Уильям Энгдаль - СТОЛЕТИЕ ВОЙНЫ.(Англо-американская нефтяная политика и Новый Мировой Порядок)
Попытка Британии примириться с Москвой была делом немаловажным. Возобновление дипломатических отношений должно было распахнуть двери для выгодных торговых сделок, которые позволили бы «Ройял Датч Шелл» и другим представителям британского нефтяного капитала контролировать опустошенные войной нефтяные месторождения России в Баку.
Тайно финансируя русскую контрреволюцию, начавшуюся в 1918 году, совместно с министром по делам колоний Уинстоном Черчиллем, глава «Шелл» Детердинг отправился во Францию и скупил дореволюционные концессии в районе Баку, рассчитывая на неминуемый крах советского режима, оказавшегося в экономической блокаде и понесшего серьезные потери.
К этому же времени относится и знаменитый заговор Локхарта, в результате которого посол Британии в Москве сэр Робин Брюс Локхарт и Сидней Рейли были заочно осуждены и приговорены к смертной казни за попытку покушения на Ленина в августе 1918 года. Тогда же Британия вместе с союзниками высадила десант в Архангельске. Политика Британии в бытность Черчилля главой Министерства по делам колоний состояла в поддержке правительства в изгнании, сформированного вокруг сомнительной фигуры Бориса Савинкова, бывшего военного министра злополучного правительства Керенского и закоренелого морфиниста. При поддержке Черчилля и британского правительства Детердинг направлял огромные суммы денег российскому контрреволюционному белому движению под руководством генералов Врангеля, Деникина, адмирала Колчака и других вплоть до 1920 года. В предвкушении вожделенной бакинской нефти Детердинг основал «Англо-Кавказскую компанию». В какой-то момент Детердинг, все более разочаровывавшийся в предприятии, стал направлять деньги на создание в Баку сепаратистского движения, которое должно было бы признать права Детердинга на нефтяные концессии.[37]
Четырехлетние тайные и явные попытки сбросить новый большевистский режим так и не принесли плодов. К 1922 году Британия сменила тактику, намереваясь найти точки соприкосновения с казавшейся Лондону более прагматичной, но на деле продиктованной отчаянием экономической программой ленинской Москвы — новой экономической политикой (НЭПом) 1921 года.
Синклер и американское предложение
В то время как Детердинг и англичане в 1922 году упорно старались заполучить монопольное право разрабатывать и контролировать обширные нефтяные месторождения России, не меньшее упорство проявлял и американский нефтяной капитал, в том числе и группа компаний «Стандарт», принадлежавшая Рокфеллеру.
Однако к 1922 году стало казаться, что сложились идеальные условия для реализации нового британского подхода к отношениям с Россией. Основной соперник Британии в борьбе за советские нефтяные концессии, американская компания «Синклер Ойл» Гарри Синклера, весьма своевременно оказалась замешанной в разгоревшемся в США скандале с предоставлением для разработки участков в Вайоминге на месторождении Типот-Доум, зарезервированном для нужд американского военно-морского флота.
Гарри Синклер, игравший роль независимого нефтедобытчика из Оклахомы, фактически был удобным посредником для «Стандарт Ойл» и банкиров для выхода на рынки в тех случаях, когда прямое участие «Стандарт Ойл» могло вызвать подозрения, в первую очередь, сильнейшего британского конкурента — «Шелл». В начале 1920-х годов Синклер вовсе не был самостоятельным выходцем из низов, каким он себя представлял. В совете директоров его «Синклер Рефайнинг Компани» состоял Теодор Рузвельт-младший, сын бывшего президента. Арчибальд Рузвельт, его брат, был вице-президентом «Синклер Ойл». Уильям Бойс Томпсон, директор принадлежавшего Рокфеллеру нью-йоркского «Чейз Банка», обслуживавшего «Стандарт Ойл», также входил в совет директоров компании Синклера.
В начале 1920-х Гарри Синклер встречался в Лондоне с советским представителем Л. Красиным. В результате переговоров Синклер вместе с американским сенатором Альбертом Фоллом и Арчибальдом Рузвельтом отправился в Москву, где заключил соглашение о предоставлении концессии на разработку богатейшего месторождения в Баку, а также прав на разработку нефтяных месторождений острова Сахалин и об учреждении совместно с советским правительством компании с равными долями участия, чтобы поровну делить прибыли от продажи нефти за границей.
