Наум Синдаловский - Городские имена вчера и сегодня. Судьбы петербургской топонимики в городском фольклоре
С верой в это и приступаем к повествованию о многострадальной судьбе петербургской топонимики. И начнем с истории неоднократных переименований, постигших сам город Санкт-Петербург и его ближайшие пригороды, бывшие императорские загородные резиденции.
Санкт-Петербург
1703. История возникновения официального названия города, основанного Петром I в устье реки Невы, довольно запутана и, вероятно, уже поэтому до сих пор питает одно из самых прекрасных заблуждений петербуржцев, которые уверены, что их город назван по имени своего основателя. Однако это не более чем прекрасная легенда, свидетельствующая лишь о любви и уважении к нему петербуржцев. И в самом деле, Петр I родился 30 мая 1672 года. Однако в силу ряда обстоятельств, в том числе семейного свойства, крещен младенец был только через месяц, 29 июня, в день поминовения святого апостола Петра, почему и наречен был Петром. Поэтому уже с юности Петром завладела идея назвать какую-нибудь русскую крепость именем своего небесного покровителя. Воспитанный в традициях православного христианства, Петр хорошо понимал смысл и значение своего имени. Новозаветный Петр был первым из апостолов, провозгласивший Иисуса мессией.
Но и это еще не все. Петр был братом апостола Андрея, проповедовавшего христианство севернее скифских земель, на территории будущей Руси. Это тот самый Андрей Первозванный, который вскоре окажется героем одной из ранних петербургских легенд о возникновении города на Неве, героем, якобы предвосхитившим появление на Руси новой столицы. Оказывается, проповедуя христианство, он не только водрузил крест в районе будущего Новгорода, как это утверждается в предании, а прошел дальше на север и дошел до устья реки Невы. А когда шел устьем, рассказывается в одном из апокрифов начала XVIII века, на небе появилось северное сияние, которое, согласно верованиям древних обитателей Приневского края, означает не что иное, как возникновение в будущем на этом месте стольного града. Вот такая легенда появилась в Петербурге в первые годы его существования.
Не забудем и о флаге военно-морских сил России, который представляет собой прямоугольное белое полотнище с диагональным голубым крестом – так называемым крестом Андрея Первозванного, имеющим форму буквы «Х». Флаг был учрежден Петром I еще в 1699 году. Однако в Петербурге живет легенда, что флаг этот придуман Петром в петербургский период истории России. Будто бы однажды, мучительно размышляя о внешнем виде и форме первого русского военно-морского флага, Петр случайно взглянул в окно своего домика, что на Петербургской стороне, и замер от неожиданности. На светлых вымощенных плитах двора отпечаталась четкая тень оконного переплета. Похоже, именно об этом и думал часами император. Тут же он схватил лист бумаги и набросал эскиз. Но правда и то, что именно на таком, косом кресте, согласно евангельской традиции, был распят апостол Андрей. И об этом не мог не знать Петр. И не мог не учитывать это обстоятельство. Об этом косвенно напоминает и другая легенда. Будто бы рисунок и форму флага Петру подсказал его верный сподвижник Яков Брюс, шотландец по происхождению. А ведь Андрей Первозванный считается святым покровителем Шотландии.
Так что роль двух евангельских братьев из Древней Галилеи, Андрея и Петра, которая отводилась историей в жизни Петра I, была велика. Мало этого, имя одного из них, апостола Петра, в переводе означало «скала», «камень». И если имя определяло судьбу, то этим следовало воспользоваться.
По мысли Петра, задуманная им крепость должна была стать не только «каменной скалой», защищающей Россию от неприятелей, но «ключом», открывающим ей выход к морю, что полностью соответствовало значению апостола Петра в христианской мифологии, где он слыл еще и ключарем, хранителем ключей от рая. За шесть лет до основания Петербурга, в 1697 году, в случае успеха Азовского похода такую крепость Петр собирался воздвигнуть на Дону.
Однако, похоже, результаты Азовского похода Петра не устраивали. Выйти в Европу через Черное море не удалось. Только через несколько лет, благодаря первым успехам в войне со Швецией, начатой им за выход к другому морю, Балтийскому, 16 мая 1703 года на Заячьем острове основывается крепость, названная в честь святого апостола Петра Санкт-Петербургом, что в буквальном переводе с немецкого означает город святого Петра. Правда, речь шла о крепости. Еще никакого города не было.
