Эрнест Лависс - Том 4. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть вторая
За исключением маленькой группы либералов, возлагавших надежды на молодого Джона Росселя, палата общин состояла исключительно из крупных землевладельцев, которые, по словам самого Росселя, «опасаясь нового революционного взрыва во Франции, покорно плелись в хвосте за людьми, со славой окончившими войну и восстановившими Бурбонов на французском троне». Естественно, что парламент поспешил отменить «income tax» (подоходный налог), падавший своей тяжестью на богатых. Но ярый протекционизм не приносил никакой выгоды английской деревне. Ужасное лето 1816 года, когда в северных графствах хлеба даже не выколосились, дало такой ничтожный урожай, что, несмотря на высокие цены на хлеб, не удалось получить никакой реальной прибыли.
Что же касается рабочего класса, то его положение никогда еще не было таким плачевным. Мучимый голодом, он рассчитывал на приток заказов из-за границы. Но его надежды были обмануты. Мир вызнал повсюду оживление промышленности, поддерживаемое государствами с помощью покровительственных пошлин. Британские изделия повсюду наталкивались на таможенные преграды. Чтобы наверстать свое, фабриканты понизили заработную плату до минимума и поставили рабочих в условия, близкие к рабству. Суровые репрессии мешали рабочим объединяться в союзы для повышения своей жалкой заработной платы или для ограждения своего права на отдых. Большие города забрасывали толпы детей бедняков на фабрики и в шахты, где этих несчастных маленьких рабов, не достигших еще и девяти лет, можно было видеть впряженными в угольные тележки.
Радикалы и народные волнения. Против этих злоупотреблений «радикалы» выступили с резким протестом, проявившимся в сатирах Хона, в речах народного оратора Гёнта и в периодических изданиях Коббета. Последний писал министру: «Война, восстановившая Бурбонов и инкбизицию[1], ввергла Англию в состояние нищеты, не имеющей себе примера в истории цивилизации». А к английским земледельцам он обращался со следующими словами: «Несмотря на предпочтение, которое отдают сану, богатству и университетским дипломам, истинную силу страны составляет только труд его народа. Отмена налогов, падающих всей тяжестью на рабочих, может быть достигнута только с помощью парламентской реформы». По словам вига Врума, «одни и те же бедствия наблюдаются во всех частях королевства. Перемены, совершившиеся во всем мире, причиняют вред английской торговле. Нет ни одного класса, который не жаловался бы на нарушение тех или иных из принадлежащих ему по конституции прав».
Эти слова намекают на серьезные беспорядки, вызвавшие применение суровых мер (1817). Восстание в Спафильдсе (2 декабря 1816 г.), близ Лондона, было быстро подавлено, но число тайных комитетов увеличивалось. В Манчестере эти комитеты организовали шествие рабочих с петицией в Лондон, но им не дали дойти до столицы. В графстве Ноттингам Брандрет выдержал даже небольшое сражение с войсками. С своей стороны, министерство добилось от парламента права приостановить действие Habeas corpus act и подвергать смертной казни организаторов мятежных сборищ.
Министерство и речи Каннинга. Состав кабинета Ливерпуля был в общем довольно посредственным. Лорд Кэстльри вынес из континентальных конгрессов самые ретроградные предрассудки. В министерстве внутренних дел лорд Сидмут вел себя как полицейский, а роль стража при находившемся в плену Наполеоне исполнял лорд Бетхёрст[2]. Человек ограниченного кругозора, хотя и остроумный, канцлер лорд Эльдон был убежден, что конституция погибнет, если будет произнесено хоть одно слово в пользу ее изменения. Один только лорд Ливерпуль, пожалуй, обнаруживал несколько большую широту взглядов.
Каннинг своим талантом превосходил всех этих людей, не обладавших даром слова. «Никогда, — говорил он, — мы не находились в таком опасном положении. Когда республика ниспровергла монархию, незаметно было, как теперь, намерения ниспровергнуть все принципы». По чьей вине прекращено действие Hateas corpus act? «По вине этих негодяев, которые на своих ночных сходках, как и в публичных речах, намечают жертвы… которые смотрят на голодающих крестьян и на разорившихся ремесленников как на слепые орудия для своих преступных целей!.. Одним из счастливых последствий нашей революции (1688) было то, что самым бедным крестьянам открыт доступ к первым местам в обществе. Так сохраните же по крайней мере эти места, чтобы они могли достигать их».
Каннинг предсказал промышленное оживление, и удачный 1818 год оправдал это предсказание. В кассах банка возобновились платежи звонкой монетой. И молодой тори Роберт Пиль, в первый раз отделившись от своей партии, содействовал проведению этой меры. Habeas corpus act был восстановлен.
