Нина Рабкина - Отчизны внемлем призыванье...
Версия и документ
Любовью к истине святой
В тебе, я знаю, сердце бьется.
К. Ф. РылеевМатвею Ивановичу Муравьеву-Апостолу в исторической литературе не повезло. Во-первых, потому, что о нем мало писали, а во-вторых, потому, что и то малое, что появилось в литературе об одном из основателей первых декабристских организаций в России, одном из участников восстания на юге и брате казненного Сергея, было обидно искажено.
С легкой руки П. И. Бартенева сразу после смерти девяностотрехлетнего декабриста получила право на существование версия, будто Муравьев-Апостол всю жизнь терзался раскаянием по поводу революционного выступления 1825 года и отрицал, что корни движения 14 декабря лежали в самой русской действительности. Бытовало мнение, что возвратившийся из ссылки в 1856 году шестидесятитрехлетний крамольник превратился в благонамеренного старичка, обожающего монарха, являющего пример кротости и смирения.
А в 1922 году исследователь С. Я. Штрайх пошел еще дальше Бартенева. Он взял под сомнение самую самостоятельность политических убеждений Муравьева, его способности как политического деятеля и называл его просто-напросто «бледным холодным спутником» Сергея Ивановича. Историк не поскупился на эпитеты. Муравьев-Апостол был разжалован из мучеников и героев и назван представителем «среднего типа декабристов, богато одаренных по условиям рождения, среды и воспитания, но робких и очень скромных по личным качествам, лишенных революционного порыва, творчески преобразовательных замыслов и бунтовщических дерзаний»[208].
Проникнувшись совершенным пренебрежением к «бледному холодному спутнику», Штрайх, ничтоже сумняшеся, заявил: «Матвей Иванович писателем не был. Он даже и писать-то не умел по-русски. Думал и писал по-французски»[209].
Впечатление о бедном старике, попавшем в водоворот страшных для него событий, создавалось удручающее.
В ближайшие после 1922 года 40 лет поправок точки зрения Штрайха не последовало. В исторической литературе продолжала бытовать версия о Муравьеве-Апостоле как о полуодиозной, слабой, случайной фигуре в декабристском движении.
Но, наконец, в 1963 году в сборнике «Декабристы в Москве» была опубликована небольшая статья Л. А. Сокольского «К московскому периоду жизни М. И. Муравьева-Апостола». Автор привлек материалы московских архивов и периодики прошлого столетия. Произошла переоценка ценностей. «Приведенные нами данные, — писал Сокольский, — помогают восстановить подлинный облик вернувшегося из сибирской ссылки декабриста. Они опровергают вымыслы о том, что после 1825 г. М. И. Муравьев-Апостол будто бы отгородился от современной общественной жизни и изменил идеалам декабристской молодости»[210].
Следует добавить, что эта статья явилась результатом кропотливой и тщательной работы автора, и ей предшествовала диссертация, положения которой были доказательны, а подчас бесспорны.
Сокольский избрал в союзники В. Е. Якушкина — внука несгибаемого Ивана Дмитриевича Якушкина. Союзник был весьма авторитетен уже потому, что близко знал Матвея Ивановича, дорожил декабристскими традициями и представлял человека передовых общественных взглядов. В год смерти Муравьева-Апостола В. Е. Якушкин свидетельствовал, что Матвей Иванович «до самого конца оставался верен своему прошлому не только по свежему о нем воспоминанию и по горячей любви к этому прошлому и к своим товарищам, но также и по верности своим высоким гуманным принципам»[211].
* * *Автору данной книги удалось ознакомиться с интересным и неопубликованным источником — письмами Муравьева-Апостола. Они дают представление не только о политической позиции декабристов в этот период, но также о характере мировоззрения самого Муравьева, его симпатиях, антипатиях, чаяниях и надеждах.
Находка полновесного, неопубликованного материала, касающегося революционеров первого поколения, — это не столь уж частый подарок судьбы для историка.
Начнем с писем Батенькову. Они хранятся в личном фонде последнего, в Отделе рукописей Библиотеки имени В. И. Ленина. Через тематику «Батеньков» я и пришла к Муравьеву.
Писем семь. Написаны они на глянцевитых листочках бумаги бисерным, мелким, изящным почерком, столь обычным для прошлого века. Черные чернила местами выцвели. На маленьких белых конвертах сохранились печати красного сургуча.
Письма написаны на отличном русском языке, сейчас кажущемся немного архаичным, насыщены народными речевыми оборотами.