Группа Синклера согласилась вложить в проект не менее 115 млн. долларов и получить в Соединенных Штатах крупный кредит для советского правительства. В Москве было известно о тесных связях Синклера с президентом Хардингом и республиканской администрацией в Вашингтоне. Для предоставления кредита требовалось дипломатическое признание России со стороны США, нарушавшее международную изоляцию Советского Союза. Синклер согласился на это, и Хардинга убедили признать советское правительство.
Однако внезапно в Вайоминге (по некоторым сведениям, не без тайной поддержки представителей «Шелл» Детердинга) разгорелся скандал, равный по своему размаху никсоновскому «Уотергейту»: Синклер, Фолл и даже президент Хардинг были обвинены в предоставлении под разработку выгодных участков на месторождении Типот-Доум в Вайоминге, являвшемся собственностью правительства США. В последовавшей шумихе в средствах массовой информации и в ходе расследования, проведенного конгрессом, никто и словом не обмолвился о примечательном совпадении: скандал вокруг Типот-Доум всплыл, стоило лишь Синклеру и США увести выгоднейшую концессию в Баку из-под носа у Детердинга и англичан.[38]
Как раз в то время, когда Хардинг готовился объявить об установлении дипломатических и торговых отношений между США и Советской Россией, 14 апреля 1922 года на первой полосе «Уолл-Стрит Джорнэл» появилась статья о скандале с Типот-Доум и участии в этом деле Гарри Синклера. Не прошло и года, как Хардинг умер, и смерть его сопровождалась странными обстоятельствами. Администрация Кулиджа отказалась от Синклера и бакинского проекта, а заодно и от планов признания России. Были все основания подозревать, что блокирование американского предложения, позволявшего США играть доминирующую роль в разработке российских нефтяных месторождений, было делом ловких рук британской разведки.
Германия пытается обойти англичан
Вот в такой обстановке должна была проходить Генуэзская конференция, в ходе которой британские деловые круги, учитывая провал американской попытки, предполагали одержать победу в борьбе за контроль над огромными ресурсами Советского Союза.
Однако за время многонедельных дискуссий в Генуе Ратенау и советский нарком иностранных дел Г. В. Чичерин подписали всеобъемлющий договор, не поставив об этом в известность правительства Британии, Франции и США.
Ратенау отнюдь не считал договор с Советским Союзом наиболее предпочтительным вариантом развития событий. Еще занимая должность министра восстановления экономики Германии после Версаля и стремясь дать экономике Германии вновь встать на ноги, он неоднократно направлял ходатайства и предложения в адрес британского и других союзных правительств, чтобы начать выплату военных репараций, установленных Версальским договором, из выручки от экспорта. Его прошения раз за разом отклонялись. Более того, в 1921 году правительство Британии установило 26 %-ную запретительную пошлину на ввоз любых товаров из Германии, создавая новые препятствия немецким попыткам выработать реалистичный порядок выплаты долгов.
Видя со стороны англичан и французов лишь новые угрозы применения силы, Ратенау, отпрыск известного в Германии семейства инженеров и бывший председатель крупной электротехнической компании «АЕГ», решил разработать стратегию, которая позволила бы восстановить промышленность Германии за счет экспорта продукции тяжелой промышленности в Советскую Россию.
После Версаля немецкое правительство, учитывая разруху, царившую в послевоенной экономике Германии, считало дефицитное финансирование необходимой временной мерой. По сути «Рейхсбанк» печатал деньги, чтобы покрыть потребности государства, создавая ситуацию, когда в начале 1920-х годов в Германии поток денежной наличности рос быстрее, чем темпы промышленного производства. Результатом неизбежно стала инфляция, но любые альтернативные варианты практически означали экономическое самоубийство государства.
Как было прекрасно известно Ратенау, уже сами по себе затраты на проигранную войну подготовили почву для опасного инфляционного процесса. К 1919 году золотое содержание рейхсмарки упало до половины довоенного уровня. Официальная статистика показывала, что вследствие войны инфляция оптовых цен составила 150 %, а на черном рынке цены были намного выше. Война финансировалась за счет огромного внутреннего долга государства перед населением. В отличие от Британии, которая могла финансировать ведение войны из иностранных источников (особенно с помощью нью-йоркской фирмы «Дж. П. Морган и компания»), Германия была отрезана от основных кредитных рынков.
