Виктор Губарев - Флибустьеры Ямайки. Эпоха «великих походов»
Это письмо могло быть написано в апреле 1663 года. В нем прослеживается не столько забота короля Карла о подданных испанской короны, сколько опасения, как бы хозяйство и обороноспособность Ямайки не пострадали из-за вовлечения колонистов в рискованные приватирские операции. В то же время письмо не содержит категоричного запрета на снаряжение каперских экспедиций; король повелевает не давать разрешения на каперство лишь в тех случаях, когда в них планируется участие солдат ямайского гарнизона и жителей колонии (фермеров, ремесленников, сервентов). Второе письмо, датированное 28 апреля (8 мая), фактически дублирует предыдущее:
«Король вице-губернатору Ямайки. Зная, с какой ревностью и обидой испанцы смотрят на наш остров Ямайку и как расположены они предпринять какое-нибудь покушение на него, а также зная, каким беспомощным он может оказаться в смысле собственной защиты, если будут поощряться такие предприятия, которые недавно произошли и все еще продолжаются и которые отвлекают жителей от работы (которая лишь одна может сделать остров значительным), король выразил свое неудовольствие всеми подобными предприятиями и повелел, чтобы ни одно подобное [предприятие] в будущем не осуществлялось, но чтобы они заботились лишь об усовершенствовании плантаций и сохранении сил в надлежащем состоянии».
Поскольку упомянутые письма были подготовлены лишь через полгода после набега флотилии Мингса на Сантьяго-де-Кубу, а пришли на Ямайку и того позже, губернатор и Совет острова продолжали активно использовать флибустьерские суда для каперских операций против испанцев. Ниже приводится список капитанов и кораблей, получивших каперские поручения в период губернаторства Чарлза Литтлтона:
Глава 9. Набег флибустьеров на Сан-Франсиско-де-Кампече
Успех набега на Сантьяго-де-Кубу вдохновил власти Ямайки на разработку нового антииспанского проекта. 11 (21) декабря 1662 года Совет Ямайки принял решение, в котором говорилось: «Торговля с подданными короля Испании должна быть налажена силой, и попытку следует предпринять в западном направлении — на берегах Кубы, Гондураса и залива Кампече».
9 (19) и 10 (20) января 1663 года от 1500 до 1600 солдат и флибустьеров были посажены на борт двенадцати кораблей, которые через два дня отплыли под командованием Кристофера Мингса в сторону Мексиканского залива. Согласно испанскому источнику, флотилия приватиров насчитывала четырнадцать судов, включая большой 44-пушечный фрегат (это был, безусловно, «Центурион»). Среди участников похода находились известные в то время флибустьерские капитаны — сэр Томас Уэтстон, Авраам (Адриан) Митчелл, Ричард Гай, Уильям Джеймс, Адриан ван Димен Сварт, Мингер Янсзоон, Эдварт Мансфелт, Давид Маартен, Джон Моррис, Джон Пёрдью, Милнер Магфорд и, возможно, Ян Харменсзоон, Якоб Факман (Джекмэн), Джон Булл, Роберт Джордан, Роберт Сирл и Морис Уильямс.
Перед рассветом 9 (19) февраля они подошли к Сан-Франсиско-де-Кампече и высадились в полутора лигах к западу от города. Флибустьеры предложили Мингсу применить испытанную ими тактику нападения на неприятеля под покровом темноты, на что коммодор гордо ответил: «Я презираю воровать победу!». Соответственно, когда они подошли к окрестностям Кампече, главнокомандующий «сообщил им [испанцам] о своем приближении с помощью барабанов и труб».
Сопротивление рейдерам могли оказать не более 150 солдат городского ополчения. В разгар боя Мингс был ранен в лицо и в оба бедра и, передав командование Мансфелту, вернулся на борт «Центуриона». Несмотря на отчаянное сопротивление испанцев, к 10 часам утра город и все укрепления, кроме крепости Санта-Крус, оказались в руках захватчиков. В плен попало около 170 горожан. Фортификационные сооружения англичане частично разрушили, часть города сожгли, а четырнадцать кораблей, стоявших на рейде, взяли в качестве призов. Добыча корсаров, по оценке испанского губернатора дона Антонио де Мальдонадо Альданы, равнялась 150 тыс. пиастров, а общий ущерб, нанесенный городу, составил около 500 тыс. пиастров.
На следующий день к Мингсу от Мальдонадо Aльданы явился парламентер, который сообщил о готовности губернатора заключить с корсарами перемирие в обмен на обещание хорошего обращения с пленными. Мингс охотно освободил четырех знатных пленников и передал им послание для Мальдонадо; в своем письме он соглашался покинуть город и освободить остальных пленных, если испанцы позволят захватчикам взять воду из находившихся возле Лермы источников. Коммодор также выразил сожаление по поводу того, что из-за ран не смог лично прибыть и встретиться с испанским командиром. Испанцы согласились с условиями англичан, и в знак доброй воли Mингс освободил всех пленных, оставив при себе лишь шесть самых знатных заложников до получения воды. 23 февраля (ст. ст.) ямайская флотилия снялась, наконец, с якорей и пустилась в обратный путь, уведя с собой четырнадцать трофейных судов.
Уильям Бистон записал в дневнике, что приватирское судно капитана Митчелла «Блессинг» доставило 28 февраля сообщение, согласно которому испанцы в Кампече были заранее предупреждены о замыслах англичан из Сантьяго-де-Кубы и смогли хорошо подготовиться к обороне. Это противоречит испанскому отчету, в котором говорится, что перед нападением корсаров власти города вообще не позаботились о мобилизации людей, пополнении запасов пороха и военного снаряжения.
