Татьяна Щеглова - Устная история
Биографическое интервью может быть построено в свободной форме и начинаться с просьбы «Расскажите о…». Однако успех этого типа интервью зависит от рассказчика, его навыков свободного рассказа, его умения повествовать. В противном случае исследователь должен взять процесс биографического рассказа в свои руки и с помощью наводящих вопросов помочь составить законченное «жизнеописание» (life story). Практика показывает, что такой тип исследовательского интервью меньше подходит для работы с рядовыми участниками истории при изучении «истории снизу» и является эффективным в работе с публичными людьми — политиками, учеными, писателями, общественными деятелями и т. д.
Очень интересный опыт проведения «биографического историконаучного интервью» накоплен информационно-аналитическим центром «Архив науки и техники» Института истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова. Участники проекта «Устная история науки Москвы» разбивают интервью на несколько частей (этапов): собственно автобиографическое повествование и затем уточняющее биографическое интервью, вопросы которого формируются исходя из услышанной ранее автобиографии. Приведем отрывок из программы учебного курса этого коллектива: «Сначала вы предлагаете респонденту рассказать о себе с самого начала, с момента рождения до сегодняшних дней, все из своей биографии, что он сам сочтет нужным поведать.
На этом этапе автобиографическое повествование (нарратив) не прерывается интервьюером и фактически имеет форму монолога. Затем, когда собеседник дает понять, что он закончил (это могут быть фразы типа: „Ну вот, кажется, и все…“, „Ну что вам еще сказать…“ и т. д.), вы задаете вопросы по содержанию услышанного. При этом большинство ваших вопросов будут начинаться с воспроизведенного по памяти фрагмента из услышанного повествования, требующего пояснения, а уже затем будет следовать сам вопрос. Например: „Простите, Вы говорили, что после того, как… С чем это было связано?“.
На заключительном этапе „биографического историко-научного интервью“ исследователь задает вопросы, не связанные с нарративом, заготовленные заранее и включенные в вопросник. Иногда уточняющие вопросы могут возникнуть через несколько дней после встречи, после прослушивания записи или чтения ее расшифровки. Тогда необходима вторая встреча с этим же респондентом»1.
Один из ведущих специалистов в области биографического метода Вернер Фукс-Хайнритц выделяет следующие виды биографического интервью: лейтмотивное и нарративное.
Лейтмотивное интервью представляет собой опрос респондентов, как правило, из одной сферы деятельности: например, история физики, история ДнепроГЭС. Для них, в соответствии с хронологически-поступательным развитием, составляется вопросник по ключевым событиям. Его вид может быть различным, это может быть как «подробно разработанная анкета от пятидесяти и более вопросных сфер, которые должны быть обсуждены с опрашиваемым одна за другой, так и лист-подсказка для интервьюера на несколько тем, которые, если опрашиваемый не выйдет на них сам, должны быть заданы в конце интервью». Такое определение лейтмотивного интервью показывает его видовое сходство с тематическим интервью.
Вернер Фукс-Хайнритц называет ряд преимуществ лейтмотивного вида биографического интервью. Это и возможность сравнивать «места многих интервью друг с другом, поскольку они вызваны одинаковыми вопросами из лейтмотива», и быстрее производить оценивание, «поскольку вопросы лейтмотива содержат какой-то минимум важных тем, от которых исследователю нельзя отказаться». Наконец, важным для руководителей коллектива устных историков из образовательных учреждений является то, что «лейтмотивные интервьюеры могут и не быть безусловно хорошими интервьюерами»[47] [48].
Нарративное интервью в биографическом методе исследования представляет собой стимулирование рассказов. Оно начинается с просьбы «рассказать подробно жизнь по своим релевантным критериям, следуя происходящему с течением времени… Как только опрашиваемый прекращает рассказывать свою жизнь… интервьер должен пытаться его снова подвигнуть к рассказу», чтобы выявить «образцы значений и собственно теории информанта о своей жизни», обоснования, оценки, «рассказывать о событиях и ориентациях действий, о которых он бы молчал из стыда или из-за переплетения интересов». Главное преимущество нарративного интервью состоит в том, чтобы «представить свою историю жизни по своим собственным критериям»[49].
