Е. Залесская - «Туполевская шарага» в рисунках А.М.Черемухина
Текст на первой странице ещё ничего не говорит нам: «Миллионные затраты!!! Немыслимая невиданная непревзойдённая 2 двойная 2 РАСШИРЕННАЯ Программа».
Вторая страница выглядит, как цирковая афиша: «БЕНЕФИС любимцев публики 2 ВОЛЬДЕМАРА 2». На третьей странице два рисованных карандашом портрета. Фамилии Вольдемаров не названы, но в одном из них узнаём Владимира Петлякова (в клоунском наряде), в другом – элегантного Владимира Мясищева с цилиндром на голове.
Два Вольдемара
Два Вольдемара (вариант б/цилиндра)
В.М.Мясищев
Вспомним, что о его внешности Л.Л.Кербер писал: «…Красивый с гордо посаженой головой, прекрасно одетый, он походил на актёра». Сходство с оригиналами не вызывает сомнений.
Но вот четвёртая страница… Читаем:
«ПРИ УЧАСТИИ… ВСЕГО… АНСАМБЛЯ ЗА РЕШОТКОЙ»,
«ансамбль за решоткой» – вот оно что! Сразу стало ясно – найдено то, что так давно искали – найдена тюремная эпопея в весёлых рисунках и дружеских шаржах, найдена летопись.
Несколько листов с рисунками не скреплены скоросшивателем, а просто вложены в папку. На четырех из них (без сомнения рукой Черемухииа) названия и даты – 3 марта 1939г., 3, 6 и 24 апреля 1939 года. Даты эти означают, что создавалась эта часть летописи здесь, в Москве, в Шараге, именовавшейся впоследствии как туполевская.
А ведь самого Туполева ни в марте, ни 3-го, ни 6-го апреля и даже 24 апреля здесь ещё не было – его привезли сюда, в его дом, лишь 23 февраля 1940года! – (До этого ему пришлось пробыть почти полтора года! в застенках Лубянки и Бутырок, а потом десять месяцев! за решёткой тюрьмы в Болшево).
Как теперь уже хорошо известно, …в этой шараге проектировали, строили и испытывали боевые самолёты – значит, было, о чём не стоило открыто говорить, а тем более рисовать, да ещё в тюрьме? Итак, проектировали сотку, или проект «100».
«Перегрузочный вариант» 06.04.1939г.
Один из рисунков, названный летописцем «Перегрузочный вариант», помогает разобраться: сотка на рисунке от 6 апреля 1939 года – во всей красе, а главное, со многими участниками её постройки.
Летописец познакомит нас с ними.
Переворачиваем страницу за страницей. Листать не рискнём – бумага – то ли обёрточная, то ли просто ветхая… ведь с 39-ого года прошло… около 60-ти лет!
Но почему все события представлены в виде циркового представления ещё не вполне ясно, хотя у Кербера читаем: «Черемухин нелегально вёл иллюстративную летопись» Значит цирк – это конспирация? Для тех, кому ещё не всё понятно, автор «летописи» предусмотрел разъяснения в оглавлении: «В антрактах… звери в клетке на высоте 7 -го этажа». У Кербера, если кто читал, о месте для прогулок арестантов на воздухе читаем: «Гуляем в обезьяннике, т.е. железной клетке, построенной на крыше КОСОС».
А летописец в оглавлении продолжает: «Конюшни открыты всё время спектакля; …Участвует вся труппа, протектированные баки, азотные установки, режиссёр с тремя огнетушителями!
Один, но на роликах
А.М.Изаксон Дружеский шарж. Рисунок А.М. Черемухина. 20 -30 годы
Из Шаврова: «100» – высотный истребитель – перехватчик … с двухместной герметической кабиной лётчика и штурмана. Первоначально самолёт испытывался как двухместный истребитель, но эта мысль жила недолго, и самолёт «100» был сразу превращён в следующий тип…»
Одним из номеров цирковой программы Черемухин – конферансье представил «Братьев Петровых».
На другой странице – в кабине справа – Михаил Николаевич Петров, слева – лётчик Николай Иванович Петров.
