Айзек Азимов - Ближний Восток. История десяти тысячелетий
Селения, как и Ярмо, строились из необожженных глиняных кирпичей. Это было естественно, ибо в большей части Месопотамии нет камня и строевого леса, зато глина имеется в изобилии. В низинах было теплее, чем в холмах вокруг Ярмо, и ранние дома на реках строились с толстыми стенами и немногими отверстиями, чтобы не впускать жару в дом.
Системы уборки отбросов в древнейших селениях, конечно, не было. Мусор постепенно скапливался на улицах и утрамбовывался людьми и животными. Улицы становились выше, и в домах приходилось поднимать полы, укладывая новые слои глины.
Иногда строения из высушенного на солнце кирпича разрушались бурями и смывались наводнениями. Иногда сносило весь городок. Уцелевшим или вновь пришедшим жителям приходилось восстанавливать его прямо на развалинах. В результате городки, строившиеся снова и снова, оказались стоящими на курганах, поднимавшихся над окружающими полями. Это имело некоторые преимущества – город был лучше защищен от врагов и от наводнений.
Со временем город окончательно разрушался, и оставался только холм («телль» по-арабски). Тщательные археологические раскопки на этих холмах открыли нам обитаемые слои один за другим, и чем глубже копали археологи, тем следы жизни становились примитивнее. Это хорошо видно в Ярмо, например.
Холм Телль-Хассуна, в верхнем течении Тигра, примерно в 100 км к западу от Ярмо, был раскопан в 1943 г . Его самые древние слои содержат раскрашенную керамику, более совершенную, чем любые находки в древнем Ярмо. Считается, что здесь представлен хассуно-самаррский период месопотамской истории, продолжавшийся от 5000-го до 4500 г . до н. э.
Холм Телль-Халаф, около 200 км выше по течению, открывает нам остатки городка с улицами, мощенными булыжником, и кирпичные дома более совершенной конструкции. В период Халафа, от 4500-го до 4000 г . до н. э., древняя месопотамская керамика достигает наивысшего развития.
По мере того как развивалась месопотамская культура, совершенствовались приемы использования речной воды. Если оставить реку в природном состоянии, можно пользоваться только полями, расположенными непосредственно на берегах. Это резко ограничивало площадь полезных земель. Более того, объем снегов, выпадавших в северных горах, как и скорость снеготаяния, варьируются от года к году. В начале лета всегда происходили наводнения, и, если они оказывались сильнее, чем обычно, воды становилось слишком много, тогда как в другие годы ее оказывалось слишком мало.
Люди додумались до того, что по обоим берегам реки можно выкопать целую сеть траншей или канав. Они отводили воду от реки и через мелкую сеть подводили ее к каждому полю. Каналы можно было выкопать вдоль реки на протяжении километров, так что поля, далекие от реки, оказывались все же на берегах. Более того, берега каналов и самих рек можно было поднять с помощью дамб, которые вода не могла преодолеть во время наводнений, кроме тех мест, где это было желательно.
Таким путем можно стало рассчитывать, что воды, вообще говоря, будет не слишком много и не слишком мало. Разумеется, если уровень воды падал необыкновенно низко, каналы, кроме расположенных у самой реки, оказывались бесполезными. И если наводнения оказывались слишком мощными, вода затопляла дамбы или разрушала их. Но такие годы были редкими.
Самым регулярным водоснабжение было в нижнем течении Евфрата, где сезонные и годовые колебания уровня меньше, чем на бурной реке Тигр. Около 5000 г . до н. э. в верхнем течении Евфрата начала строиться сложная система ирригации, она распространялась вниз и к 4000 г . до н. э. достигла наиболее благоприятного нижнего Евфрата.
Именно на нижнем течении Евфрата расцвела цивилизация. Города стали намного больше, а в некоторых к 4000 г . до и. э. население достигало 10 тыс. человек.
Такие города сделались слишком большими для старых племенных систем, где все жили одной семьей, повинуясь ее патриархальному главе. Вместо этого людям без отчетливых семейных связей приходилось селиться вместе и мирно сотрудничать в работе. Альтернативой был бы голод. Для поддержания мира и принуждения к сотрудничеству необходимо было избрать лидера.
Каждый город сделался тогда политической общностью, контролирующей сельскохозяйственные земли в своих окрестностях, чтобы прокормить население. Возникли города-государства, и во главе каждого города-государства встал царь.
