Олег Кен - Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934
История Советского Союза – во многом история восстановления, расширения и удержания статуса великой мировой державы. Неудивительно, поэтому, что специалисты по внешней политике СССР сосредоточивали свое главное внимание на его взаимодействии с великими державами, тогда как изучение советской политики в отношении «малых» восточноевропейских государств 20—30-х гг. оказалось на периферии исследовательских интересов. Последующее включение этих государств в состав республик или сателлитов СССР принижало значимость «предыстории» советского блока. В сочетании с господством «реалистической» парадигмы в понимании международных отношений, эти обстоятельства исключали государства Восточной Европы из числа значимых факторов довоенной политики СССР. Распад Варшавского блока и СССР возвратили Восточную Европу к неопределенности и плюрализму международных отношений межвоенного периода. На ее карте появились новые, в том числе ранее никогда не существовавшие, государства; как и в начале 20-х гг. Москва неожиданно оказалась перед проблемой выстраивания взаимоотношений со своими западными соседями (включая поиск ответа на старый вопрос – являются ли те ««настоящими» западными странами»[8]), а они – перед задачами внешнеполитической самоидентификации и устойчивого развития. Трудность осмысления сегодняшних проблем Восточно-Центральной Европы сочетается со сравнительной бедностью комплексного анализа взаимоотношений между СССР и его европейскими соседями в 20—30-е гг., составлявшими с точки зрения советского руководства некую общность – «санитарный кордон», отделяющий СССР от остальной капиталистической Европы, «буфер» между двумя полюсами основных мировых сил или «плацдарм» для агрессии против СССР (в конце рассматриваемой исторической эпохи превратившийся в плацдарм для советского продвижения в Центральную Европу и создания там сферы советского контроля). Все из рассматриваемых в предлагаемой работе государств (за исключением Чехословакии) в недавнем прошлом образовывали часть Российской империи (страны Балтии и Польша) или включили часть ее территории в свой состав (Румыния). Эстония и Латвия впервые утвердили свое государственное существование. Многонациональные Польша и Румыния, даже по очертанию своих географических границ, мало чем напоминали Первую Республику (будь то эпоха ее расцвета или конца XVIII в.) и довоенное Румынское королевство. Независимая полиэтничная Литва возродилась как национальное государство. Если отношения СССР с большинством других стран опирались на старый каркас договорных отношений и хозяйственных связей с наложенной на них тканью дипломатических и культурных традиций, то в Восточной Европе инфраструктура политических и экономических связей рождалась одновременно с выстраиванием политических комбинаций и определением своего места в них. СССР и другие новые государства, пережив радостное изумление по поводу своего появления на свет, быстро ощутили неуютность существования в новых границах, определившихся под влиянием военного и дипломатического случая, иллюзорных политических расчетов, временной беспомощности или неприкрытого насилия. Как в Восточной, так и в Западной Европе было широко распространено неверие в способность трех малых балтийских государств сохранить свою независимость после того, как Советская Россия преодолеет послевоенную немощь[9]. Чехословакия Масарика и Польша Пилсудского рассматривали друг друга как «Saisonstaaten». С середины 30-х гг. в политических кругах соседних с СССР государств (за исключением Польши) росли ожидания, которые У. Буллит уподобил настроениям в Афинах, Спарте и Коринфе, следившими за военными приготовлениями Филиппа Македонского[10].
Существовала ли у руководства СССР целенаправленная политика в отношении их западных соседей, или поведение Советского Союза являлось преимущественно следствием меняющихся международных комбинаций, образовывало совокупность ситуативных ответов на возникающие внешние вызовы? Являлись ли, следовательно, перемены в подходе СССР развитием или эволюцией изначальных установок или эту динамику формировало преимущественно изменение международной конъюнктуры? Какую роль в состоянии и трансформации сношений СССР с соседними государствами играли соображения внутриполитического плана (от чисто хозяйственных до вызванных борьбой течений в ВКП(б)?
Вторая группа возникающих вопросов связана с тем, какое место занимали соседние государства в контексте международной деятельности СССР, его отношений с великими европейскими государствами. Существовала ли осознанная или функциональная корреляция между советской политикой на Северо-Западном и Юго-Западном направлении (в отношении стран Балтии и Малой Антанты)? Какую роль в ее определении и осуществлении играла озабоченность Москвы взаимоотношениями с занимавшей центральное положение Польшей? Являлись ли перемены в отношениях СССР с этими странами в конце 20-х – первой половине 30-х гг. функцией образования сгустков напряжения – «очагов войны» на Востоке и Западе, или же воздействие каждого из них носило более опосредованный и сложный характер?
Наконец, как формировалась советская «внешняя политика» и какова была ее внутренняя структура, включая военно-политические, торгово-экономические, идеологические составляющие. В какой степени при решении международных проблем высшее политическое руководство следовало рекомендациям уполномоченных органов – дипломатических, внешнеторговых, военных и других, и каковы были процедуры межведомственного согласования различных интересов? Как отразились в международных действиях центральных властей запросы и давление руководителей республиканских и местных органов, партикулярные интересы и унификаторские тенденции? Как строился процесс принятия решений и насколько существенные перемены в нем произошли со вступлением СССР в «сталинскую эпоху»?
Эти проблемы, многие из которых на протяжении более полувека будоражили сознание современников и историков межвоенной эпохи, государственных деятелей и политических аналитиков, находились в фокусе внимания авторов предлагаемой книги. Читатель не найдет в ней окончательных, тем более однозначных ответов – уже хотя бы потому, что массив использованной документации образует малую толику материалов, необходимых для убедительного, всесторонне выверенного заключения. В обобщенном виде свое видение ключевых проблем советской внешней политики и отношений СССР с западными соседними государствами авторы пытались сформулировать в специальных статьях, предваряющих каждый из пяти тематических разделов книги и основанных, наряду с собственными разысканиями, на обширной и разноликой исторической литературе.
Мы надеемся, что материалы книги – будь то проблемное изложение, публикуемые документы или конкретные комментарии к решениям советского Политбюро – будут способствовать исследованию истории СССР и Восточно-Центральной Европы и размышлениям о новом «великом перемещенье сроков», малой частью которого нам выпало быть.
Основные комплексы документов (краткие пояснения)
Использованные копии протоколов Политбюро представляют собой микрофильмы машинописного текста, заверенного факсимиле Секретаря ЦК ВКП(б) (как правило, И.В. Сталина, в период его отсутствия – Л.М. Кагановича либо В.М. Молотова). Отдельные протоколы не заверены. Все протоколы снабжены порядковым номером (данного созыва) с указанием точной даты заседания Политбюро. Постановления, принятые Политбюро вне рамок заседания и после подписания предыдущего протокола, включены в протокол после воспроизведения решений, принятых на заседании, и приводятся в хронологической последовательности под рубриками «Решения Политбюро» и «Опросом членов Политбюро» с указанием даты. В отдельных случаях дата принятия постановления опросом включает два дня. Каждое постановление имеет порядковый номер и название, как правило, с указанием докладчика (докладчиков) на Политбюро, автора представленной в Политбюро записки данного вопроса либо инициатора возбуждения данного вопроса. В том случае, если в повестку дня был включен вопрос, решение по которому (или по отдельным его аспектам) принималось ранее Организационным бюро и Секретариатом ЦК ВКП(б) либо самим Политбюро, в протокол вносилось указание на номер и дату соответствующего протокола и порядковый номер постановления. Подобных точных сведений о предшествующем рассмотрении поднятого вопроса комиссиями Политбюро, республиканскими и местными партийными организациями либо центральными государственными органами в протоколах Политбюро не приводится. Большинство протоколов снабжены «Приложениями», каждое из которых имеет собственный порядковый номер и отсылку к соответствующему постановлению. Приложение состояло из проекта развернутого постановления, внесенного Политбюро и одобренного им полностью или «в основном». Доклады, представляемые в Политбюро записки, а также проекты отвергнутых им решений в изученной версии протоколов Политбюро отсутствуют. Небольшая их часть (в том числе, по некоторым внешнеполитическим вопросам), а также отдельные листы голосования опросом, проекты постановлений с внесенной в них правкой представлены в оригиналах протоколов Политбюро, составляющих дела отдельной описи[11]. Иные сопроводительные и делопроизводственные материалы к постановлениям и их оригиналы хранятся в Архиве Президента РФ и не могли быть использованы в настоящей работе.
