KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » Франсуа Минье - История Французской революции с 1789 по 1814 гг.

Франсуа Минье - История Французской революции с 1789 по 1814 гг.

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Франсуа Минье, "История Французской революции с 1789 по 1814 гг." бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Но теперь пришла очередь несчастного Флесселя. Уверяют, что у Делоне было найдено письмо, подтверждающее его измену, о которой подозревали уже ранее. „Я тешу, — писал он, — парижан кокардами и обещаниями; старайтесь продержаться до вечера; вечером к вам придет подкрепление“. Народ толпился около бюро комитета. Самые умеренные требовали, чтобы Флесселя арестовали и посадили в тюрьму Шатле, но другие противились этому, говоря, что следует свести его в Пале-Рояль и там судить. Последнее мнение восторжествовало. „В Пале-Рояль, в Пале-Рояль!“ — кричали со всех сторон. „Будь по-вашему, господа! — ответил Флессель с довольно спокойным видом, — идемте в Пале-Рояль!“

С этими словами он спустился с эстрады, прошел через толпу, расступившуюся перед ним и последовавшую за ним, не делая ему никакого насилия. На углу набережной Пелетье какой-то неизвестный подбежал к Флесселю и убил его наповал выстрелом из пистолета.

После всех этих сцен вооружения, шума, битв, мести, убийств парижане, боявшиеся, что ночью на них будет произведено нападение, приготовлялись встречать врага. Все население принялось укреплять город. Строили баррикады, рыли траншеи, ломали мостовые; ковали пики, лили пули; женщины таскали камни в верхние этажи домов, чтобы отсюда бросать их в солдат; Национальная гвардия заняла сторожевые посты; Париж походил на огромную мастерскую и на огромный лагерь, и вся ночь проведена была под ружьем в ожидании битвы.

Но что же делалось в Версале в то время, когда восстание в Париже принимало характер такой необузданности, длительности и успеха? Двор готовился привести в исполнение свои замыслы против столицы и Собрания. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое была назначена для выполнения этих планов. Глава министерства барон Бретель обещал восстановить авторитет королевской власти не далее как в три дня. Маршал Брольи, командовавший войсками, собранными около Парижа, получил неограниченные полномочия. Тринадцатого числа должно было быть возобновлено заявление, сделанное 23 июня; предполагалось принудить депутатов принять его и затем распустить Собрание. Было приготовлено сорок тысяч экземпляров этой декларации, и все было сделано для того, чтобы быстро разослать ее по всему государству; кроме того, для удовлетворения крайней нужды казна была обеспечена более чем на десять тысяч миллионов государственными билетами. Парижские волнения не только не мешали двору, но даже благоприятствовали его намерена ниям. До самого последнего момента двор смотрел на это движение как на легко усмиримый мятеж; двор не верил ни в продолжительность, ни в удачу этого движения; ему казалось невозможным, чтобы город с его штатскими гражданами мог противиться армии.

Собрание знало обо всех этих замыслах. В продолжение двух дней, посреди тревог и опасений, оно заседало непрерывно. Оно не знало, однако, большей части того, что происходило в Париже. То до него доходило известие, что восстание стало всеобщим и что Париж двигается на Версаль, то — что войска двинуты в столицу. Иногда казалось, что слышны выстрелы пушек, и многие прикладывали ухо к земле, чтобы убедиться в этом. Четырнадцатого ночью пришло известие, что король в течение ночи должен уехать и что Собрание будет оставлено на произвол иностранных полков. Это последнее опасение не было совсем без основания; во дворце постоянно стояла заложенная карета, и вот уже несколько дней как ближайшая к королю стража не снимала сапог на ночь. К тому же в дворцовой оранжерее действительно происходили сцены, вызывающие опасения; наградами и угощениями вином двор подготовлял иностранные войска к выполнению своих планов. Все заставляло верить, что настал решительный момент.

Несмотря на близкую и все возрастающую опасность, Собрание показало себя непоколебимым и действовало сообразно своим требованиям и решениям. Мирабо первый предложил потребовать удаления войск и добился посылки новой депутации. Как только она успела отправиться, из Парижа прибыл один из депутатов виконт де Ноайль и сообщил Собранию об успехах восстания, о разграблении Дома Инвалидов, о вооружениях народа и об осаде Бастилии. Другой депутат Вимпфен дополнил этот рассказ описанием тех опасностей, которым он сам подвергался, и удостоверил, что ярость народа возрастает по мере увеличения для него опасности. Собрание постановило организовать службу курьеров, которые бы доставляли ему известия из Парижа каждые полчаса.

