Герман Лорей - Операции германо-турецких сил. 1914—1918 гг.
Около 11 ч 45 мин «Гебен» вновь увидел «Бреслау» в густой мгле под берегом, близ Балаклавы. Во время передачи новых приказаний для обоих кораблей о поисках в различных квадратах «Бреслау» в 12 ч 05 мин обнаружил справа русский крейсер. «Гебен» повернул полным ходом на противника и тотчас же увидел в тумане справа еще один корабль; вскоре между двумя ранее замеченными кораблями появились 5 линейных кораблей, следовавших курсом SW, а также эскадренные миноносцы. Казалось, настал, наконец, долгожданный момент померяться силами с неприятелем. В тумане русский флот, шедший в сомкнутом строю, внезапно столкнулся с «Гебеном» и «Бреслау» на очень близкой дистанции. Почти одновременно, в 12 ч 20 мин, противники открыли огонь; «Гебен» представлял собой лучшую цель, проектируясь на ясном фоне мористой части горизонта. «Гебен», находясь на носовых курсовых углах противника, открыл огонь главной артиллерией по головному кораблю с дистанции в 7000–7200 м (38–39 каб.) и пытался, развивая полный ход, произвести охват головы неприятельской колонны. Русские залпы ложились хорошо. Вскоре по открытии огня «Гебен» получил тяжелое попадание. На его стремление охватить голову неприятеля русские отвечали последовательным изменением курса. Вскоре «Гебен» оказался под сосредоточенным огнем 5 русских линейных кораблей. Но опасность быстро миновала: русский флот, подобно видению, скрылся в полосе тумана. Бой продолжался едва 10 мин. «Бреслау» смог следовать с борта «Гебена», противоположного ведшему бой, и не получил попаданий. По официальным русским источникам, на русском головном линейном корабле «Евстафий» снарядом с «Гебена» были повреждены надстройки под мостиком, убито 33 и ранено 35 человек[36]. На «Гебене» неприятельский снаряд вывел из строя 3-й каземат левого борта, причем погибла вся прислуга (12 человек); несколько человек прислуги подачи умерло позднее вследствие отравления газами.
На незначительной дистанции в 6,5–7 км (37–39 каб.) 305-мм снаряд пробил бортовую броню. Заряды, находившиеся в каземате, не взорвались, а только сгорели, поэтому повреждения оказались незначительными. Пострадавший от газов соседний каземат был быстро от них очищен.
В густом тумане, к сожалению, невозможно было снова найти неприятельскую колонну или какой-либо из дозорных крейсеров или эскадренных миноносцев и атаковать их. Туман не рассеивался, а неприятель исчез. За короткое время боевого столкновения «Гебен» не смог использовать свое преимущество в скорости и артиллерийском вооружении. Он выпустил всего девятнадцать 280-мм снарядов; среднюю артиллерию так и не удалось использовать.
Предполагая, что неприятель вернулся в Севастополь, что было верно, Сушон приказал: миноносцам остаться в гавани, «Гамидие» — следовать для обстрела Туапсе, «Бреслау» — вернуться в Босфор. «Гебен» в сопровождении минного крейсера «Пейк» оставался в море до 20 ноября, но неприятеля не видел. 20 ноября в 6 ч «Гамидие» подошел к Туапсе и обстреливал его до 7 ч, выпустив с дистанции 1500–2000 м (8—11 каб.) 80 фугасных снарядов по нефтяным цистернам и принадлежащим к ним сооружениям. Цистерны и сооружения получили тяжелые повреждения, но пожаров не последовало, что означало отсутствие нефти в цистернах; радиостанция была также разрушена.
Из Босфора снова последовала отправка военных грузов. Несколько транспортов с боевым запасом, орудиями, мотоциклетками и провиантом направилось на восток и для их обеспечения вышли в море (21 ноября. — Прим. ред.) «Гамидие» и «Бреслау», а также недавно вступивший в строй «Меджидие». Выгрузка транспортов намечалась в Трапезонде. Но ввиду того, что перед входом в Трапезонд русские поставили минные заграждения, транспорты войти в гавань не смогли[37]. Транспорты никогда не заканчивали погрузки одновременно и не могли следовать совместно, поэтому непосредственное конвоирование их не производилось, а крейсеры держались в море, транспорты же следовали вплотную к берегу. Тем не менее успех был делом случая и счастья. Пришлось преодолеть много трудностей, особенно при тралении мин в Трапезонде, пока транспорты не были в конце концов благополучно проведены к месту назначения. К 3 декабря все крейсеры снова вошли в Босфор.
В этот же период турецкий флот понес тяжелую потерю: заградитель «Нилуфер» не вернулся из своей операции у западного побережья Черного моря. Близ Килии, севернее входа в Босфор, были прибиты его обломки, флаг и трупы двух германских матросов. Наскочил ли «Нилуфер» на дрейфующую мину или потерпел другую аварию, — так и не удалось выяснить.