Взяв в руки документ, видя его и прикасаясь к нему, даже лишенный фантазии человек испытывает легкое волнение и мысленно переносится в другую, далекую жизнь, забывая об окружающем. Глубокая тишина, в которую погружен небольшой читальный зал рукописного отдела, малое число посетителей и зимняя вечерняя стужа за двойными рамами окна бывшего Румянцевского музея очень тому способствуют. Тишина, зима и сумерки — лучшие спутники воображения.
Итак, я держу в руках письма, написанные более ста лет назад, письма одного из тех, чьи имена превратились в легенду. Опубликованные воспоминания, свидетельства очевидцев, материалы периодики и, наконец, неопубликованные письма дают возможность проследить политическую жизнь брата повешенного, деятеля 1825 года, современника трех революционных ситуаций и шести императоров, проследить эту жизнь во всей естественной и закономерной сложности ее, воссоздать убеждения и поступки, иногда лишенные схематичной прямолинейности, но от этого не менее значительные…
Биография его была трагичной, романтической и длинной. Он был старшим сыном крупного государственного сановника, члена Российской Академии наук, поклонника философии и литературы Ивана Матвеевича Муравьева-Апостола. Мать его — дочь сербского генерала Черноевича. Родился Матвей Иванович 25 апреля 1793 года.
Отец декабриста — весьма любопытная личность. Воспитатель великих князей Александра и Константина Павловичей с 1793 года, он при воцарении Павла I был назначен министром-резидентом в Гамбурге, затем посланником в Мадриде. Его дипломатическая деятельность, отличавшаяся умом и тактом, упомянута с похвалой в «Истории Европы 19 века», изданной знаменитым Гейдельбергским университетом. Иван Матвеевич Муравьев-Апостол был в дружеских отношениях с Михаилом Илларионовичем Кутузовым. В московском доме на Старо-Басманной (ныне ул. Карла Маркса), сохранившемся до настоящего времени, он принимал ученых, писателей, известных военных деятелей.
Среди современников отец декабристов слыл гурманом и эгоистом. Когда умерла его первая жена, он женился на малороссийской дворянке Грушецкой и, проев все состояние, поселился на Украине в имении жены, немилосердно эксплуатируя крепостных, бахвалясь перед окрестными помещиками изысканными винами, роскошным столом и экзотическим испанцем-метрдотелем.
После смерти матери дети Муравьева-Апостола от первого брака терзались от холодности отца, его скупости и полного к ним безразличия.
Матвей Иванович детство и отрочество провел за границей. До 1809 года жил с матерью в Париже. Так же, как и брат его — Сергей, получил блистательное домашнее воспитание, затем учился в Парижском лицее и политехникуме.
Родители пожелали, чтобы их первенец избрал для себя профессию инженера — в Петербурге Матвей поступил учиться в корпус путей сообщения. Но угроза войны, общий подъем патриотизма и мечты о подвигах на поле брани заставили юношу отказаться от подобной перспективы.
В конце 1811 года молодой Муравьев-Апостол уже служит подпрапорщиком гвардейского Семеновского полка. Восемнадцатилетний подпрапорщик вместе с товарищами — Николаем Николаевичем Муравьевым (будущим известным военным деятелем, генералом Муравьевым-Карским), Артамоном Муравьевым (будущим политкаторжанином) и братьями Перовскими — увлекается проектами создания республики на острове Сахалин, планами просвещения местных жителей. Молодые люди, готовясь к отъезду на остров Чока, как назывался тогда Сахалин, изучают различные ремесла. Матвей старательно учится столярному мастерству.
Едва началась Отечественная война юный республиканец, естественно, оказался на театре военных действий. Он отличился в Бородинском сражении, был ранен во время заграничных походов под Кульмом и в 1814 году брал Париж. За смелость в бою Матвей получил высший военный орден — Георгиевский крест.
В 1816 году Муравьев-Апостол — среди основателей первой тайной революционной организации — Союза Спасения. В 1818 году он — один из учредителей более разветвленного и значительного Союза Благоденствия.
Переведенный на Украину из расформированного, восставшего Семеновского полка, он занял пост адъютанта малороссийского генерал-губернатора князя Н. Г. Репнина-Волконского. На торжественном обеде в Киеве Матвей Иванович демонстративно отказался поднять тост за здоровье государя и вылил вино на пол. На это Репнин (кстати, брат декабриста С. Г. Волконского) отрезвляюще-холодно заметил молодому адъютанту: «Рано свои знамена показываешь»[212].
