Саймон Бейкер - Древний Рим. Взлет и падение империи
Конечно, с этими источниками не все так просто. Ни мемуары Цезаря, ни письма Цицерона ничуть не более достойны доверия, чем аналогичные им творения современных политиков. Мы не можем принимать их на веру. Но они переносят нас в самую сердцевину римской истории и политики. И не только они. В нашем распоряжении имеется подробное и яркое описание неудачного восстания Иудеи против римлян (см. Главу IV), которое закончилось разрушением Иерусалимского храма в 70 г. н. э. История восстания написана одним из его участников Иосифом Флавием, который из повстанца превратился в перебежчика и последние годы жизни провел в Риме, пользуясь покровительством императора Веспасиана. Историю восстаний, потерпевших крах, обычно пишут победители. Пожалуй, до недавнего времени это описание восстания против имперской власти было единственным в своем роде, принадлежащим перу одного из повстанцев.
Пусть до нас не дошло никаких речей либо сочинений, которые можно было бы приписать непосредственно императору Нерону — все же у нас имеются замечательные произведения, созданные членами его двора или ключевыми политическими игроками печально известного периода его правления. Примером может служить философское сочинение, адресованное Нерону его наставником Сенекой, в котором тот дает ясные и рассудительные советы о том, как должен вести себя хороший правитель. Общий посыл был в духе Юлия Цезаря — что снисходительность и милосердие эффективнее жестокости. Как мы увидим позже, Сенеке не суждено было дождаться милосердия от своего бывшего ученика — по приказу Нерона ему была уготована медленная мучительная смерть.
Некоторые полагают, что язвительная сатира на обожествленного предшественника Нерона, императора Клавдия, была написана Сенекой, пока он еще пользовался расположением Нерона. По римским стандартам Клавдий едва ли мог считаться особо подходящей кандидатурой на звание небожителя (он был хромым, заикался и слыл дураком). И сатира, известная как «Отыквление» (в названии обыгрывается слово «обожествление»), ехидно и очень остроумно высмеивает как его самого, так и всю римскую традицию обожествления хороших (и не только) императоров. Среди персонажей сатиры — первый император Август, служивший идеальным образцом для всех последующих императоров. Его провозгласили богом сразу после смерти в 14 г. н. э., но и десятилетия спустя, шутит Сенека, он никак не осмелится выступить с первой своей речью в небесном сенате — настолько благоговеет он перед «собственно» богами. Это один из очень немногих образцов юмора древних времен, который до сих пор может вызвать приступ хохота. Хотя комическое с трудом пересекает межкультурные границы, «Отыквление» вполне справляется с этой задачей (по крайней мере в отношении меня).
В дополнение к богатым и разнообразным свидетельствам, восходящим непосредственно к некоторым ключевым историческим фигурам, имеются также труды позднейших римских историков, в деталях описывающих события, рассматриваемые в этой книге. Прежде всего следует назвать имя Тацита — римского сенатора конца I — начала II в. н. э., который в своих «Анналах» и «Истории» без прикрас и умолчаний представил анализ начальных стадий развития Римской империи. Его труды содержат не только исторические описания, но и размышления о порче нравов и обвинения в адрес власти. В них содержится, например, леденящая душу история убийства Нероном своей матери Агриппины (с нее начинается Глава III этой книги). После неудачной попытки избавиться от матери, отправив ее в море на корабле, который распался на части, Нерон прибегает к помощи наемных убийц. Убийство матери на шаг отстоит от братоубийства, которым было отмечено начало римской истории.
Но Тацит — только один из представителей древней исторической традиции. Примерно к тому же времени, что и его труды, относится «Жизнь двенадцати цезарей» Светония, который некоторое время служил при дворе и, очевидно, имел доступ к императорским архивам. Затем имеются нравоучительные жизнеописания, принадлежащие Плутарху, греческому подданному Рима, написавшему серию биографических очерков о знаменитых римлянах начиная с Ромула. Для большинства из них подбирались соответствующие сравнения из греческого мира. Юлий Цезарь, например, предстает биографическим двойником Александра Македонского, самого успешного завоевателя в истории человечества, чья жизнь также кончилась трагически и — предположительно, хотя и недоказуемо — в результате убийства.
Итак, мы многим обязаны тем средневековым монахам, которые, не давая пресечься традиции, шедшей с древних времен, кропотливо переписывали все эти древние тексты и таким образом донесли их до эпохи Возрождения, которая дала им новую жизнь, а теперь и мы можем осмыслять и переосмыслять эти тексты.
Именно благодаря драгоценным свидетельствам, оставленным представителями древнеримского общества, авторы телепроекта на канале Би-Би-Си смогли ярко и захватывающе воссоздать некоторые ключевые моменты из истории Рима. Конечно, нам не суждено в точности узнать ощущения живших тогда людей, реконструировать все те сложные мотивы и устремления, которые двигали действующими лицами описываемых событий. Следует также признать, что древние историки, на которых мы отчасти опираемся в своих оценках, сами подчас прибегали к фантазиям и догадкам — как иначе можно объяснить, например, тот факт, что Тацит подробно описывает обстоятельства убийства матери Нерона, если оно было совершено тайным образом? Но имеющегося у нас материала достаточно для того, чтобы попытаться проникнуть в мысли древних римлян, их глазами увидеть стоявшие перед ними проблемы, трудности выбора того или иного решения, сомнения и внутренние колебания. В наших силах создать очень интересную, и исторически корректную, картину той эпохи.
Данная книга не только служит дополнением к серии телепередач, но и сама по себе является замечательным чтением. Исследуя те же самые ключевые сюжеты, Саймон Бейкер помещает их в более широкий контекст. Под каждый из них он подводит солидную историографическую базу, особо останавливаясь на некоторых наиболее любопытных аргументах, позволяющих строить захватывающие гипотезы. Порой мы оказываемся между противоположными версиями одного и того же события. Какую из них принять? В некоторых случаях доказательной основы явно недостаточно. Тогда мы, подобно Тациту и другим историкам, вынуждены прибегать к догадкам, задействуя воображение. В результате получается история Рима, совмещающая живость драмы и увлекательность сюжета с глубоким вниманием к серьезным научным проблемам, при общей установке на создание четкой картины событий, полученной из древних источников: с одной стороны, очень выразительных, с другой — сложных и неоднородных.
Начиная с античности, люди на Западе вновь и вновь истолковывали историю Рима, используя ее для воплощения собственных художественных образов в литературе, живописи, опере, а затем — в кино и на телевидении. У кого-то это получалось лучше, у кого-то хуже: наряду с набившими оскомину стереотипами встречаются яркие, запоминающиеся образы. Фигура Юлия Цезаря особенно часто вдохновляла творцов на подобные попытки. Благодаря этому появилось немало глубоких исследований природы власти и свободы, в которых поднимался вопрос, остающийся важным и поныне: можно ли оправдать убийство по политическим мотивам?
Пьеса Уильяма Шекспира «Юлий Цезарь», созданная на основе «Жизни Цезаря» Плутарха, — одно из многочисленных произведений, рассматривающих положительные и отрицательные стороны убийства Цезаря. Внимание зрителей сначала привлекает заглавная фигура императора, но, после того как в середине пьесы его убивают, оно переключается на судьбу убийц Цезаря, которой посвящена вторая часть драмы. Чувствуем ли мы себя на стороне Цезаря — легитимного правителя, незаконно преданного смерти? Или убийца Брут — это герой, убивший своего друга во имя всеобщей свободы? Могут ли патриотизм и политические принципы заставить нас презреть закон и предать узы дружбы и верности?
Нет ничего удивительного в том, что особенно актуально эти запутанные исторические и литературные вопросы звучали в период Французской революции. Например, Вольтер представил собственную драматическую версию событий — при этом, оправдывая убийц Цезаря, он не мог не намекать на убийство королевской семьи. Политические события XX века также дали обильную пищу для сопоставлений с тем, что произошло в мартовские иды 44 г. до н. э. В частности, дебютной постановкой Орсона Уэллса[4] в знаменитом нью-йоркском театре «Меркюри» в 1937 г. стала пьеса «Юлий Цезарь», отмеченная смелым экспериментом с использованием современной одежды, причем последователи Цезаря были выряжены молодчиками Муссолини в фашистской форме.
