Соня Кошкина - Майдан. Нерассказанная история
Но тогда на Банковой люди этого не понимали. Сухие цифры статистики говорят: в ходе столкновений пострадало 165 человек Хотя на самом деле их было гораздо больше. Одних только журналистов — 52 человека. Тех, кого все же вынуждены были забрать в больницы, наутро спешно выписывали, чтобы не «портить отчетность». Избитых, окровавленных протестующих «Беркут» тащил в автозаки. Случайных прохожих, не принимавших участия в протесте, тоже прихватывали — за компанию. В тот вечер захрясни девять человек. На них завели 11 уголовных дел. Всем вменяли одно и то же: сопротивление силовикам, нападение на них. посягательство на их жизни. Всем задержанным дали по два месяца ареста. В перспективе нм светило от пяти до восьми лет лишения свободы.
В числе задержанных на Банковой был журналист из Днепропетровска Валерий Гарагуц. Его обвиняли в том, что он избил 70 (!) беркутовлев». На самом деле избили его, когда он оказывал первую помощь другому пострадавшему. Налетели сзади и оглушили ударом дубинки по голове. Потом положили лицом вниз и так держали на стылой декабрьской земле несколько часов. Сквозь марево, периодически приходя в сознание, Валерий видел вокруг себя и других задержанных. Большинство из них, также без сознания, лежали лицом вниз. «Беркут» в это время ставил ботинки на головы своих жертв и так фотографировался. На память. Соответствующие записи позже попали в Интернет. Украинское общество уже который раз было шокировано.
Дальнобойщику Владиславу Загоровко «беркутовцы» сломали ребра и повредили глаз, да так, что требовалась операция на сетчатке. «Узником Банковой» — так назвали этих людей — стал еще один журналист-волонтер Сергей Нужненко. Его с Банковой повезли не в СИЗО, а в больницу — настолько сильно он был избит. Нужненко еще повезло: большинство жертв «Беркута» не получили вообще никакой медицинской помощи. Многие из них в суде не могли не то что стоять на ногах, даже просто сидеть — они вынуждены были лежать «в клетке» на лавке.
Когда Порошенко вернулся на Банковую, там царил полный хаос.
«Все усеяно какими-то обломками, окровавленные люди сидят или на корточках или прямо на земле, прислонившись к стене, кто-то лежит без памяти. И дымка от взрывов, от слезоточивого газа еще не вполне развеялась, — вспоминает он. — Это все начало Банковой. А на Институтской, ближе к Нацбанку, стояла машина ГАИ. Я — к ним. Говорю: я — народный депутат, здесь сейчас было совершено преступление, я требую от вас это зафиксировать. «Гаишник» пятится к машине. «Представьтесь! Я требую!» — кричу ему. Вместо этого ом прыгает в машину, и они с напарником быстро уезжают.
Буквально удирают. Звоню 102. Дежурный, едва разобрав, в чем дело, бросает трубку. И так несколько раз. Чуть позже я поехал на Владимирскую, в СБУ. Там двери вообще закрыты намертво, и дежурный отказывается говорить.
Понимаю, сейчас все это кажется наивным, но тогда мы исходили из того, что вот, совершено преступление, и для того, чтобы за него последовало наказание, правоохранители должны его для начала зафиксировать».
Задержания не прекращались и после 1 декабря. Так, активиста Андрея Дзиндзю «взяли» 5-го числа. Его «приняли» средь бела дня — на выходе из метро. Скрутили, надели на голову мешок, затолкали в бусик. По дороге сильно избивали. Суд над Дзиндзей, равно как и над другими активистами, не имел ничего общего с законностью. Более того, через несколько дней задержали и заключили под стражу его адвоката — Виктора Смалия. Якобы за «покушение на жизнь судьи».
Народные депутаты пытались выручить задержанных, взять их на поруки, но все было бесполезно: власть четко следовала ранее намеченному плану. В том, что он был, ныне сомневаться не приходится. Задачей власти было пролить побольше крови, показательно жестоко расправиться со случайными жертвами. Так, чтобы запугать общество, чтобы остальным буйным «неповадно было».
Собственно, событиями на Банковой дело не ограничилось. Вечером 1 декабря стало известно: облсоветы юго-востока страны готовятся к проведению срочных сессий. По их результатам все они, как ожидалось, примут типовой документ: обращение к президенту Украины с просьбой ввести чрезвычайное положение «для восстановления конституционного порядка». Проект этого документа даже появился на сайте Одесского облсовета. Аналогичные планировалось рассматривать на сессиях в Кировограде, Донецке, Луганске, Харькове, Днепропетровске, Крыму.
В «Межигорье» — резиденции Виктора Януковича — состоялось совещание президента с силовиками, на котором обсуждаюсь введение ЧП. Общество начали к этому «готовить». «Это возможно уже с понедельника», — заявил источник в Кабмине информагентству «РБК-Украина». Само «Межигорье», кстати сказать, еще утром в воскресенье оцепили отборные отряды «Беркута». Дорогу на имение перекрыли, а суд запретил проводить в окрестностях любые массовые акции — так, на всякий случай.
Но на Майдане всего этого тогда не знали. По завершении митинга люди начали строить здесь палаточный городок, а территорию самого Майдана ограждать металлическими щитами, которые оставили после себя милиционеры. Ночевать на площади осталось около шести тысяч человек.
Глава 10. НАЧАЛО ЭВАКУАЦИИ ИЗ «МЕЖИГОРЬЯ». НОЧНАЯ ВСТРЕЧА С АЛЕКСАНДРОМ ЯНУКОВИЧЕМ
Пока на авансцене — Майдане — бурно развивались события, формировавшие новую украинскую действительность, за кулисами происходили не менее интересные процессы.
Рассказывает Андрей Сенченко:
«Я четко понимал, что режим Януковича должен вот-вот закончиться: он себя уже полностью исчерпал. Кроме того, я тогда получил информацию, что уже второго декабря из «Межигорья» специальные банковские машины начали вывозить наличные деньги.
Почему они, по-вашему, вывозили «наличку» уже второго числа?
Думаю, с той стороны были приблизительно такие же ощущения. В придачу к ним — данные структур, способных анализировать общественное мнение не только в формате соцо-проса. Я так думаю, поскольку эвакуация нескольких грузовых машин с наличными деньгами — операция достаточно серьезная, ее просто так не затевают.
Вам известно, куда они направились?
Было несколько машин сопровождения «Кобры», но им буквально через десять километров пути сообщили, что в их услугах больше не нуждаются. Дальше вместе с непосредственно грузовиками, груженными деньгами, поехали только «Фольксвагены» с затемненными стеклами, внутри которых сидели автоматчики.
Сколько было этих грузовых машин, знаете?
Три, кажется».
(Дом Александра Януковича охраняли автоматчики»Вспоминает Андрей Сенченко:
«Вскоре после разгона студенческого Майдана, буквально через день-два, я позвонил Александру Януковичу и сказал, что у меня такое ощущение: если дальше пойдет в том же духе, то это все в итоге закончится масштабной кровавой бойней. «Да, у меня тоже тревожное предчувствие», — ответил Саша. Он предложил встретиться, обсудить ситуацию. Сказал, что не может выехать из Донецка: слишком занят и постоянно должен находиться на месте. Это, кстати, тоже симптом показательный: значит, там тоже предпринимались какие-то действия — возможно, по спасению активов от возможных последствий. Думаю, он оттуда осуществлял оперативное управление. «Хорошо, — говорю, — не проблема, я могу приехать». Это было второго декабря. Я взял билет на вечерний рейсовый. В Донецке прямо у трапа меня встретил помощник с табличкой «Иванов».
Поехали в офис «МАКО»?
Нет, ехали долго, как потом выяснилось, к нему домой. Внутреннее состояние тревоги усилили автоматчики снаружи ограды и на территории. Мы просидели за разговором всю ночь, часов до четырех утра, наверное. Потом я заехал в гостиницу, принял душ, переоделся и первым же самолетом вылетел в Киев.
Это была частная встреча?
Безусловно. Я сразу сказал, что меня никто не уполномочивал и все, что я говорю, моя частная позиция.
Вы хотели ему как-то помочь?
Нет, я просто пытался нащупать сценарий, реализация которого поможет избежать бойни. Я четко понимал, что разгоном студентов дело не завершится.
Вы видели в нем объект целеполагания? Субъект переговоров?
Виктору Януковичу могли побояться доложить объективную картину, а то, что у Александра Януковича было больше активных каналов информации, больше возможностей воспринимать альтернативные точки зрения, — это точно. Для меня было понятно, что единственный со стороны власти, кто может реально повлиять на окончательное решение Виктора Януковича, это Александр Янукович. И когда мы встретились с ним в декабре, я сказал, что не вижу смысла говорить с другими людьми во власти. Подтекст: они все равно ни на что не влияют. «Да, мы знаем им цену», — сказал он. Вспомните, тогда как раз уже Девочкин ходил на Майдан: было понятно, что он готовит себе пути для отступления.
