Евгений Коковин - Динь-Даг
Я путешественник великий... Все это знают хорошо.
Но тут он услышал чей-то тоненький, но задорный голосок: - А ну-ка расскажи, где ты сегодня путешествовал? Где ты побывал? Динь-Даг повернулся и увидел около себя совсем новенькую десятикопеечную монету. Что мог он ответить на вопрос дерзкого Гривенника? Да ничего. Ведь сегодня Динь-Даг действительно нигде не был. До полудня он пролежал в темном пиджачном кармане. - Ага, - насмешливо продолжал Гривенник, - ты, наверное, просто хвастаешься. А вот я в самом деле сегодня путешествовал. Я уже накатался по городу в сумке у кондуктора трамвая, видел, как ребята садят на набережной кусты жимолости. Потом ребята побежали купаться, и один мальчишка, у которого я сидел в кулаке, выронил меня, и я чуть было не похоронился в песке. Хорошо, что мальчик меня разыскал. А потом ребята после купания пошли пить лимонад. Я оказался в такой же тарелке, как эта. Но через пять минут меня отдали на сдачу какой-то девушке. Эта девушка пошла танцевать в сад, а перед танцами решила угоститься мороженым, и вот я тут. Но сегодня я еще много попутешествую. Я очень не люблю сидеть на одном месте. А ты? Болтовня Гривенника немного обидела Динь-Дага, но возразить он не мог. -Да, - сказал Динь-Даг, - это верно, я сегодня нигде не был, но это потому, что сегодня у всех людей выходной день, все отдыхают. И я тоже отдыхал. - Путешествия - тоже отдых, - возразил Гривенник и гордо добавил: - Я путешествовал и, кроме того, помогал людям отдыхать. - Это правильно, - поддержал Гривенника потускневший от времени Пятак, должно быть, большой труженик. - Мы для того и живем, чтобы помогать людям работать и отдыхать. Тут Динь-Даг не только обиделся, а прямо-таки разозлился и заносчиво оборвал и без того короткую речь Пятака: - Как ты смеешь меня учить! Хотя ты и велик ростом, но в три раза младше... дешевле меня... Скромный Пятак тоже, видимо, обиделся и промолчал. А Гривенник за него вступился: - Хотя я тоже старше, дороже Пятака, но никогда не позволю себе зазнаваться. Я уважаю тех, кто скромен и любит работать. Неизвестно, чем бы закончился этот спор, но тут тегя Катя взяла Динь-Дага и вместе с ним еще две монеты и, сказав: "Получите, пожалуйста, сдачу", высыпала монеты в ладонь высокого паренька в спортивном костюме. Тут воинственный пыл у Динь-Дага остыл, и наш герой задумался над словами Гривенника и Пятака. Что ни говорите, а они, пожалуй, были правы. Просто Динь-Даг погорячился. А сейчас он признался самому себе, что сегодня действительно ничего хорошего и доброго пока для людей не сделал. - Но почти весь день еще впереди, - сказал он, падая в карман молодого спортсмена. - Я еще успею помочь людям отдыхать. Спортсмен сидел на трибуне стадиона и наблюдал за игрой в футбол. Он очень переживал, поминутно вскакивал и что-то кричал в сторону поля. Хотя Динь-Даг чувствовал, что футбол доставляет большое удовольствие спортсмену, сам он такого удовольствия не переживал. Но он решил стойко терпеть - пусть люди отдыхают, как им хочется. Рядом с молодым спортсменом сидел пожилой солидный человек в соломенной шляпе и в очках. Однако, несмотря на внешнюю солидность, вел себя этот гражданин совсем не солидно и тоже вскакивал и кричал, словно мальчишка. - Куда ты его?.. Подавай на левый край! На левый, говорю! Ну кто же так бьет? Рука, рука была! Судья, чего ты смотришь?! Выгнать судью с поля!.. Давай, давай! Бей! Эх, как высоко дал! А то бы верный гол! Пожилой гражданин так кипятился, что, казалось, от исхода игры зависит вся его жизнь. Он краснел от досады и все время угрожал, что уйдет со стадиона. Но все-таки он не уходил и продолжал переживать. - А все равно "Спартак" выиграет, - заключил он, отирая со лба обильный пот. - Ну, это еще как сказать, - усмехаясь, возразил спортсмен. - У "Спартака" слабое нападение. - Это у вас слабое нападение! - вскочил солидный гражданин, словно сам готовясь к нападению. Ему явно хотелось, чтобы выиграл