Манчестерская бойня и шесть постановлений (Six Acts) (1819). К несчастью, фабриканты слишком понадеялись на оживление и выпустили слишком много товаров. В результате получилось новое переполнение рынков и промышленная депрессия. В то время как лорд Джон Россель, опираясь на партию вигов, несколько усилившуюся на выборах 1818 года, требовал умеренных реформ, радикалы настаивали на введении всеобщего избирательного права. 16 августа в Манчестере состоялся грандиозный митинг. Власти хотели было арестовать оратора Гёнта и пустили в ход сначала местную конную милицию (yeomanry), а затем и гусар, которые атаковали толпу. Несколько убитых и масса раненых остались на месте. Тогда со всех сторон посыпались протесты против «Манчестерской бойни», и в особенности в Йоркшире, где либеральные аристократы поддерживали низшие слои населения.
«Правительство только и думает о том, как бы применить грубую силу. Оно не желает соглашений, никакого примирения. Здесь царит только сила и сила, ничего, кроме силы!» — воскликнул старый виг Тирни, когда парламент приступил к обсуждению угрожающего билля «о шести постановлениях». Вот главные мероприятия этого репрессивного законопроекта: домашние обыски с целью отыскания запрятанного оружия; наложение ареста на мятежные или богохульные пасквили и, в случае рецидива, отправление авторов в ссылку; ограничение права собраний; распространение на брошюры гербового сбора, которому до сих пор подлежали только газеты. Каннинг, начинавший тогда свою эволюцию в сторону либерализма, заявил по поводу этого билля: «Печально видеть, как к уже существующим ограничительным законам прибавляются еще новые». Несмотря на оппозицию, билль прошел, и престарелый Георг III почил в мире (январь 1820 г.). Впрочем, с ним уже давно не считались.
Георг IV и процесс против королевы. Министры принца-регента сохранили свои портфели в качестве министров короля Георга IV. Как раз тогда был организован против них ужасный заговор. Один смелый радикал, по имени Тистльвуд, собрал в доме на Кэто-Стрит 30 заговорщиков, которые должны были перебить министров, когда они соберутся все на обеде. Тистльвуд был казнен вместе с несколькими из своих сообщников, а их процесс, напугавший всех почтенных граждан, упрочил новое царствование.
Но совсем другого рода процесс потряс престиж королевской власти. Раз принц Уэльский сделался королем, то принцесса Каролина (Шарлотта) становилась королевой. Но с 1796 года она проживала Отдельно от своего мужа и вела в Италии и в других местах более чем сомнительный образ жизни. Георг IV воспротивился включению ее имени в литургию, а когда она явилась в Англию для предъявления своих прав, он возбудил против нее в палате лордов дело по обвинению в прелюбодеянии. Произошел неслыханный скандал. Народ в Лондоне из ненависти к Георгу устроил овации его жене и ее защитникам. Для одного из них, Брума, участие в защите королевы оказалось началом политической карьеры. Министры, смущенные той ролью, которую им пришлось играть в этом процессе, согласились отложить дело, а это было равносильно оправданию королевы. Несколько месяцев спустя (1821) король, пылавший упорной ненавистью к Каролине, не позволил ей присутствовать в церкви, где происходило его коронование. Через несколько дней королева умерла, и ее похороны вызвали демонстрации. Принцесса Шарлотта, единственный ребенок, родившийся от этого несчастного брака, умерла, не оставив наследников, и, таким образом, корона должна была перейти к племяннице Георга IV Виктории, родившейся в 1819 году.
Смерть Кэстльри (1822). Несмотря на сбой отталкивающий эгоизм, Георг IV не был лишен некоторых блестящих качеств. Его путешествие по Ирландии и Шотландии сопровождалось овациями населения в честь старого красивого джентльмена, который умеет носить национальные костюмы и выказывать благосклонность. Монархические чувства и торийские принципы снова быстро усилились, и в течение ближайших лет под управлением короля, которого если и не уважали, то во есяком случае окружали лестью, властв укрепилась и стала умеренно-прогрессивной. Наиболее непопулярные имена исчезли: лсрд Сидмут уступил портфель министра внутренних дел Роберту Пилю, этому видному, наделенному лучшими качествами представителю торийской партии. Но что действительно послужило во время началом новой эры, так это самоубийство лорда Кэстльри и замена его Каннингом. Начиная с этого момента министерство Ливерпуля, сохраняя все время своего номинального главу, могло в сущности считаться совершенно новым министерством.
