Валентин Тараторин - История боевого фехтования
Можно предположить, что в войсках городов Шумера значительный процент стрелков составляли наемники из племен аккадцев и кутиев: эти кочевые племена с детства привыкали к стрелковому оружию на охоте и в междоусобных стычках, а нанять такого воина было значительно дешевле, чем подготовить собственного. Такая практика повсеместно была распространена в Древнем Египте, где стрелки набирались из племен Сирии, Ливии и Нубии.
Другим родом войск были колесничие, специально обучавшиеся бою на колесницах и управлению ими. В таких отрядах основным оружием являлся дротик. Его можно было метать, либо колоть им прямо с повозки. Кроме дротиков, колесничие использовали оружие ближнего боя, так что в случае необходимости воин мог оставить колесницу и пешим вести рукопашный бой. В дальнейшем мы увидим, что такая тактика практиковалась и у кельтов.
Сохранилось изображение шумерского колесничего, наносящего удар «от головы» длинным копьем, причем левой рукой (45). Это говорит о том, что на колесницах (и не только) воины применяли длинные копья. Обычным явлением у Шумер было использование обеих рук в ближнем бою (45). Есть изображения, где бойцы держат копье в правой, а топор — в левой руке, и наоборот. Вообще, для воинов всех армий прошлого было совершенно естественным одинаково хорошо уметь действовать и правой и левой рукой. Это обуславливалось жизненной необходимостью, так как при ранении в правую руку воин мог перехватить оружие левой; мог атаковать сразу обеими вооруженными руками. Только с появлением огнестрельного оружия такая необходимость отпала.
К третьему типу воинов относились копьеносцы. Они делились на воинов — «фалангистов»[3], умевших биться как в строю, так и индивидуально (составлявших, скорее всего, первые ряды фаланги) и метателей дротиков. Вообще, дротик был серьезным оружием в умелых руках. Проблема заключалась лишь в том, что воин, использующий его, должен был подойти к противнику на достаточно близкое расстояние, а это могло произойти только при отсутствии у того лучников и пращников (или при нейтрализации цхдействий). Иначе действия аконтистов (т. е. метателей дротиков) сводились на нет. Поэтому в легкой пехоте именно аконтисты первыми стали использовать щит и «мягкие» доспехи, изготовленные из войлока или кожи. Но даже в этом случае их должны были прикрывать отряды стрелков, дабы метатели дротиков смогли приблизиться к врагу на необходимое расстояние относительно без потерь. Кроме того, аконтисты могли эффективно использоваться только против построений типа фаланги, малоподвижной, лишенной маневренности.
Целью стрелков и аконтистов в бою являлись уязвимые места: ноги, руки, лица… При этом вовсе не обязательно было поражать врага насмерть одним ударом (хотя такое весьма ценилось), достаточно было ранения, исключающего его дальнейшее участие в сражении. Такая тактика обусловливалась тем, что фаланга спереди и, возможно, с флангов прикрывалась сплошным рядом больших прямоугольных щитов, так что цель выбрать было довольно сложно.
Кроме городских властей, военные отряды в Шумере могли содержать также храмы. Воины-профессионалы практически все свое время проводили в тренировках: стрельбе и метании, или в обучении рукопашному бою. И хотя численность дружин была невелика, содержание их было довольно накладно. Они должны были «окупать» себя войной (т. е. захваченной добычей), поскольку налоги с крестьян не покрывали все нужды воинов, а главное — нужды знати и жрецов, их содержащих.
Помимо военных, дружины выполняли, вероятно, и полицейские функции, а также привлекались к сбору налогов с крестьян.
В отношении «тяжелой пехоты» можно сказать, что подавляющая ее часть набиралась из ополченцев. Они составляли задние шеренги фаланги, которым очень редко доводилось принимать непосредственное участие в рукопашной схватке.
Уже в древности военные мужи поняли:
«…Никто не может устоять перед каким-нибудь Ахиллесом, но ни один Ахиллес не устоит перед десятью врагами. которые, соединяя свои усилия, станут действовать согласно. Отсюда порождается тактика, которая заблаговременно указывает средства организации и действия, дающие единство усилиям и дисциплину, обеспечив единодушие против слабостей сражающихся» (20).