Так же как и в устной истории, в биографистике возможно смешение разных видов опроса. В качестве примера Вернер Фукс Хайнритц привел проект Oral history «Об истории жизни и социальной структуры в Рурской области» под руководством Л. Наетхаммера, использующий комбинацию разных видов интервью при создании биографии. Единственным условием смешанного подхода являлось проведение нескольких интервью, что позволяло «употребить один за другим нарративное и лейтмотивное интервью или апробировать комбинацию открытого интервью с анкетным опросом и групповой дискуссией».
Создание биографического интервью на первый взгляд кажется простым. У начинающего интервьюера создается впечатление, что достаточно только подтолкнуть респондента вопросом к повествованию. Но нужно помнить, что в интервью-воспоминании информативно не только содержание, но и форма повествования. Изучение нарративной формы интервью может дать исследователю сведения о ментальности, идентичности, социальном статусе человека и т. д., кроме того, часто позволяет обнаружить проявления латентной (скрытой) информации.
Ряд исследователей наряду с биографическим интервью или вместо него выделяют генеалогическое интервью, когда в фокусе исследования находится не история жизни одного человека, но истории жизни нескольких поколений одной семьи. Очень эффективно использование генеалогического интервью в микроистории, при изучении микроколлективов, микропоселений или династий (ученых, сталеваров, учителей и т. п.). В крестьяноведении генеалогическое интервью позволяет через историю семьи изучать историю всего общества, так как при реконструкции генеалогии крестьянской семьи опрос уводит в глубь крестьянского традиционного общества, а завершается современностью: в интервью старшие респонденты — из эпохи единоличников, средние — из советской эпохи, внуки — дети перестройки, правнуки — постсоветской России. В таком генеалогическом «вертикальном» интервью меняются эпохи, прослеживаются традиции и тенденции социального развития за относительно большой отрезок времени.
Можно выделить как самостоятельный и смешанный тип интервью. Оно может быть одновременно тематическим и биографическим; генеалогическим и тематическим; биографическим и генеалогическим. Его характер зависит от цели и задач исследования. Примером является российско-английский проект «Социальная структура советского и постсоветского села» под руководством ректора Школы и профессора Манчестерского университета Теодора Шанина. В его реализации использовались как традиционные для классической социологии количественные методы (потребительский бюджет), так и неформализованные варианты интервью1. «Изначальная установка проекта на изучение „зоны молчания“ через „голоса снизу“ предполагала обращение к темам в прошлой и настоящей жизни российского села, которые долгие годы замалчивались. Естественно, что обращение к этим темам требовало от интервьюеров-исследователей новых методических навыков»[50] [51]. Это привело социологов-участников проекта к использованию неформализованных интервью, в основе которых лежало изучение истории семьи, семейных историй как результат применения генеалогически-тематических или биографических видов интервью. О. И. Масловой, обобщившей их опыт работы, такой подход напомнил забытую практику экспедиционных исследований села конца XIX — начала XX в., которую создавали земские статистики, работавшие не только как интервьюеры, но и как этнографы[52].
Целесообразность использования исторического интервью (тематического, биографического, генеалогического, смешанного по содержанию и формализованного или свободного по форме) в гуманитарных науках обусловлено тем, что люди живут и действуют в мире, изменяют его и сами изменяются под воздействием последствий своих действий. Человеческое поведение в устной истории изучается в конкретной социально-исторической ситуации, находящейся в непрестанном изменении и развитии и откладывающейся в сознании человека. И при всем скептическом отношении к интервью со стороны точных наук, признающих только систематизированные знания, полученные и проверенные экспериментом, гуманитарные науки отказались от позитивистского отрицания качественных методов исследования и ограничения исследований только измеряемыми и объективными фактами исторической действительности. Целью исследовательского исторического интервью не является получение исключительно количественных (статистических, хронологических, фактологических) данных; основная информационная ценность интервью заключена в обыденной устной речи. Материалы интервью могут быть двусмысленны и противоречивы, а полученные данные — не воспроизводиться у других опрошенных, хотя интервью, в ходе которого создаются качественные источники, может порождать и систематизированные знания.
