Дмитрий Гаврилов - Древние боги славян
— Белый и Чёрный боги связаны с зарождением новой жизни и судьбами людей, в том числе с идеей воздаяния.
— Блага в мире исходят от Белого бога: Белый бог — просветитель, он добывает и дарит людям и иным Богам знания; Белый бог активно преобразует мир. «Вред» в мире проистекает от Чернобога: он препятствует изменению мира Белым богом или выступает как подстрекатель своего светлого противника.
— Иногда Белый бог ассоциируется с молодостью, а Чёрный бог — со старостью. Тогда их встреча — это испытание Белого Чёрным, а Света — Тьмой. В соперничестве с Чёрным богом Белый бог обретает целостность и избавляется от собственной ущербности (неполноты), обретая Силу.
— Белый бог участвует в творении Вселенной либо препятствует её порче. Чернобог не в меньшей степени задействован при создании Вселенной как непосредственный участник этого акта, либо же он «портит» только что созданный Мир, внося в него отступления от «первичного плана» изменения, которые впоследствии, однако, послужат к поступательному развитию сотворяемого Мира.
— При взаимодействии Белого и Чёрного богов появляются Время-Пространство и движение. Безоговорочное господство любого из них влечёт за собою смерть и застой. Поэтому столкновение, спор между ними необходимы как условия развития сущего, и потому в конечном счёте ни один из них не может победить окончательно.
Идея противостояния и неразрывности противоположностей, в том числе Чернобога и Белобога, пронизывает всё традиционное мировоззрение. Она находит отражение в противопоставлении основных (архетипических) образов: Тьма — Свет, чёрное — белое, левое — правое, женское — мужское, низ — верх, плохое — хорошее и т. д. Однако с точки зрения язычника мир всё же един.
Пусть Свет и Тьма различны, в особенности на физиологическом уровне, однако они составляют единое целое. Идея в первую очередь «единства», а потом уже «борьбы» противоположностей присутствует в мировоззрении всех индоевропейских народов вплоть до поры проникновения в него мировых религий, отрицающих единство Света и Тьмы.
Образы «тёмных» богов можно разделить на два основных типа:
Первый — образ разрушителя или Трикстера, приводящего старый мир и отношения в нём к краху во избежание стагнации и окончательного уничтожения.
Второй — образ своеобразного культурного героя, Бога магии, повелителя Дикой Природы и охоты, властителя или стража Иного мира или проводника туда. Зачастую они смыкаются, но в любом случае тесно переплетены. Роль культурного героя чаще выполняет Белый Бог, собственно Творец. В таком случае в дуалистическом мифе о творении как Трикстер выступает соревнующийся с ним второй демиург…
Один из авторов (Д. Гаврилов, родившийся в 1968 г. в Советском Союзе в г. Москве) свидетельствует, что в детские годы он был участником и инициатором коллективных игр, вне зависимости от содержания, самим своим началом отражавших то, что многие годы спустя было уже осознанно определено автором как бинарная оппозиция, связанная с обсуждаемым нами архетипом.
Игровая деятельность всесторонне рассмотрена в трудах классиков психологии (Фрейд, 1925; Пиаже, 1976; Выготский, 1996) и культурологии (Хёйзинга, 1997). Особо отметим, что игры детей представляют собой особую реальность. Нужно помнить также, что «настоящая» действительность, противоположностью которой она является, для ребёнка гораздо менее «настоящая», нежели для нас.
Существует также взгляд на игровую деятельность с точки зрения исследователей ритуала, когда игра рассматривается как собрание символов, сохраняющая информацию о ценностях и иерархиях мироздания. Возвращаясь к собственному детскому опыту, автор хотел бы зафиксировать феномен двух главных ролей игр тех лет — так называемого «включателя» и «выключателя», кои разыгрывались до начала собственно игрового процесса всегда одинаково.
Договаривались двое, начиная с фразы «Чур, я буду…». Они первыми выбирали себе роли и устанавливали правила будущей игры, чем повышали свой социальный статус и, возможно, снимали напряжение, которое испытывали вне игровой обстановки со стороны просто тупых сверстников или более старших{16}. Причём один имел право «включать»{17} в игру новых, сверх первых двух, участников, соответственно, его именовали Включателем. Другой (Выключатель) имел право при нарушении правил «выключать», т. е. исключать участников из игры (в том числе в редких случаях и Включателя, что приводило к тому, что состав играющих не мог уже обновляться, и так или иначе наступал коллапс, «конец Света», как если бы эддический Суртр уничтожал игровое пространство асов). Но, как правило, договор Включателя и Выключателя действовал до тех пор, пока игра не надоедала им самим.