М.Н.Петров
И тот, и другой Петров – давние знакомцы художника: с Николаем Петровым он был знаком ещё с июля 1915г., когда они были приняты в Московскую школу авиации, после войны они оба учились в МВТУ и оба окончили его в 1923-ем, а в мае 1924-ого он был свидетелем того, как лётчик Петров поднял в воздух первый цельнометаллический самолёт, созданный в туполевском отделе ЦАГИ – АГОСе. Михаила Николаевича Петрова Черемухин хорошо знал как участника строительства, а потом и начальника гидроканала московского ЦАГИ.
Взглянув на фотографию СОТКИ, декабрь 1939г., убеждаемся, что художник хорошо знал «НАТУРУ» – две кабины на «листке из альбома» точь-в-точь соответствуют двум кабинам на фотографии. У Шаврова об этом варианте читаем:
Следующий тип: «ПБ-100 – пикирующий бомбардировщик трехместный с двумя герметическими кабинами (ГК)… Но они не были одобрены ВВС и их сразу же отставили, как и высотное оборудование, хотя полный комплект его был хорошо отработан бригадой Михаила Николаевича Петрова… В самом первоначальном выполнении от фонаря кабины лётчика шёл сплошной гаргрот к фонарю задней кабины, находившейся примерно над задней кромкой центроплана» ( Шавров. стр. 150 – 152).
Видимо, именно этот вариант и запечатлён А.М.Черемухиным.
А.И.Путилов
Не мог не представить публике художник – летописец таких участников постройки «СОТКИ» как Александр Иванович Путилов и Николай Северинович Некрасов. На долю А.И.Путилова досталась нелёгкая работа по неоднократному перепроектированию конструкций герметических кабин (ГК) сначала для одного варианта машины – с одной кабиной, потом – для второго варианта – с двумя кабинами. Черемухин – художник запечатлел Путилова сразу с тремя кабинами (гаргрот ведь тоже герметичен), но тоже в двух вариантах, правда в одном из них герметичность кабин явно ставится художником под сомнение.
Черемухин – художник, он же автор циркового конферанса, объявляет Путилова: «Факир-престижитатор. Выступает с тремя (3) герметическими кабинами».
Из словаря иностранных слов: «Престидижитатор – фокусник, проделывающий свои номера при помощи быстроты движений и ловкости рук».
И ещё об одном факире узнаём из летописи, правда, о нём лишь в оглавлении: «факир высоких напряжений и малого веса», и далее – «в комментариях не нуждается» – это автор о себе.
Известно, что «сотка» имела запас прочности 11. Это обеспечивало возможность развивать скорость до 725 км/час во время начальных экспериментов по пикированию.– Это лишь фрагмент из оценок самолёта специалистами, а, впрочем, современники Черемухина и без лишних слов знали, что все работы по прочности, сначала по «сотке», а потом и машинам других Главных в ЦКБ возглавил он. Звание «факир», таким образом, вполне соответствовало его роли Главного прочниста.
К сожалению, в летописи нет «картинок» не только самого летописца, но и многих других зэков, строивших «сотку». Однако мы уже знаем, что, как в каждой книге, в летописи есть ОГЛАВЛЕНИЕ. Из него и узнаём кое-что о тех, кого не успевал нарисовать художник.
Соколов Николай Андреевич
Стерлин Александр Эммануилович
Кондорский Борис Михайлович
Николай Северинович Некрасов не любил лишних слов – вот он и «великий немой», а его главное дело-хвостовое оперение «сотки».
Некрасов Николай Северинович
Среди огромной команды авиационников химик всего один – это Абрам Самойлович Файнштейн.
Самолетчики его хорошо знали: он, работая в Союзхимпласте, ещё до ареста организовал в химической промышленности производство отечественного небъющегося оргстекла – плексиглаза для остекления самолётов. Черемухин – художник представил его публике в виде жонглёра, зная разнообразие задач решаемых не только по «Сотке», но и по машинам других Главных конструкторов.
Файнштейн Абрам Самойлович
Снова из «оглавления» Файнштейн – жонглёр не глотает, как в афише, а «гнёт стекло» – в этом-то и фокус. Формование органического стекла, разработка не только герметика, но и технологии герметизации кабин, создание конструкции топливных протектированных баков и многое другое – это лишь самые главные направления деятельности Абрама Самойловича. Нарисовать столь широкое полотно творчества у художника – летописца, конечно же, не было времени. И дело было, видимо, лишь в том, что ему приходилось спешить – кто знает, чем могла закончиться для каждого из них эта тюремно – конструкторская деятельность….
