Саул Боровой - Еврейские хроники XVII столетия. Эпоха «хмельничины»
И было во вторник 4 сивана 5408 г. (26 мая 1648) — татары и православные прошли через лес с двух сторон — с одной стороны татары, а с другой — православные. Когда увидали поляки, что на них нагрянула беда и что против выступили также и татары, что их так немного, а татар и православных более шестидесяти тысяч, они пытались бежать через лес на гору и в ложбину, но там они попадали в ямы, вырытые для них, и были окружены татарами и православными. Начальники поляков взмолились, чтобы не проливали их крови, а взяли в плен; татары на это согласились и взяли в плен всех поляков и их двух гетманов. Они подвергли их тяжким пыткам, а ноги этих двух гетманов — имя одного Потоцкий, а другого Калиновский — были закованы в железные оковы[55]. Тогда многие польские шляхтичи увидали, что Хмель (д.с.е.и.) одолевает, что он имеет удачу в своем восстании, и они изменили польскому королевству, заключили с Хмелем (д.с.е.и.) союз и присягнули, что будут служить ему верой и правдой, так как служили прежде королю польскому[56]. Среди них был также и тот полковник, которому пан хорунжий приказал отрубить голову Хмеля (д.с.е.и.). Его назначил Хмель (д.с.е.и.) своим полковником. Тоже и войсковой писарь покойного военачальника Конецпольского, — он стал писарем у Хмеля (д.с.е.и.). Этот писарь был человек чрезвычайно способный и превосходно знал польскую военную тактику, и он, так же как и другие изменившие польские шляхтичи, стал советчиком Хмеля (д.с.е.и.)[57] и истинной напастью для Польши. Из самого же леса берут топорище для топора[58]. В тот же самый день, когда было пленено польское войско вместе с двумя гетманами, пришло печальное известие про смерть короля Владислава. И стала Польша, что стадо без пастыря.
И было, когда узнали магнаты и паны, что умер король и что пленены паны, храбрые и искусные воины, а также и оба гетмана — они сильно пали духом. А сердце евреев от ужаса «растаяло, как воск пред лицом огня»[59], и страх, обуявший панов, перешел и на них. И бежали все паны, имевшие владения в Заднепровье, а также и с правой стороны Днепра до св. общины Полонное, — все они бежали, спасая свои жизни, «Если бы господь не пощадил остатков наших, мы исчезли бы подобно Содому»[60].
Князь Вишневецкий (да будет благословенна его память) был в этот грозный час со своим войском в Заднепровье. Он относился чрезвычайно благожелательно к евреям и как военачальник он не имел себе равных в государстве. Кн. Вишневецкий отступал со своим войском по направлению к Литве, а вместе с ним бежало около 500 хозяев-евреев, каждый со своей женой и детьми. И неслись они, словно на крыльях орлиных, пока не довел их Вишневецкий до тех мест, куда они хотели добраться. Когда грозила опасность с тыла, он приказывал евреям идти впереди; когда опасность была спереди, он выступал вперед, как щит и панцирь, а евреев оставлял позади. А евреи, жившие на правой стороне Днепра, услышали о двух вышеуказанных несчастных происшествиях в первый день праздника «Шевуот»[61], и они все бежали, спасая жизнь, в тот же день, в праздник, побросав без сожаления все свое добро. Вся округа св. общины Острог со всеми общинами, приписанными к ней[62], как св. общины Белая Церковь, Паволочь, Чуднов, Любартов и другие, следующие за ними, бежали частью в св. общину Полонное, частью в св. общину Заслав, частью в св. общину столичного города Острог[63], частью в св. общину Константинов, — потому что это были укрепленные города. А вся округа св. общины Львов[64], что в Руси, со всеми общинами, приписанными к ней, как, например, прикагалки[65], св. общины Немиров — бежали в самый Немиров; из окрестностей св. общины Тульчин — в Тульчин; из окрестностей св. общины Бар, например, св. общины Винница, св. общины Черноград, св. общины Красное и прилегающие общины — все бежали в Бар; а те, которые не бежали или не смогли бежать, они сами повинны в своей гибели. И много святых общин, расположенных невдалеке от мест сражения и не могших спастись бегством, как то св. община Переяслав, св. община Борисовка, св. община Пирятин, св. община Борисполь, св. община Лубны, св. община Лохвица с прилегающими, погибли смертью мучеников от различнейших жесточайших и тяжких способов убиения: у некоторых сдирали кожу заживо, а тело бросали собакам, а некоторых — после того, как у них отрубали руки и ноги, бросали на дорогу и проезжали по ним на телегах и топтали лошадьми, а некоторых, подвергнув многим пыткам, недостаточным для того, чтобы убить сразу, бросали, чтобы они долго мучились в смертных муках, до того как испустят дух; многих закапывали живьем, младенцев резали в лоне их матерей, многих детей рубили на куски, как рыбу; у беременных женщин вспарывали живот и плод швыряли им в лицо, а иным в распоротый живот зашивали живую кошку и отрубали им руки, чтобы они не могли извлечь кошку; некоторых детей вешали на грудь матерей; а других, насадив на вертел, жарили на огне, и принуждали матерей есть это мясо; а иногда из еврейских детей сооружали мост и проезжали по нему. Не существует на свете способа мучительного убийства, которого они бы не применили; использовали все четыре вида казни: побивание камнями; сжигание; убиение и удушение[66]. А многих татары увели в плен; женщин и девушек насиловали; овладевали женщинами на глазах их мужей, девушек и красивых женщин брали в служанки и поварихи, а иных в жены и наложницы. Так они поступали во всех местах, куда приходили; и то же самое делали с поляками, в особенности с ксендзами. И было убито в Заднепровье много тысяч евреев, а несколько сот их было принуждено изменить вере. Библейские свитки рвали на клочья и делали из них мешки и обувь; а ремнями для тефилин[67] подвязывали сапоги, покрышки же их выбрасывали на улицу; священными книгами мостили улицы или изготовляли из них пыжи для ружей. «У каждого, услышавшего об этом, зазвенит в ушах»[68].
