Лев Колодный - Замоскворечье
Знатоки теряют присущую сухость изложения, не жалеют ярких слов, представляя это дивное строение в стиле барокко. Его называют архитектурной поэмой, пишут, что храм сотворен мощной волей. Выдающимся мастером барокко слыл Иван Зарудный, приехавший в Москву по приглашения Петра в числе многих знатоков своего дела.
Из Ивана Воина большевики вывезли 10 пудов 22 фунта золотых и серебряных изделий, когда в 1922 году ограбили по приказу Ленина храмы всех конфессий на территории бывшей Российской империи. Тогда палачи забрали из дома настоятеля церкви отца Христофора. "Дайте хотя бы допить чай", попросил он ленинских опричников. С этими словами ушел на казнь.
Среди всех московских храмов Иван Воин предстает музеем гонения на церковь. Сюда перенесли пышный алтарь в стиле барокко времен Петра из сломанной у Красных ворот церкви Трех Святителей. Слева от входа потемневшая от времени икона "Целование Иоакима и Анны" из уничтоженной помянутой церкви. Перед иконостасом предстает Казанская Божья Матерь из исчезнувшей Казанской церкви. Рядом с этой иконой в киоте Никола Угодник, снятый с Никольских ворот Кремля. В этом же ряду Спас Смоленский, висевший над Спасскими воротами. Под одними сводами оказались образы святой Варвары с Варварки, Василия Блаженного из собора на Красной площади, иконы Анны Кашинской и Серафима Саровского.
Из разрушенных московских церквей унесли сюда частицы мощей свыше 150 святых Вселенской церкви и в земле Российской просиявших. Свои бесценные сокровища - частицы Гроба Господня и земли от Гроба Господня, Ризы Господней и Камень из реки Иордан, - все это гонимые христиане в страшную эпоху Ленина-Сталина упрятали здесь с верой в лучшие времена. Они наступили в наши годы.
Наконец, сюда попали древние образа из разобранного Ивана Воина: из церкви - храмовая икона, а из придела - икона Гурия, Самона и Авива. Они украшали прежде разрушенный храм.
Иван Воин служит без малого четыреста лет - с начала ХVII века по сей день. Сюда несут крестить младенцев. У ворот притормаживают свадебные машины и катафалки. В церкви недавно отпели Святослава Рихтера и Альфреда Шнитке, умерших за границей и похороненных в Москве.
Храм на пригорке опоясывает кованая ограда, выполненная с великим мастерством при Елизавете Петровне. Ее перенесли вглубь церковного двора на 30 метров, когда Большая Якиманка пережила катастрофу. Улицу расширили вдвое и начали застраивать многоэтажными домами.
...Синий троллейбус, круто свернув с Якиманки на набережную, въехал на мост, откуда показался Кремль. Никто из пассажиров не обратил особого внимания на привычное чудо. Только одна старушка вдруг ни в склад, ни в лад громко запела:
Вот Кремль!
В нем Сталин живет...
При упоминании этого имени троллейбус смолк, все отвернулись от умалишенной, допевшей в тишине куплет собственного сочинения:
Сталин песни поет.
Он мне пенсию дает...
Полвека назад в Кремле доживал свой век человек, загубивший по Сталинскому Генеральному плану древнюю Москву, вообще, и Якиманку, в частности.
МАЛИНОВЫЙ ЗВОН МАРОНА
Кроме семи холмов у Москвы и Рима есть другое сходство. У вечного города за Тибром - знаменитое памятниками истории и культуры Трастевере. У нас за рекой - Замоскворечье, родина удалого купца Калашникова и Тит Титыча Брускова, Радищева и Островского. Братья Третьяковы, Бахрушины, Рябушинские - все отсюда!
С колокольни Ивана Великого юнкер Лермонтов разглядел за рекой долину, усыпанную домами и церквами. Великий драматург увековечил малую родину в образе "тем963,*-ного царства", заселенного самодурами. Литератор Петр Вистенгоф в очерках о Москве своего времени заметил, что обитатель Замоскворечья уже встает, когда на Арбате и Пречистенке только ложатся спать...
Михаил Загоскин вторил ему в "Москве и москвичах": живут здесь по большей части купцы, которые ведут жизнь тихую и сидячую. Молодой Чехов, квартировавший на Якиманке, слышал, как над его головой в "кухмистерской" пели и плясали на купеческих свадьбах, балах и поминках. О чем написал рассказ и комедию под названием "Свадьба".
Все это было-было, но давным-давно! Перед революцией земля в излучине Москвы-реки мало чем отличалась от того же Арбата, где церквей и купцов насчитывалось не меньше. Тит Титычи остались на сцене Малого театра.
На моем веку в хоре певцов заречья неожиданно зазвенел голос земляка. Бабушка берегла для внука каменный дом над крутым берегом Днепра. А он, Сережа Дрофенко, самый красивый на факультете журналистики Московского университета, погиб молодым, успев написать:
Старые улицы Замоскворечья.
Особняки.