именно "Спартак". - У вас сын играет в "Спартаке"? - ехидно спросил спортсмен. - Сын не сын, а двое знакомых есть, - ответил солидный гражданин не без гордости. - Вот сейчас мы решим, кто выиграет. Дайте-ка, молодой человек, мне какой-нибудь пятачок! - А зачем вам? - спросил спортсмен и достал из кармана Динь-Дага. Пятачка нету, а это годится? - Все равно, - сказал гражданин. - Вот сгадаем. Если выпадет орел, выиграет "Спартак"... - Какой орел? - недоуменно спросил спортсмен. - Это на царских деньгах, кажется, были орлы... - Ну все равно, - согласился солидный гражданин. - Если упадет кверху гербом, выиграет "Спартак". - И он подбросил Динь-Дага. Динь-Даг, звякнув и подпрыгнув, упал кверху гербом. - Вот видите! - торжествующе закричал солидный гражданин. - Выиграет "Спартак"! Но только он крикнул, как в ворота "Спартака" стремительно влетел мяч. Спортсмен захохотал, а солидный гражданин сконфуженно сел на свое место и только вздохнул. Вскоре судья на поле дал последний продолжительный свисток, что означало: игра окончена. Спортсмен встал и попрощался с солидным гражданином: - Счастливо оставаться! Мой пятиалтынный вам не помог.
ПЕРВАЯ ПОЛУЧКА
Шагал по улице паренек и весело вполголоса напевал: Нам песня строить и жить помогает... Было пареньку шестнадцать лет, и звали его Алеша. Песни теть он умел и любил, а строить еще только учился. Совсем недавно, две недели назад, поступил Алеша на большой машиностроительный завод учеником слесаря. А какой это был завод! Ну просто сказочно прекрасный. Один только сборочный цех тянулся на полкилометра или, может быть, чуточку поменьше. И такие в том цехе были огромные окна и было их так много, что, пожалуй, не всякий дворец с этим цехом мог бы сравниться. Или литейный цех. Об этом цехе и вправду ни в сказке сказать, ни пером написать. Сам управляющий несуществующим адом со всеми его подчиненными чертями сгорел бы от зависти и злости, если бы увидел, как расправляются литейщики с огненным металлом и как не боятся они самого нестерпимого жара. И станков и самых разнообразных машин на заводе было такое множество, что у новичка Алеши и в самом деле глаза разбегались. Скажите теперь, разве не счастье попасть на такой завод? Да не просто попасть, как на экскурсию, а чтобы работать на этом заводе. Вот почему был так счастлив и горд Алеша, который с давних пор мечтал о всяких машинах, строил их дома из жестянок, случайно найденных болтиков, колес и гаек. Теперь он учится строить настоящие автовозы. Но как знать, может быть, потом он научится строить и самые быстро-летные воздушные корабли. И, может быть, эти его корабли помчатся на Луну, на Марс и на другие планеты. А сегодня у Алеши было особенно радостно на душе еще и потому, что он получил первую заработную плату. Радостно даже от одной мысли, что сегодня первые свои заработанные деньги он отдаст матери. Согласитесь, этот юный будущий машиностроитель по праву пел: "Нам песня строить и жить помогает..." Придет сейчас Алеша домой и скажет: - Вот, мама, получай, пожалуйста! Я заработал! И как это прозвучит гордо! А мама обнимет его и, пожалуй, чего доброго, всплакнет. Алеша купит себе настоящую чертежную доску, новую готовальню, всякие транспортиры и затейливые лекала. Ведь для того, чтобы строить машины, нужно уметь искусно чертить. А возиться с чертежами было любимейшим занятием Алеши. Чертеж! Для незнающего, непонимающего в технике человека чертеж - сплошная загадка, хитроумный лабиринт, в который этот человек и вступить побоится. А вот инженеры и опытные рабочие читают чертежи легко, как книгу. По чертежам они и строят машины. И Алеша тоже уже кое-что понимает в этом чудесном деле, в этих волшебных листах бумаги. Вспомнив о своих будущих покупках и о чертежах, Алеша оглянулся. Сзади никого не было. Тогда он по-мальчишески подпрыгнул и ускорил шаг, почти побежал. В кармане его куртки серебристо звякнули монеты. И звонче всех (так по крайней мере казалось самому Динь-Дагу) прозвенел