И было, когда услышали в св. общине Погребище, св. общине Животов, св. общине Божувка и св. общине Тетиев и в их прикагалках, что сделали в Заднепровье православные с нашими братьями, когда к ним подошли с одной стороны татары, а с другой православные, — они рассудили так: «Если мы будем ждать, пока придут православные в город, они нас уничтожат или заставят — от чего да хранит бог — изменить вере. Лучше будет, если мы пойдем в стан татар и отдадимся в плен; мы знаем, что наши братья, сыны Израиля, в Константинополе и других общинах Турции очень милосердны, и они нас выкупят за деньги». Они так поступили, и четыре упомянутых общины — мужчины, женщины, дети, всего около трех тысяч душ — пошли к татарам. Среди них был кантор по имени р. Гирш из Животова; когда они подошли к татарам, он стал петь громким голосом заупокойную молитву по убиенным нашим братьям из дома Израилева, и весь народ разразился великим плачем. Несомненно, их стенания были услышаны на небесах, и принявшие их преисполнились к ним жалости и стали их утешать добрыми словами. Они сказали им: «Не беспокойтесь, вы не будете иметь недостатка ни в еде, ни в питье. Среди вас есть резники, пусть они зарежут достаточно скота, а скоро мы вас отведем к вашим братьям в Константинополь, и они вас выкупят из плена». Так поступили татары, а наши братья по дому Израилеву в Константинополе (да хранит их господь) выкупили их и других пленных из Польши (всего приблизительно около 20 тысяч душ), истратив на это большие деньги — столько денег, сколько от них требовали, — и кормят и содержат их по сей день. И проявляет по отношению к ним несказанное милосердие вообще вся Турция, а в особенности св. община Салоники, — они вы купили большое число пленных. И в св. общине блистательной Венеции, и св. общине венценосного Рима, в св. общине славного и справедливого Ливорно и в остальных св. общинах Италии собрали много десятков тысяч дукатов на выкуп пленных и послали их в св. общину великого Константинополя. Господь да вознаградит их за все благодеяния, которые они оказали нашим братьям и да хранит их от всякого зла и напасти до пришествия избавителя.
После всего этого татары вернулись со множеством пленных на родину, а злодей Хмель (д.с.е.и.) пошел с великим торжеством со своими казаками и с несколькими тысячами татар, оставшимися у него, в город Чигирин. И когда он подошел к городу, навстречу ему вышло все население города с музыкальными инструментами и встретили его с большим ликованием и приветствовали его. Они признали его начальником и владыкой над ними и над их потомством вовеки веков и сказали ему: «Ты князь, волею божией, над нами и наш избавитель от польских панов, угнетающих нас тяжкими работами».
И было, когда злодей Хмель (д.с.е.и.) поселился у себя дома, — он сказал своим подчиненным начальникам и советчикам: «Давайте надумаем что-нибудь, чтоб не стать позорищем и поруганием наших недругов; ведь мы стали отвратны для населения Польши. Когда короли Эдома[69] узнают обо всех наших злодеяниях, они пойдут на нас войной, а нас ведь немного». Тогда ему подали такой совет: «Отправь послания к панам и магнатам Польского королевства, искренне и миролюбиво утешь их и, порицая свои поступки, объяви, что только желание спасти свою жизнь заставило тебя так поступить. Сделай так, чтобы они не спешили собирать против тебя войско, а ты между тем отправь посланников к татарскому хану с просьбой прислать на подмогу многочисленное войско. Одновременно разошли послания по всем городам королевства Польского, где есть православное наследие, в которых призывай их приготовиться, чтобы в назначенный срок объединиться, постоять за себя и отомстить своим врагам-панам и — упомянем их отдельно — евреям». Хмель (д.с.е.и.) так и сделал.