Крепость должна была стать сторожевым форпостом в устье Невы. В ее задачи входила оборона от возможных нападений шведов с севера и юга, а также со стороны залива, куда могли войти и, как это вскоре выяснилось, входили шведские корабли. Заячий остров предоставлял для этого огромные возможности. В плане он был похож на палубу корабля, которую оставалось только лишь ощетинить со всех сторон крепостными пушками.
А еще через полтора месяца, 29 июня 1703 года, опять же в день святого Петра, в центре крепости закладывается собор во имя святых апостолов Христовых Петра и Павла. Вряд ли кто-нибудь достоверно знает, о чем думал тогда Петр: о главном православном храме будущей столицы или об обыкновенной воинской церкви на территории размещенного на острове армейского гарнизона. Но именно с тех пор крепость стали называть Петропавловской, а старое ее название – Санкт-Петербург – едва ли не автоматически переносится на город, к тому времени уже возникший под защитой крепости на соседнем Березовом острове.
Очень скоро к Петербургу пришла известность, а затем и слава. Новая столица Российской империи приобретала все больший авторитет в Европе и в мире. С ней считались. О ней восторженно писали буквально все иностранные дипломаты и путешественники. Уже в XVIII веке появились первые лестные эпитеты, многие из которых вошли в городской фольклор, образуя мощный синонимический ряд неофициальных, бытовых названий города. Петербург сравнивали с древними прославленными городами мира и называли «Новый Рим», «Северная Сахара», «Северный Рим», «Четвертый Рим», «Северная Венеция», «Северная Пальмира», «Парадиз», «Новый Вавилон», «Снежный Вавилон», «Второй Париж», «Русские Афины», «Царица Балтики». На греческий лад его величали «Петрополисом» и «Петрополем».
Задолго до официального переименования в фольклоре его называли «Петроградом». В народных песнях можно было часто услышать величальное «Сам Петербург», «Питер», «Санкт-Питер», «Питер-град», «Град Петра», «Петрослав», «Город на Неве». Для него находились удивительные слова, созвучные его величественному царственному облику: «Северный парадиз», «Северная жемчужина», «Невский парадиз», «Невская столица».
Даже тогда, когда, отдавая дань Первопрестольной, за Петербургом признавались имена «Младшей столицы», «Второй столицы» или «Северной столицы», а то и «Чухонской блудницы», в этом не было ничего уничижительного, роняющего достоинство самого прекрасного города в мире. Тем более что чаще всего и Москва, и Петербург объединялись собирательным названием «Обе столицы».
Между тем, даже в XIX веке не всех устраивало историческое название города. Петербург, в глазах многих, был абсолютно военным городом западного образца. Не случайно его иронически называли «Полковой канцелярией» и «Чиновничьим департаментом». Раздавались голоса в пользу его переименования по типу таких названий древнерусских городов, как Владимир или Новгород. Наиболее популярными вариантами были «Александро-Невск», «Невск», «Петр», «Петр-город», «Новая Москва».
1914. Начало Первой мировой войны вызвало в России бурю ура-патриотизма и шовинизма. В столице это сопровождалось разгромом немецких магазинов и воинственными массовыми демонстрациями у Германского посольства на Исаакиевской площади. Подогреваемая погромными лозунгами толпа сбросила с карниза посольства огромные каменные скульптуры коней. До сих пор в Петербурге живет легенда о том, что во чреве этих каменных животных были искусно упрятаны радиопередатчики, которыми пользовались немецкие шпионы, засевшие в принадлежавшей им гостинице «Астория».
В этих условиях замена немецкого топонима Санкт-Петербург на русский Петроград была встречена с завидным пониманием. Новое название нравилось. Оно естественно входило в городской фольклор. Помните песню, которую распевали шкидовцы:
Ай! Ай! Петроград —
Распрекрасный град.
Петро – Петро – Петроград —
Чудный град!
В силу особенностей сложнейшего военного и революционного времени фольклор всерьез не прореагировал на переименование. Несколькими годами позже о петербургском десятилетии, предшествовавшем переломным годам русской истории, заговорили как о «Последнем Петербурге». Зинаида Гиппиус вспоминает, что в 1917–1918 годах в кругах петербургской интеллигенции Петроград называли «Чертоградом», «Мертвым городом» или «Николоградом». Последовавший за Гражданской войной НЭП оставил в фольклоре расплывчатое и не очень внятное «Петро-нэпо-град». Затем мощный идеологический пресс начал одно за другим выдавливать все эпитеты, кроме тех, что надолго вытеснили все остальные синонимы Санкт-Петербурга: «Красный Питер», «Красный Петроград», «Город трех революций», «Колыбель революции», «Таран революции», «Северная коммуна».