Именно так и зародился первый строй — фаланга. Недостаток времени не давал возможности лугалям в полной мере обучить ополченцев искусству рукопашного боя, и они нашли единственно верный — и гениальный! — выход, объединив усилия отдельных бойцов-«дилетантов» и прикрыв их спереди «профессионалами». Разумеется, строевая подготовка воинов в те времена была примитивной. Колонна могла двигаться только вперед. Какие-либо маневры и повороты исключались. На «Стелле Коршунов» сохранилось изображение такой фаланги.
Первую шеренгу воинов составляли щитоносцы. Щиты их, скорее всего, были сделаны из сбитых досок, обтянутых кожей, с прикрепленными к ним девятью бронзовыми бляхами — по три в ряд. Они были довольно большого размера (1,70-1,75 м в высоту) и, следовательно, очень тяжелыми; поэтому, чтобы как-то ими манипулировать, приходилось держать щиты обеими руками.
За щитоносцами следовали 6 шеренг копейщиков. Они не имели щитов, но были защищены, кроме шлемов, «мягкими» доспехами или войлочными накидками. Копья воины держал и двумя руками на уровне пояса. Для ближнего боя были предусмотрены топоры, булавы и кинжалы. (Во всяком случае, у первых трех шеренг: щитоносцев и первой — второй шеренг копьеносцев — обязательно).
Если на поле брани встречались две такие фаланги, то бой, вероятно, происходил следующим образом:
Из всего строя непосредственно наносить удары противнику могли только вторая и третья шеренги. Воины четвертого ряда уже не могли быть задействованы, потому что их копья не достигали поражаемой линии. До нас не дошли изображения, где шумерские пехотинцы наносят удары копьем от головы. Возможно, вторая шеренга действовала, нанося уколы копьем на поясном уровне, стараясь попасть в незащищенные места противников. Третьему же ряду приходилось манипулировать копьем чуть повыше — на уровне груди, или от головы, чтобы не мешать впередистоящим бойцам. Удары наносились только колющие, так как в плотном строю невозможно действовать иначе. (Известно, что позднее, например у германцев и викингов, копья использовались для нанесения также и рубящих ударов). Кололи копьями, выставляя их в промежутки между щитами первого ряда.
Механика человеческих движения с тех далеких времен и до сих пор остается неизменной. Следовательно, несмотря на отсутствие соответствующих изображений, можно предположить, что фалангисты третьей шеренги били копьем, держа его на уровне головы, через плечи воинов второго ряда и поверх края щитов первого ряда, стараясь достать голову, шею или плечи врага.
То, что третья шеренга наносила удары именно от головы, обусловлено тем, что впередистоящие воины не давали возможности хорошо разглядеть противника бойцам третьего ряда. Им были видны лишь голова и плечи врага, по которым удавалось бить прицельно[4].
Задачей щитоносцев было принимать на себя удары нападающих, прикрывая своим щитом не только себя, но и 23 следующих ряда копейщиков. Они же выполняли роль живого тарана при напоре задних шеренг. В этом случае, чтобы прорвать строй врага, щитоносцы должны были наносить толчковые удары вперед всей плоскостью щита. На случай его поломки или утери щитоносцы имели также общеупотребляемое оружие.
Не обязательно фалангисты первых трех шеренг строя наносили удары копьями именно так, как сказано в тексте. Основная мысль заключается в том, что для удобства использования копья в тесноте, его положение в руке и наносимый удар могли подразделяться на три уровня: от бедра, от пояса и от головы. При таком распределении пятка копья впереди стоящего воина не задевает при ударе руки и оружие последующих; и не мешает им, в свою очередь, действовать. Варианты же уровней использования копья в рядах могли варьироваться в зависимости от удобства действий бойца и от типа вооружения противника.
Копьеносцы последних четырех рядов выполняли роль движущей силы. Из их числа производилась замена убитых и раненых воинов, стоявших в передних шеренгах…
Естественно, наибольшее влияние на исход боя оказывали именно первые две-три шеренги.
Вероятнее всего, такие схватки оказывались скоротечными и потери в них не были слишком велики, потому что, потерпев неудачу, воины проигравшей стороны обычно обращались в бегство, бросая копья и щиты, догнать их тяжеловесной фаланге победителей не представлялось возможным. Попытавшись преследовать врага, они непременно расстроили бы собственные ряды и тогда, в свою очередь, сами подверглись бы атаке стрелков и аконтистов противника, что стало бы верной гибелью для фалангистов.