пятиалтынный с чуть заметной зазубринкой. Да, полчаса назад владельцем Динь-Дага стал Алеша. Дело в том, что когда Алеша расписался в ведомости, кассир, кроме бумажных денег, дал ему еще несколько серебряных и медных монет. Вчера в магазине Динь-Дага сложили вместе с другими пятнадцатикопеечными монетами в столбик и завернули в бумагу. Вот этого больше всего не любил и боялся Динь-Даг. Какая тоска томиться в тесном бумажном заточении! Темно, с боков давят другие монеты, и главное полное безделье. Куда веселее переходить из рук в руки, звенеть, распевать свою, пусть хотя и хвастливую, песенку, болтать с другими монетами. А тут, в столбике, соседи у Динь-Дага попались молчаливые. Да и какие могут быть разговоры, когда монеты плотно прижаты друг к другу: слова не вымолвишь. Столбик был нем, как обыкновенный металлический стержень, неподвижно лежащий на земле. Вот если бы этот столбик рассыпать, тут зазвенели, разговорились, разоткровенничались бы даже самые угрюмые молчуны. Но, к счастью, на этот раз долго томиться в бумажном заточении Динь-Дагу не пришлось. Столбик переправили в банк, а потом он сразу же попал в огромную сумку кассира машиностроительного завода. Был день выдачи заработной платы рабочим. Алеша тоже получил зарплату, и Динь-Даг очутился у него. Торжественно вошел Алеша в свою комнату, где его уже давно поджидала мать, добрая и заботливая, кал все матери, уже немолодая женщина. - Что же ты, Алешенька, задержался? - спросила мама. - Обед остывает. Я беспокоилась. Алеша улыбнулся, поцеловал мать и положил на стол деньги, все до последнего пятачка. У матери, как и ожидал Алеша, выступили слезы, и она, в свою очередь, крепко поцеловала сына. Вот при каком маленьком и в то же время большом торжестве присутствовал наш Динь-Даг. Лежа на столе, Динь-Даг огляделся. Чистенькая, светлая, любовно убранная, не очень большая, но и не очень маленькая комната ему понравилась. Очевидно, и обитатели комнаты любили свое жилище. "Побольше бы пожить в этой славной комнатке, у этих хороших людей, подумал Динь-Даг. - Наверное, этот паренек Алеша не будет зажимать меня в тиски и пилить напильником, как это сделал Виталька Голубков". Подумал так Динь-Даг потому, что заметил привинченные к другому столу маленькие слесарные тиски. Но на Витальку он не обижался. Он знал, что Виталька был маленьким и не понимал, что делает неправильно, зажимая в тиски монету. Алеша ел суп и восторженно рассказывал матери о своем заводе, о том, как он сегодня подгонял какие-то очень сложные детали для автовоза. А потом Алеша спросил: - Мама, можно мне сегодня сходить в цирк? - Сходи, Алешенька, сходи, - ласково ответила мать. - Ты и то все вечера сидишь дома со своими чертежами. Когда наступил вечер, Алеша взял из полученных им денег одну бумажку и всю мелочь и отправился в цирк. - Как жалко, - сказал Динь-Даг с грустью. - Конечно, он истратит нас на папиросы, лимонад или мороженое... - Он не курит, - отозвался сосед Двугривенный. - У них дома я не видел даже пепельницы. Другой, видимо, более мудрый и опытный Двугривенный скептически поморщился и сказал: - Однажды один мальчишка выпросил деньги на кино, а сам отдал меня и моего приятеля в табачном киоске за пачку папирос. - А не все ли равно, за что тебя отдадут, - равнодушно сказал Гривенник, за папиросы, за пиво или за конфеты. Потом все замолчали, ожидая своей участи. Но, видимо, никому не хотелось расставаться с симпатичным Алешей. Вдруг послышалась красивая музыка. Она звучала бодро и призывно. - Теперь можете быть спокойны, - сказал Гривенник. - Это марш на выход. Началось представление. Здесь деньги тратить нельзя. Я уже бывал в цирке. Сидя в кармане, Динь-Даг и его друзья только слышали музыку, объявления очередных номеров и шумные рукоплескания. Должно быть, в цирке творилось что-то очень интересное. Вот инспектор манежа металлическим голосом полтинника объявил: - Выступает единственный в своем универсальном жанре знаменитый иллюзионист, жонглер и дрессировщик Герман Пинетти со своими ассистентами. Зрители бурно аплодировали и кричали. - Хоть бы одним глазком взглянуть, что там происходит, - сказал Динь-Даг и обратился к мудрому Двугривенному: - Скажите, а вы когда-нибудь видели цирковое представление? - Нет, - ответил старший собрат. - И я думаю, ни одна монета не видела, потому что если мы и попадем в цирк, то всегда сидим в карманах, кошельках или дамских сумочках. Я считаю, что это несправедливо... Но только успел он это сказать, как Динь-Даг услышал совсем близко голос женщины. - Молодой человек, у вас найдется какая-нибудь монета? Граждане, у кого есть серебряные монеты? Произошло невероятное. Алеша вытащил Динь-Дага и отдал женщине. Ничего не соображая, Динь-Даг, ослепленный ярчайшим светом, вдруг очутился в самом центре цирковой арены. Столько света, блеска, красоты Динь-Даг, кажется, еще никогда и нигде не видел. И весь цирк вокруг арены был заполнен народом. Лилась нежная музыка. Со всех сторон на арену смотрели огромные глаза юпитеров. Люди на арене были в самых разнообразных костюмах - красных, голубых, зеленых, черных, белых, золотистых и серебристых. И, кроме людей, тут прыгали собаки, разгуливали кошки, хлопали и свистели крыльями голуби, поднимая хохолки, что-то бормотали попугаи. Странное, пестрое, невиданное было это зрелище. Женщина протянула горсть монет высокому, красивому, но несколько мрачноватому мужчине в черном фраке и в цилиндре. Это и был знаменитый артист цирка Герман Пинетти. Герман Пинетти поиграл горстью серебра на ладони, показывая монеты публике. Монеты подпрыгивали и звенели. Подпрыгивал и позвякивал и Динь-Даг. И вдруг фокусник, сжав кулак, быстро опустил руку и с силой швырнул горсть монет вверх к куполу. На глазах у зрителей серебряная мелочь брызнула во все стороны высоким фонтаном. В эту секунду мощно грянула музыка и погас свет. Только в двух лучах блестели летящие серебряные монеты. Свет сразу же вспыхнул. Музыка, как обрезанная, умолкла. И все монеты с мелодичным звоном покорно опустились на ладонь фокусника. Пинетти снова поиграл монетами, показывая их публике, и передал своей помощнице. Цирк взорвался аплодисментами, а женщина пошла в ряды зрителей и стала раздавать монеты их владельцам. - У вас, молодой человек, было пятнадцать копеек, - сказала она, останавливаясь перед Алешей. - Пожалуйста, получите свою монету! Но она отдала Алеше не Динь-Дага, а совсем другой пятиалтынный. Возмущенный Динь-Даг пискнул: - Меня нужно отдать, меня! Но на его протест никто не обратил внимания. А Алеша положил в свой карман "чужака". Он, должно быть, и в самом деле думал, что ему вернули именно ту монету, какую он отправлял фокуснику на арену. - Спасибо, - сказал Алеша. - Я сохраню эту монетку на память о замечательном искусстве Германа Пинетти. Алеша был в восторге, а Динь-Даг при его этих словах даже задрожал от горя и гнева. Ведь это его, Динь-Дага, должен был сохранить добрый и наивный Алеша. Кроме того, ведь монеты никуда не взлетали. Просто они ловко и незаметно для зрителей были опущены в потайной карман фокусника, а потом так же ловко и незаметно извлечены оттуда. В воздухе же сверкал световой фонтан из несуществующего серебра. И Динь-Даг никуда не взлетал. Иначе он упал бы куда-нибудь на ковер. Он, как и другие монетки, только побывал в потайном кармане ловкого фокусника. Но как об этом рассказать зрителям? А удовольствие Динь-Даг все-таки имел - он посмотрел цирк, народ и чуточку представления. Помощница чародея передала Динь-Дага какой-то нарядной зрительнице, а та равнодушно сунула его в лакированную сумочку, насквозь пропахшую духами. Динь-Даг, должно быть, устал и потому преспокойно уснул на батистовом платочке. Проснулся он только в трамвае, небрежно переброшенный с мягкого батистового платочка в жесткую, переполненную деньгами сумку кондуктора. А Алеша в это время уже сладко спал и в восхитительном сне видел построенный им могучий межпланетный корабль.