Арки, ворота, жилье человечье,
Близость реки.
Есть еще камни, калитки, заборы.
Держитесь вы,
Скверы, скворечни, подвалы, соборы
Иней Москвы.
Где особняки, ворота, арки? Неужели все растаяли "как иней"? Все, да не все. У начала Якиманки уцелело несколько старых кварталов. Даже заросший травой двор сохранился за угловым обезлюдевшим двухэтажным домом. (Его сломали в 2003 году. - Ред.)Такой приземистой была вся Якиманка, Большая и Малая. Между ними в тишине поют птицы, стучат молотки. Ничего больше не ломают, надстраивают этажи, мансарды, фасады облицо- вывают камнем, ставят евро-окна и двери. Таким образом, из двухэтажного якиманского старожила, принадлежавшего некогда забытому Александру Михайловичу Прибилю, возникает шестиэтажный "Александр-Хауз", бизнес-комплекс класса "А", с атриумом и садом на крыше. Где вы, Александр Павлович Смоленский? Не знаю, где сейчас собиратель рухнувшей империи "СБС-АГРО". А воздвигнутый им "Хауз" (по-немецки - дом) неколебим, хранит имя застройщика не хуже мемориальной доски и надгробной плиты. Под флагом с синим щитом "Александр-Хауз" вошел в историю не только банкротством крупнейшего банка. В его стенах кипели страсти, встречались первые лица России, когда здесь функционировал предвыборный штаб "преемника", Владимира Путина, ставшего президентом.
Большая и Малая Якимнка сходятся там, где зеленеет чахлый сквер на месте церкви Якима и Анны. (Вот бы восстановить храм, Юрий Михайлович!) Ну, а дальше - шум машин, широкая масленица, сбывшаяся мечта авторов "образцового коммунистического города". Она предстает фасадом "Президент-Отеля" и торговых галерей. Над одной - громоздятся этажи жилого дома. Другая галерея - упирается крышей в небо. Заказчик у них был один управление делами ЦК КПСС. Оно могло строить не по каталогу сборно-панельных домов. И в километре от Кремля сооружать жилье для товарищей. Лишь ЦК мог раскошелиться на "пять звездочек" гостиницы под революционным названием "Октябрьская". Успели ее открыть, заселить один жилой дом, второй дом для сотрудников ЦК КПСС не дал достроить август 1991 года.
Вместо вождей компартий братских республик потянулись на Якиманку президенты суверенных государств, пришлось менять название. За большим круглым столом на сорок персон "Президент-Отеля" решаются судьбы стран и народов.
С архитектором "Октябрьской" Всеволодом Тальковским ходил я по Якиманке вокруг новостройки. Он рисовал картину, оставшуюся в проекте. Но кое-что реализовать ему удалось не в панелях, красном и белом кирпиче.
- Рядом Иван Воин и Кремль. Поэтому выбрали кирпич тех самых оттенков, которые любили Баженов и Казаков. Аркады и галереи - наш мост между прошлым и настоящим...
То хождение закончилось беспрецедентным приемом в Союз архитекторов СССР журналиста, куда Тальковский дал мне рекомендацию. За что такая честь? За то, что жалел, понимал, какие муки выпали на долю архитекторов, строивших при Хрущеве и Брежневе. Их били по рукам за "излишества", лишали наград, права работать так, как учили профессора. Одни уходили в "бумажную архитектуру", другие всю жизнь привязывали к местности коробки. Третьим, как Тальковскому, повезло, после того как по Якиманке прошлись топором, ему удалось построить большие здания.
Ломка случилась не при Сталине, когда взорвали Тверскую улицу, не при Хрущеве, порушившем Арбат, а при Брежневе, не любившем потрясений. Живуча была разрушительная идея, заложенная в "Сталинском" Генеральном плане. Вот из него интересующее нас место:
"Большая Якиманка... является преимущественно жилой улицей. Правая сторона магистрали, обращенная в сторону Москвы-реки, открывает перспективу на Дворец Советов. Улица расширяется до 40 метров".
Не открыли перспективу на Дворец. Но план по ширине перевыполнили с 40 до 50 метров! Улица-дорога на Калугу, по которой отступал из сожженной Москвы Наполеон, в середине ХХ века стала путем во Внуково-2, правительственный аэропорт. Через эти ворота въезжали в советскую столицу главы государств и правительств. Поэтому выпрямили, расширили Якиманку, сломали все, что казалось недостойным столицы СССР. Не пощадили древних палат, церквей, старинных домов и Литературного музея.
Этот музей на Якиманке, 38, обосновался в доме с мезонином в годы "большого террора". Его фонды пополнялись тогда интенсивно архивами писателей, уходивших на казнь. Публицист Ленин, взяв власть, задумал "собирать находящиеся в частных руках библиотеки, архивы, рукописи, автографы". Иными словами, грабить их владельцев. Основал Литературный музей бывший управляющий делами ленинского правительства Владимир Бонч-Бруевич, покупая за бесценок, получая конфискованные бумаги "врагов народа".