Все снова и снова Сушон пытался доказать Энверу-паше и его германскому начальнику штаба генералу Бронзарту фон Шеллендорфу ошибочность расчета сухопутных операций на кавказском театре, основывая его на переброске войск морем, и заставить их усвоить, что транспорты, не обеспеченные флотом, неизбежно должны уничтожаться неприятелем; такие операции, по мнению Сушона, зависели только от случайности и противоречили опыту науки о морской войне. Первоначально Энвер настаивал на своей точке зрения, но в конце концов уступил справедливым доказательствам Сушона и обещал доставлять войска и военное имущество сухим путем, несмотря на связанную с этим потерю времени и плохое состояние дорог. Но к такому признанию он пришел, только совершив лично поход на «Гебене» в Трапезонд и убедившись в чрезвычайной рискованности отправки транспортов.
В противоположность Энверу и Сушону генерал Лиман фон Зандерс настаивал на высадке турецкой армии в районе Аккермана, южнее Одессы, с целью продолжения германо-австрийского фронта против России до Черного моря. Командующему флотом стоило большого труда доказать, что о проведении десантной операции большого масштаба при необходимости перехода морем в 300 миль нечего и думать. Действительно, с морской точки зрения, было бы чрезвычайно легкомысленно производить высадку на плоском, совершенно не защищенном берегу, в 150 милях от русской главной военно-морской базы — Севастополя, в непосредственной близости от большого, полного всякими запасами и имевшего гарнизон города Одессы, имея в своем распоряжении войска не подготовленные, не имевшие никакой практики в подобных операциях, при отсутствии всех необходимых десантных средств и в первую очередь — транспортов.
Нельзя было убедить армейское командование в невозможности обеспечить от неприятельских атак отдельные эшелоны экспедиционной армии и ее дальнейшее снабжение как на длинном морском переходе, так и на месте высадки, имея в своем распоряжении лишь 2 крейсера (слабые турецкие корабли не шли в счет). Даже если бы удалось уничтожить или парализовать отдельные части русского флота, то и тогда такая десантная операция не имела бы никаких шансов на успех.
Сушон со своей стороны указывал на необходимость действий в районе Суэцкого канала для отвлечения неприятельских сил в том направлении. Турецкое главное командование и генерал Зандерс вначале переоценивали трудности такой операции.
Крупно намеченная операция против Одессы вылилась в конечном итоге в авантюристическую высадку небольшого десанта близ Аккермана. На русском побережье должны были быть высажены 24 турецких кавалериста, одетых в русскую форму и частично говорящих по-русски. Целью высадки являлось разрушение железной дороги Бендеры — Рени и уничтожение соседних деревень. По выполнении задачи отряду надлежало прорваться в Румынию. 5 декабря и до половины ночи с 6 на 7 декабря «Бреслау» сопровождал транспорт до Змеиного острова (остров Фидониси у Сулинского гирла Дуная), откуда транспорт в темное время до рассвета мог дойти до намеченного района высадки. Командир транспорта, турецкий морской офицер, отлично справился со своей задачей. Высадка была произведена быстро, причем нескольких местных жителей, находившихся на берегу, захватили в плен, и транспорт вернулся целым и невредимым 9 декабря в Константинополь. Десантный же отряд, как и следовало ожидать, был тотчас же обнаружен русскими и взят в плен, не выполнив своей задачи. «Бреслау» повернул к берегу Крыма, обстрелял у побережья несколько русских тральщиков и самолет, сбросивший бомбу, упавшую в расстоянии 1000 м от крейсера; 8 декабря «Бреслау» вернулся в Константинополь.
6 декабря в 18 ч 30 мин «Гебен», «Берк» и «Пейк» вышли в море для обеспечения переброски сухопутных войск на 4 транспортах, следовавших под конвоем «Меджидие». Перевозились 2 батальона, 2 горные батареи, 100 кавалеристов, верблюды и снаряжение. Энвер-паша с генералом Бронзартом следовал на «Гебене», чтобы присоединиться к 3-й армии у Трапезонда. Несмотря на донесение об обнаружении 8 декабря в 12 ч 4 неприятельских кораблей, проследовавших W-м курсом мимо Трапезонда, и на оживленные радиопереговоры, никаких неприятельских сил встречено не было. Турецкий конвой разошелся с неприятельскими кораблями (предположительно — эскадренными миноносцами), шедшими вдоль берега, уклонившись в море N-м курсом. Этот маневр был проведен из мало обоснованных соображений. Действительно, донесения турецких береговых радиостанций часто бывали настолько неполными и ненадежными — не раз они оказывались чистейшей фантазией, — что не представлялось возможным иметь хотя бы приблизительное представление о местонахождении, численности, составе и деятельности неприятельских сил. Ввиду того, что у Трапезонда можно было нарваться на мины, войска высаживались восточнее — в Ризе. Здесь повторилось событие, уже однажды пережитое «Гамидие». Германский командир минного крейсера «Берк» пишет в своем военном дневнике о высадке в Ризе:
