Андрей Хорошевский - Тайны советской империи
Экспроприации как форма пополнения партийного бюджета лидерами социал-демократических организаций никогда официально не поощрялась. Кроме одной – фракции большевиков, руководимой Лениным.
Одной из первых крупных экспроприаций, проведенных большевиками совместно с латышскими социал-демократами, было ограбление филиала Государственного банка в Гельсингфорсе в феврале 1906 года. Руководил операцией Янис Лютер, один из основателей Латышской социал-демократической рабочей партии и руководитель всех ее военизированных формирований, большевик с 1903 года; всего же в ней участвовало 15 человек. Похитив 170 тысяч рублей, налетчики скрылись. Правда, большинство из них были затем задержаны полицией, была возвращена государству и часть денег. Однако около 110 тысяч были переданы Красину и попали в распоряжение Большевистского центра.
Боевые группы действовали не только на севере империи. Очень активно практиковали «эксы» большевики Закавказья во главе Симоном Тер-Петросяном, известным под партийной кличкой Камо. Именно эта группа осуществила самое громкое «ограбление по политическим мотивам» в Российской империи – так называемую «Тифлисскую экспроприацию», нападение на казначея Тифлисского банка на Эриванской площади.
Днем 13 июня 1907 года заведующий особым отделом тифлисской полиции полковник Бабушкин отправил в Главный департамент полиции телеграмму следующего содержания:
«Сегодня в 11 утра в Тифлисе на Эриванской площади транспорт казначейства в 350 тысяч был осыпан семью бомбами и обстрелян с углов из револьверов, убито два городовых, смертельно ранены три казака, ранены два казака, один стрелок, из публики ранены 16, похищенные деньги, за исключением мешка с девятью тысячами изъятых из обращения, пока не разысканы, обыски, аресты производятся, все возможные аресты приняты».
Чуть позже Бабушкин отправил еще одну телеграмму: «Депеше № 5657 цифра неправильна, проверкою установлено ограбление двухсот пятидесяти тысяч».
Несмотря на то что первоначальная похищенная сумма «несколько уменьшилась», дело было очень громким. Для его расследования и задержания налетчиков были подключены лучшие полицейские силы, однако даже чрезвычайные меры оказались безрезультатными. Все 250 тысяч «наш кавказский разбойник» (как называл Камо Ленин) лично привез в штаб-квартиру Большевистского центра в Куоккала. Вот здесь-то у большевиков начались трудности. 150 тысяч рублей были в мелких купюрах и размен их не представлял опасности, эти деньги сразу же поступили в распоряжение «большой тройки». Но 100 тысяч были в купюрах по 500 рублей. Понимая, что попытка реализовать или разменять эти купюры может вывести на след налетчиков и тех, кто их направлял (кстати, утверждается, что в то время главным лидером и организатором всех действий грузинских боевых дружин был небезызвестный Иосиф Джугашвили), Центр принял решение вывезти эти 100 тысяч за границу, что и было сделано большевиком М. Н. Лядовым.
Красин, курировавший всю операцию, решил провести размен «опасных денег» одновременно в нескольких городах Европы. Возможно, он также предполагал, что номера украденных 500-рублевых купюр могут быть известны полиции и что царское правительство может сообщить эти номера зарубежным банкам. Не исключено, что Красин понимал, что некоторых из «обменщиков» могут задержать. Но задержали не «некоторых», а практически всех – операция по обмену закончилась полным провалом. В Париже, например, был арестован Макс Валлах, более известный под именем Максим Литвинов, – будущий нарком иностранных дел СССР. Задержали большевиков с купюрами в Мюнхене, Стокгольме, Женеве и других городах.
Провал объяснялся тем, что заграничный филиал Охранного отделения в Париже был хорошо осведомлен о приготовлениях Красина и заблаговременно уведомил полицию тех стран, где проводился обмен. Оказалось, что среди привлеченных к этой операции людей был некто Житомирский (Отцов), доверенный человек Ленина по делам большевистских групп в эмиграции и одновременно осведомитель охранного отделения.
