рублев обещал.
Генерал-полицеймейстер счел эту сцену недопустимой и сделал знак своим клевретам.
И жители слободки с ужасом увидели, как от Кикиных палат пошли люди в епанчах и в страшных носатых масках. Завалинка кинулась наутек. Тем временем подгулявший монстр обратился в сторону Кунсткамеры.
- И вас заложу, академики безмозглые! - неистовствовал он. - Вот царице расскажу, как один из вас секреты продавал английскому милорду!
- Точнее не выразишь, - сказал Девиер. Люди в масках скрутили карлика и под полами плащей унесли его с собой.
10
Юный князь Репнин капризничал:
- Маркиза Лена, а маркиза Лена... Давайте не поедем сегодня кататься, останемся лучше вдвоем!
- Ну почему же? - Маркиза за ширмой переодевалась. - Мне без общества скучно.
Ефиопка подала ей шипцы для завивки, маркиза дула на них и обжигала пальцы.
- Что вам эти молдаванские князья... - тянул Николенька. - И этот недоросль Холявин! Разве это общество?
- Но это славные молодые люди! Ах, они всего лишь унтер-офицеры, а вы поручик? А не вы ли, князь, любили повторять, что в обществе женщины любой чин - не чин?
- А если в лодке не хватит места? Придется за шлюпкой посылать, а это долго...
- Зачем посылать? Мы гребцов не возьмем, слуг тоже, кроме моей Зизаньи. Любезные кавалеры - господин Холявин, князь Сербан, - они сами предложили сесть на весла.
И маркиза, подхватив юбки, спустилась в вестибюль. Гайдук Весельчак с поклоном распахнул дверь и сделал на караул булавой. В дверях маркиза обернулась к Николеньке:
- Забыла предупредить... Еще один для вас ожидается сюрприз, милый князь.
И в толпе масок, ожидавших на крыльце, Николенька узнал своего деда, который - прямой и сумрачный - стоял поодаль.
- Это-то зачем? - с болью воскликнул Николенька. но маркиза только обдала его смеющимся взглядом из-под черного кружева маски. Старый генерал-фельдмаршал, как заправский кавалер, склонился к ее руке, целуя.
Через полчаса лодка маркизы Лены, украшенная коврами и роскошными опахалами, выплыла на середину Невы. Сербан Кантемир и Евмолп Холявин, оба в белых рубашках, добросовестно гребли.
- Какой простор! - воскликнула маркиза Лена. - Каждый раз, когда я переплываю Неву, я ощущаю величие неба, огромность мира и тщету смертного человека!
Никто не отвечал. Хотя все были в масках, но каждый знал, кто есть кто. И молодые военные были, конечно, стеснены присутствием генерал-фельдмаршала. Закат пылал в многочисленных окнах дворцов вдоль набережной реки.
- Как быстро все это выросло! - сказал старый Репнин. - Подумать только, а ведь еще вчера здесь были топь и чащоба!
- Деда-то, деда зачем вы взяли? - продолжал расстраиваться Николенька, дыша в ухо маркизы. Но га только смеялась, обмахиваясь опахалом.
- Эй! - вдруг закричал Антиох. Он сидел на корме и держал в обнимку ларец с посудой, потому что был произведен маркизой в ранг буфетчика. - Эй, раззявы! Сразу видно, что князья на веслах, - судно у пас на носу, правьте левее!