Тем временем два избирателя, Ганиль и Банкаль де Исcap, явившись в Собрание в качестве делегатов от комитета, заседавшего в ратуше, подтвердили все то, что ему только что сообщили депутаты. Делегаты сообщили Собранию о тех постановлениях, которые избиратели сделали для охранения порядка и для защиты столицы; они сообщили о потерях, понесенных под стенами Бастилии, о неуспехе депутаций, отправленных к коменданту, и добавили, что огонь гарнизона крепости усеял мертвыми телами все ее окрестности. При этом рассказе общий крик негодования вырвался у Собрания, и тотчас же была выбрана депутация для того, чтобы сообщить королю об этих последних известиях. Тем временем возвратилась первая депутация с ответом весьма малоудовлетворительным. Было десять часов вечера. Король, узнав о несчастных событиях, предвещавших события еще более важные, казалось, был растроган; он боролся с тем решением, которое его заставляли принять. „Вы все более и более раздираете мне сердце, — сказал он депутации, — вашими рассказами о бедствиях Парижа. Нельзя поверить, чтобы причиной их были приказания, отданные войскам. Вам известен ответ, сделанный мной предыдущей депутации: мне нечего к нему прибавить“. Прежний же ответ заключался в обещании удалить из Парижа войска, расположенные на Марсовом поле, и отдать приказания офицерам Генерального штаба стать во главе Национальной гвардии для ее управления. Этих мер, однако, не было достаточно, чтобы пособить в том опасном положении, до которого дело дошло; Собрание ими не было ни удовлетворено, ни успокоено.

Немного времени спустя депутаты д'Ормессон и Дюпор сообщили Собранию о взятии Бастилии и смерти Флесселя и Делоне. По этому поводу явилась мысль послать третью депутацию к королю и вновь просить об удалении войск. „Нет, — сказал Клермон-Тоннер, — оставим двору ночь для размышлений!“ В таком настроении Собрание провело всю ночь. Утром была выбрана новая депутация с целью поставить королю на вид те бедствия, которые повлечет за собой дальнейшее его упорство. Мирабо, пред самым уходом депутации, сказал ей: „Передайте ему, передайте прямо и открыто, что чужеземные орды, которыми нас окружили, вчера удостоились визита принцев, принцесс, фаворитов и фавориток, были предметом их ласк, подарков и ухаживаний; скажите ему, что всю эту ночь чужеземные наемники, пресыщенные золотом и вином, в своих песнях предсказывали порабощение Франции и что в своих грубых тостах они провозглашали упразднение Национального собрания; скажите ему, что в самом его дворце царедворцы танцевали под звуки этой варварской музыки и что такова же была прелюдия к Варфоломеевской ночи! Скажите ему, что тот Генрих, память которого благословляла вселенная, Генрих, которого он желал взять себе за образец, пропускал продовольствие в мятежный Париж, несмотря на то, что он сам его осаждал, а его свирепые советники ныне арестовывают ту муку, что торговля доставляет в голодную столицу“.

Депутация не успела, однако, отправиться, ибо король сам пришел в Собрание. Герцог Лианкур, пользуясь по праву хранителя гардероба доступом к королю, еще ночью уведомил короля об измене французской гвардии, об осаде и взятии Бастилии; при этих известиях, которые советники скрыли от него, удивленный монарх воскликнул: „Да ведь это бунт“. „Нет, Ваше Величество, — отвечал герцог Лианкур, — это не бунт, а революция“. Этот доблестный гражданин указал, далее, королю на все те опасности, которым он подвергается вследствие замыслов двора, на опасения и раздражения народа, на ненадежность войск и убедил его отправиться в Собрание, чтобы удостоверить благонамеренность своих намерений. Сначала эта новость вызвала восторженную радость. Но Мирабо остановил своих товарищей, выставляя им на вид, что не следует предаваться преждевременному восторгу. „Подождем, — сказал он, — чтобы Его Величество сам подтвердил нам те хорошие намерения, которые ему приписывают. В Париже течет кровь наших братьев, пусть мрачная почтительность будет приветом монарху от представителей несчастного народа: молчание народа — урок королям“. Собрание приняло мрачный вид, который его не покидал вот уже три дня. Король вошел без свиты, в сопровождении только своих братьев. Он принят был сначала глубоким молчанием; но когда он сказал, что он и нация представляют одно целое и неделимое и что, полагаясь на любовь и верность своих подданных, он отдал приказание войскам удалиться из Парижа и Версаля, когда он произнес эти трогательные слова: „Вы видите, я доверяюсь вам“, — раздались всеобщие аплодисменты. Собрание в одном общем порыве все поднялось на ноги и проводило короля во дворец.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*