Разделение функций Включателя и Выключателя, т. е. «Исключателя», при всём при том, что оба задают исходные правила игры, позволяет нам провести аналогию с поддержанием — Rta — Высшего закона развития мира — его сотворцами.
Перед нами новый лик древнего архетипа, отражение в детской игре (т. е. в момент изменённого состояния сознания) мифа творения мира Светлым («включатель») и Тёмным («выключатель») началами.
Не является ли всё-таки противопоставление Белобога и Чернобога как «доброго» и «злого» не христианским? Вдруг налицо некое, допустим, древнеиранское (Ахура Мазда и Ангхро Майнью) или подобное ему гностическое влияние? Вопросов много, и далеко не каждый находит однозначный ответ.
ВЕЛЕС — НАВИЙ БОГ
…вовек не ходил я
средь человеков,
своих не меняя имен.
О СТАТУСЕ БОГА ВЕЛЕСА В СВЕТЕ БАЛТО-СЛАВЯНСКОЙ МИФОЛОГЕМЫ СОТВОРЕНИЯ МИРА
Широко известна и многими признана полностью соответствующей действительности реконструкция так называемого «грозового мифа» индоевропейской традиции, использованная Вяч. Вс. Ивановым и В. Н. Топоровым для проведения параллелей между балтскими Велнясом, Виелоной, Велсом и славянским Велесом (Мифы народов мира, 1980, с. 227–229):
«Основу мифа составляет поединок громовержца с противником, для которого восстанавливается общеиндоевропейское исходное имя с корнем uel-, ср. др. — рус. Велес, Волос, литов. Velnias, Vielona, латыш. Veins, Vels, др. — инд. Vala (вала)… и др. Противник громовержца находится внизу — под горой, под деревом, у воды, в его владении скот как основное богатство и как символ потустороннего мира — пастбища:
ср. общеиндоевропейское представление о загробном мире как о пастбище, где пасутся души умерших <…>. Противник громовержца, как повелитель загробного мира, связан с властью и богатством <…>. Этот противник предстаёт в виде существа змеиной породы. Громовержец преследует его, убивает, рассекая на части и разбрасывая их в разные стороны, после чего освобождает скот и воды. Начинается плодоносящий дождь с громом и молнией».
Указанные авторы подчёркивают: «Эти фрагменты мифа реконструируются с такой надёжностью, что соответствующие мотивы могут быть выражены в языковой форме не только применительно к отдельным традициям, но и на общеиндоевропейском уровне» (Там же, с. 527–533).
Сам «грозовой миф», изложенный в первой главе «Восточнославянское Перун(ъ) в связи с реконструкцией праславянских, балтийских и общеевропейских текстов о боге грозы» (Иванов, Топоров, 1974, с. 4–30) как основополагающий славянский, был неоднократно подвергнут справедливой критике, в первую очередь Б. А. Рыбаковым, который счёл неправомерным отождествление Велеса со змееобразным противником Громовержца (Перуна) и тем умаление статуса бога Велеса (Рыбаков, 1997, с. 569–570).
В ряде работ нами показано, что на роль «основного мифа» претендует идея борьбы за «напиток жизни и смерти» (Ермаков, Гаврилов, 2009). Жидкость, воплощением которой является хмельной напиток (приготовляемый в первую очередь на основе мёда, а впоследствии и зерна), связана со смертью, рождением и центром Мироздания. При этом Вселенная видится антропоморфным Сверхсуществом, Мировым Древом или Горой. По ряду свойств в такой «супержидкости» можно видеть средство достижения (обеспечения) бессмертия или лучшего посмертного бытия (нового воплощения). Выстраивается довольно логичная, на наш взгляд, система координат мифического пространства, где единичными векторами этого пространства являются сок земли, стекающий с Горы или струящийся по Древу, — ключевая (из-под земли бьющая) или морская влага, кровь-руда, что движется по жилам Сверхсущества, и собственно хмельной напиток.
Хмельной напиток есть земное воплощение той Первичной воды, которая была «до появления всего», равно несущей Жизнь и Смерть в зависимости от того, кто, как и где вкушает её. То есть он содержит в себе качества живой и мёртвой воды, каждая из которых способна к превращению в свою противоположность. Он омывает мир. Он служит питьём (пищей) богов, и тот, кто владеет им, способен узреть невидимое и постигать неизвестное.