Обитатели месопотамских городов-государств, в сущности, не знали, откуда поступает столь необходимая речная вода; почему наводнения происходят в один сезон, а не в другой; почему в некоторые годы их не бывает, а в другие они достигают губительной высоты. Казалось разумным объяснить все это работой существ, много более могущественных, чем обычные люди, – богов.
Поскольку считали, что колебания уровня воды не следуют какой-либо системе, но полностью произвольны, легко было предположить, что боги были вспыльчивы и капризны, как чрезвычайно сильные дети-переростки. Чтобы они давали столько воды, сколько нужно, их следовало умасливать, уговаривать – когда они сердились, поддерживать в хорошем настроении – когда они были настроены мирно. Были изобретены ритуалы, в которых богов без конца восхваляли и старались умилостивить.
Допускалось, что богам нравились те же вещи, которые нравятся людям, так что самым важным методом умилостивить богов было накормить их. Правда, боги не едят, как люди, но дым от горящей пищи поднимался к небу, где, как воображали, жили боги, и животных приносили им в жертву путем сожжения [2].
В одной древней месопотамской поэме описывается великий потоп, ниспосланный богами, который уничтожает человечество. Но боги, лишенные жертвоприношений, проголодались. Когда праведник, уцелевший при потопе, приносит в жертву животных, боги нетерпеливо собираются вокруг:
Боги почуяли запах,
Боги почуяли аппетитный запах,
Боги, как мухи, собрались над жертвой.
Естественно, правила общения с богами были еще сложнее и запутаннее, чем правила общения между людьми. Ошибка в общении с человеком могла привести к убийству или кровавой вражде, но ошибка в общении с богом могла означать голод или наводнение, опустошающее всю округу.
Поэтому в земледельческих общинах выросло могущественное жречество, намного более развитое, чем то, которое можно встретить в охотничьих или кочевых обществах. Цари месопотамских городов были также и первосвященниками и приносили жертвы.
Центром, вокруг которого вращался весь город, был храм. Жрецы, занимавшие храм, несли ответственность не только за отношения между людьми и богами, но и за управление самим городом. Они были казначеи, сборщики налогов, организаторы – чиновничество, бюрократия, мозг и сердце города.
Великие изобретения
Ирригация всего не решала. Цивилизация, основанная на орошаемом земледелии, тоже имела свои проблемы. Например, речная вода, текущая по поверхности почвы и фильтрующаяся в ней, содержит больше соли, чем дождевая вода. За долгие столетия ирригации соль постепенно накапливается в почве и разрушает ее, если не использовать специальные методы промывки.
Некоторые ирригационные цивилизации вновь впали в варварство именно по этой причине. Месопотамия избежала этого. Но почва постепенно засолялась. Это, между прочим, было одной из причин того, что главной культурой был (и остается до сего дня) ячмень, который хорошо переносит слегка засоленную почву.
Притом надо сказать, что накопленное продовольствие, инструменты, металлические украшения и вообще все ценные вещи являются постоянным искушением для соседних народов, не имеющих земледелия. Поэтому история Месопотамии была долгой чередой подъемов и спадов. Вначале цивилизация строится в условиях мира, накапливая богатства. Затем из-за рубежей приходят кочевники, опрокидывают цивилизацию и толкают ее вниз. Наблюдается упадок материальной культуры и даже «темные века».
Однако эти пришельцы учатся цивилизованной жизни, и материальное положение снова поднимается, нередко достигая новых высот, но только для того, чтобы опять быть поверженными новым нашествием варваров. Так повторялось снова и снова.
Месопотамия граничила с чужаками на двух флангах. На севере и северо-востоке жили суровые горцы. На юге и юго-западе – столь же суровые сыны пустыни. С того фланга или с другого Месопотамия была обречена на ожидание нашествия, а возможно, и катастрофы.
Так, около 4000 г . до н. э. пришел к концу период Халафа, ибо кочевники обрушились на Месопотамию с горного массива Загр, ограничивающего Месопотамскую низменность с северо-востока.
Культуру следующего периода можно изучать в Телль-аль-Убайд, кургане в нижнем течении Евфрата. Находки, как и следовало ожидать, во многом отражают упадок по сравнению с произведениями Халафского периода. Убайдский период продолжался, вероятно, с 4000-го до 3300 г . до н. э.