Из-за противных ветров и течений возвращение приватиров на Ямайку затянулось; в Порт-Ройял большинство из них смогло прибыть только в апреле 1663 года. Раны Мингса требовали длительного лечения, и поэтому в начале июля он на борту «Центуриона» отплыл в Англию.
Когда сообщение о набеге англичан на Кампече достигло Лондона, король Карл II осудил и эту акцию. Дело в том, что в феврале (т. е. как раз во время набега Мингса на Кампече) в Уайтхолле серьезно рассматривались предложения испанских купцов о выдачи им лицензии на покупку в английских колониях (Барбадосе, Ямайке и др.) негров-рабов, которых доставляли туда корабли недавно образованной Королевской Африканской компании; эта торговля могла давать короне до 100 тыс. ф. ст. ежегодного дохода. В марте король подписал приказ губернатору Ямайки «выдать свободную лицензию и гарантию испанским плантаторам в Америке на торговлю товарами и неграми… при условии уплаты обычных пошлин». Джозеф Уильямсон, секретарь Генри Беннета, 14 (24) мая 1663 года писал английскому посланнику в Португалии сэру Ричарду Фэншоу: «Письма из Кадиса сообщают, что они там очень опечалены слухами из Вест-Индии о нашем враждебном поведении в отношении их, которое может совершенно расстроить их торговлю».
Негативная реакция короля на антииспанские действия ямайской флотилии могла объясняться и тем, что находившиеся в Кадисе и Севилье английские купцы не хотели, чтобы пиратство англичан в Карибском море вредило их репутации и бизнесу.
Чтобы успокоить испанский двор и английских негоциантов, торгующих с Испанией, король запретил Совету Ямайки организовывать новые антииспанские предприятия (на острове об этом объявили 11 августа 1663 года); в то же время против Кристофера Мингса не было выдвинуто никаких обвинений. Более того, в 1664 году, в период обострения англо-голландских отношений, его назначили вице-адмиралом Белой эскадры королевского флота, находившейся под командованием принца Руперта (говорили, что он был «большим любимцем принца»). В указанном звании Мингс в июне 1665 года принял участие в морском сражении против флота республики Соединенных провинций у Лоустофта, после которого за проявленное мужество король возвел его в рыцари.
В октябре 1665 года, находясь по делам службы в Лондоне, Мингс неоднократно встречался с секретарем Адмиралтейства Сэмюэлом Пипсом. Последний весьма лестно отзывается о нем в своем дневнике. В частности, в записи от 26 октября Пипс признался, что «нашел его очень остроумным красноречивым малым, открыто рассказывающим о своем происхождении, а он был сыном сапожника, к которому как раз направлялся…».
В следующем году сэр Кристофер Мингс стал вице-адмиралом Голубой эскадры, которой командовал его патрон граф Сэндвич. В июне 1666 года, во время ожесточенного морского сражения с голландцами у Даунса (называемого также сражением Четырех дней), он был командиром флагманского корабля «Виктори». В разгар боя вражеская пуля пробила Мингсу горло, однако он наотрез отказался покинуть палубу, зажав рану пальцами. Вторая пуля пробила ему шею и застряла в плече. Прожив еще несколько дней, сэр Кристофер умер в своем доме в Гудмэнс-Филдсе (Уайтчепел, Лондон). Горько оплакиваемый простыми моряками, членами команды «Виктори», он был похоронен в Уайтчепеле 13 (23) июня 1666 года.
Сэмюэл Пипс, присутствовавший вместе с сэром Уильямом Ковентри на отпевании Мингса в церкви, в тот же день записал в своем дневнике: «Здесь произошел необычный случай — один из наиболее романтичных, когда-либо слышанных мной в моей жизни, и я бы не поверил в это, не будь сам тому свидетелем. Около дюжины способных, крепких, статных людей подошли к карете со слезами на глазах, и один из них от имени остальных начал речь и сказал сэру У. Ковентри: «Нас здесь дюжина из тех, кто знал, любил и служил нашему павшему командиру сэру Кристоферу Мингсу, а тtперь исполнивших последнюю службу по преданию его земле. Мы были бы рады, если бы нам предложили кого-нибудь вместо него, чтобы отомстить за него. Всё, что у нас есть. — это наши жизни; если бы вы соблаговолили убедить Его Королевское высочество дать нам брандер, и из всех нас, а нас здесь дюжина, вы выбрали бы одного командиром, то остальные служили бы ему, кем бы он ни был; и, если возможно, сделайте так, чтобы все увидели нашу память о нашем павшем командире и нашу месть». Сэр У. Ковентри был весьма растроган этим (как и я, едва удержавшийся, чтобы не расплакаться) и записал их имена; и с тем попрощались; он сказал мне, что хочет передать столь необычную историю Его Королевскому Высочеству; на том мы и расстались. Воистину сэр Кристофер Мингс был человеком весьма энергичным, весьма значительным и среди простых людей выделялся превосходным языком; и, как говорит сэр У. Ковентри, мог бы быть наиболее полезным человеком в столь бедственное время. Он достиг большой славы здесь, дома, и еще большей — за границей, в Вест-Индии. Он привел свою семью на путь величия, но умер в такое время, что память о нем и само имя (а его отец всегда был и по сей день остается сапожником, а его мать — дочерью паромщика, о чем он частенько хвастался) будет полностью забыто через несколько месяцев, словно его никогда и не было… У него не было времени скопить состояние, но лучше умереть в бедности, чем в богатстве».
![Юрий Лощиц - Дмитрий Донской, князь благоверный[3-е изд дополн.]](/uploads/posts/books/40588/40588.jpg)