Впрочем, о роли Житомирского стало известно только после 1917 года, тогда же, в 1908-м, провал операции привел в итоге к разрыву Ленина с Красиным, а затем и с Богдановым. После этого Ленин назвал Красина «очковтирателем», а затем и вовсе обвинил в краже ни больше ни меньше 140 тысяч рублей из партийной кассы. Естественно, что никакой кражи в помине не было. В конце концов, уже после революции 1917 года Ленин привлек Красина на работу в советское правительство, сделав его сначала председателем Чрезвычайной комиссии по снабжению Красной армии, затем наркомом торговли и промышленности, а с марта 1919 года – наркомом путей сообщения. Трудно себе представить, что на такие ответственные, в том числе и с финансовой точки зрения, должности, был назначен человек, «когда-то что-то укравший».
В чем же была истинная причина развала «большой тройки»? О возможном варианте развития событий пишет в своей книге известный историк и революционер Б. М. Николаевский, который до революции 1917 года восемь раз был арестован полицией, а после – вынужденный эмигрировать за границу.
«Оба его коллеги по этому триумвирату были слишком крупными индивидуальностями и слишком самостоятельными людьми, чтобы Ленин мог надеяться превратить их в простые пешки в его руках… Ленина они оба, особенно Богданов, в настроениях которого было много элементов примитивной революционной романтики, ценили исключительно высоко и признавали его ведущую роль, но умели самостоятельно мыслить политически, самостоятельно разбирались в людях и событиях и были способны свои мнения отстаивать, отказываясь от них лишь после того, как им приводили убедительные аргументы. Поэтому пока «коллегия трех» в указанном составе была руководящим органом БЦ, при всех размерах личного влияния Ленина, руководство большевистской фракцией было руководством коллективным.
Но Ленин был слишком авторитарной натурой, чтобы надолго ограничивать себя ролью хотя бы и первого, но все же только одного среди трех равноправных членов правящего триумвирата».
То есть, по мнению историка, речь идет о борьбе за власть во фракции. Как отмечает другой известный историк Юрий Фельштинский: «Дело в том, что в это самое время Ленин получил известие об успешном завершении еще одной операции, дающей в кассу БЦ большие деньги. Настолько большие, что стало выгодно не делиться ими со старыми соратниками – Красиным и Богдановым, а поссориться с ними, обвинив их в присвоении денег от тифлисской экспроприации, а новые деньги забрать себе».
* * *Почему такие люди, как Камо, бойцы самого что ни на есть переднего края борьбы с царизмом, оказались в итоге задвинутыми даже не на второй, а как минимум на третий план? И почему замалчивается деятельность Большевистского центра? Неужели дело в том, что их методы борьбы за денежные знаки впоследствии были признаны «неблаговидными»? Думается, что это на самом деле мало волновало тех, кто впоследствии писал и, что гораздо важнее, редактировал учебники по истории партии. Очевидно, причины этого надо искать в другой плоскости.
Во-первых, на фоне «робингудов – экспроприаторов» революционная борьба главных вождей большевиков выглядела как-то неубедительно. Взять хотя бы того же самого Владимира Ильича. Да, была подпольная деятельность, да, была ссылка в Шушенское и тому подобное. Но как ни делай эту ссылку «тягостной и полной лишений», она, по большому счету, таковой не выглядит. И уж тем более такой не является жизнь в эмиграции, в которой Ленин, как известно, с 1908 года провел десять лет до самой февральской революции 1917 года. Судьба товарища Сталина в этом смысле выглядела более привлекательно, и все же и она блекла на фоне той опасности, которой ради дела революции подвергали себя Камо и другие «добытчики» денег для партии.
И второй момент. Эксы эксами, но они не могли в полной мере обеспечить потребности тех, кто готовил революцию. Был и еще один источник денег – пожертвования людей, сочувствовавших революционерам. Здесь были совершенно удивительные повороты, как, например, судьба знаменитого Саввы Морозова – одной из выдающихся фигур российского предпринимательства, помогавшего большевикам организовывать подпольную деятельность и забастовки рабочих.
Собственно говоря, Савва Морозов и подобные ему были представителями того самого класса, к искоренению которого стремились большевики. Что, однако, совершенно не мешало им принимать от «буржуев» деньги. С точки зрения редакторов учебников по истории КПСС, факт «не очень героический». Но опять же, не в этом заключается причина того, что деятельность Большевистского центра, как и вся система финансирования революционной деятельности, начиная с 1905-го и заканчивая 1917 годом, была практически закрытой темой. Как писал Борис Николаевский, «знакомство с материалами о БЦ (Большевистском центре. – Авт.) позволяет понять причины замалчивания: в его истории было слишком много таких сторон, привлекать внимание к которым советские историки считают нежелательным».
